Смотри, вон тому лосю лучше всего на заводе вкалывать, жарко шептала на ухо подруге Клава.
Ага, отвечала Вера, или на тракторе пахать.
А погляди, вон тот, у которого ноги чуть ли не колесом! Ему бы лошадей объезжать!
Ага, или в кавалерии служить.
Девушки покатывались со смеху до тех пор, пока на них не стали шикать другие посетительницы, наверное, истинные ценительницы мужской красоты. Домой подруги пришли под утро развесёлые. Но больше в тот клуб они ни разу не ходили.
В кафе «Надежда» Вера была два раза. Один раз с компанией родственников, когда отмечали юбилей двоюродной бабушки, а второй раз с коллегами по работе на 8 Марта.
Кафе это было приличным, можно сказать, степенным. И теперь Вера гадала, почему художник пригласил её именно в него. Может быть, потому что оно было не слишком дорогим? В этом случае она вполне поняла бы его. Откуда у художника деньги на дорогие рестораны.
Но Прилунин пригласил Веру в «Надежду» вовсе не из-за стеснённости в средствах. Деньги у него сейчас как раз были. Просто он считал Веру приличной девушкой из интеллигентной семьи и не хотел шокировать, приглашая в более раскованные ночные заведения. Вдруг она не так поймёт его или, того хуже, испытает шок и сбежит с первого же свидания.
Когда Вера сняла в гардеробе плащ, глаза Эда слегка округлились. Вероятно, он не ожидал, что она выберет на первое свидание такой смелый наряд.
Вы выглядите роковой женщиной, шепнул он ей, почти касаясь губами её макушки.
Вера ничего не ответила, спрятав улыбку в краешке рта. То, что художник на данный момент не был бедным, Вера поняла, когда он, придвинув к ней меню, предложил ей сделать заказ. Девушка постаралась выбрать не особо дорогие блюда.
Он снисходительно выслушал её, и спросил:
А как вы относитесь к крабам?
Хорошо отношусь! вырвалось у неё.
Тогда в чём же дело? покровительственно улыбнулся он.
Просто они дорогие, лёгкий румянец окрасил Верины щёки.
О! Вы заботитесь о моём кошельке, его улыбка стала ещё шире. Ему на самом деле было приятно, что Вера, как он и предполагал, оказалась не хищницей и не стервой. Можно я выберу блюда на свой вкус? спросил он мягко.
Пожалуйста, пожала плечами Вера.
Вы любите речную форель? спросил он.
Люблю, кивнула Вера.
А щучью икру?
Я всякую люблю.
Он довольно рассмеялся и продолжил отмечать деликатесы, уже не спрашивая Вериного мнения.
Может быть, хватит? спросила она. Мы ведь не бегемоты, чтобы столько съесть.
Не волнуйтесь, он легко накрыл её руку своей, я всего заказал понемногу. Осталось выбрать десерт. Как вы относитесь к миндальным пирожным?
Нормально, если горький миндаль не заменён в них цианистым калием, ляпнула она.
Эдуард сделал вид, что оценил её шутку, и тихо рассмеялся:
Можете не беспокоиться по этому поводу. В этом заведении ещё ни разу не было никакого криминала. Так что уж говорить об отравлениях цианидом.
Уговорили, усмехнулась Вера, пусть на десерт будут миндальные пирожные.
В зале звучала приятная тихая музыка. Они ели, обменивались взглядами и улыбками.
Потом музыка стала живее, и Эдуард предложил:
Может быть, потанцуем?
Она кивнула, и он поспешил помочь ей встать из-за стола. Вера мысленно поблагодарила музыкантов за то, что музыка хоть и перестала быть медленной, но и не стала быстрой. Ей вовсе не хотелось растрясти все уложенные с такой тщательностью в её животе лакомства. Давно она так не пировала. Хотя Андрей и приглашал её в дорогие рестораны, но там она не съедала зараз столько вкусностей. И дело не в том, что Данилов был скупым, нет, он просто не был гурманом, для Веры он заказывал то, что она сама выбирала. И оба были довольны. Зато Андрей легко тратил деньги на театры, филармонию, концерты, выбирая самые удобные, а значит, и самые дорогие места в зрительном зале.
Руки Эдуарда приятно сжимали её талию. Вернее, не совсем талию, одна рука мужчины лежала чуть выше линии талии, а другая легко соскользнула вниз, впрочем, не особо нарушая приличия. Вера сделала вид, что ничего не замечает. А вообще-то ей нравилось расположение его рук на её теле.
Пряный аромат его туалетной воды ей тоже нравился, он волновал Верино воображение и слегка опьянял, да, именно опьянял, а не пьянил, как некоторые сильные парфюмерные запахи, особенно если они исходили от мужчин, которые буквально купались в туалетной воде, выливая на себя добрых полфлакона. Вернее, недобрых. И почему это некоторым представителям мужского пола не приходит в голову, что сильный запах, исходящий от них, может травмировать нежное женское обоняние?
Пряный аромат его туалетной воды ей тоже нравился, он волновал Верино воображение и слегка опьянял, да, именно опьянял, а не пьянил, как некоторые сильные парфюмерные запахи, особенно если они исходили от мужчин, которые буквально купались в туалетной воде, выливая на себя добрых полфлакона. Вернее, недобрых. И почему это некоторым представителям мужского пола не приходит в голову, что сильный запах, исходящий от них, может травмировать нежное женское обоняние?
Вера, а вы воспитывались в полной семье? неожиданно спросил её Эдуард, когда они вернулись за столик.
Да, ответила она несколько растерянно и подумала про себя: «Неужели и у этого нет отца». А вы? спросила она вслух.
Меня воспитывал дед, признался он.
Дед?
Он кивнул.
А что же сучилось с вашими родителями?
Да ничего с ними не случилось, отмахнулся он, мои родители живы и здоровы.
Слава богу! вырвалось у Веры. Почему же тогда они вас бросили? проснулось в ней женское любопытство.
Вообще-то они не бросали меня, улыбнулся художник, просто они геологи, и их практически никогда не было дома.
Тогда понятно, с явным облегчением протянула Вера.
«И всё-таки я не ошибся, она добрая девушка», подумал Эд довольно.
Хотите, я расскажу вам о своём детстве? спросил он.
Хочу, ответила Вера. Она действительно хотела. Ей было интересно о нём всё-всё.
Обретя в лице Веры искренне заинтересованную в нём слушательницу, Эдуард заливался соловьём.
А Вера слушала, кивала, задавала редкие короткие, чаще всего наводящие вопросы и снова слушала и кивала. Когда он замолчал, часы на импровизированной башне за стойкой бара пробили двенадцать.
Ой, уже так много времени! Вера сделала попытку подняться.
Ну что вы! удержал он её за руку. Прямо как Золушка!
Почему Золушка? удивилась Вера.
Просто мне показалось, рассмеялся он, что вы боитесь, как бы ваша карета не превратилась в тыкву.
У меня и нет никакой кареты, рассмеялась слегка опьяневшая Вера. Она выпила всего два бокала шампанского, но игривые пузырьки ударили ей в голову.
Эдуард не пил, так как был за рулём.
Вот именно, подхватил он, кареты у вас нет! Зато кучер есть! Это я! он ударил себя в грудь. И я обещаю вам, что ни при каких условиях не превращусь в крысу.
Вера звонко рассмеялась и тут же прикрыла рот ладошкой. А потом проговорила, блестя глазами:
А вдруг моё платье превратится в лохмотья?
Такая красивая женщина, как вы, в любых лохмотьях будет смотреться, как в королевском платье.
Спасибо, улыбнулась Вера и смущённо потупилась.
Прошло ещё полчаса, и девушка всё же настояла на том, чтобы Прилунин отвёз её домой.
Колёса автомобиля неслышно скользили по дороге притихшего ночного города. Эдуард краем глаза рассматривал отражавшееся в зеркале лицо Веры. Ему показалось, что девушка чем-то неуловимо похожа на эту тихую тёплую осеннюю ночь. Ему хотелось остановиться возле парка, вывести Веру из машины и долго и страстно целоваться с ней под скупыми лучами убывающей луны. Но он понимал, что не место и не время. Обольстить Веру с наскока не получится. Впрочем, если подумать, то и ему самому это неинтересно. Эдуарду хотелось, чтобы история их любви была не только красивой, но и долгой.
Куда дальше? тихо спросил он, когда они миновали парк.
Прямо, ответила она, потом налево и под арку.
Ехать пришлось не более трёх минут.
Мой подъезд в середине, прошелестел её тихий голос.
И он затормозил возле бровки. Имей он такую возможность, он довёз бы её до самой двери.
Невольно ему вспомнился один из рассказов О Генри, в котором приехавший из провинции американец поднялся по ступеням лестницы в подъезде прямо до двери своего приятеля. Эд улыбнулся.
Вот я и дома, сказала Вера, спасибо вам за чудесный вечер, она осторожно коснулась его руки, и за то, что доставили прямо до дома, тоже спасибо. Она открыла дверцу автомобиля, не дожидаясь, пока он поможет ей, и сама выбралась из салона.
Через мгновение он стоял рядом с ней.
Я тоже вам искренне признателен за то, что вы скрасили мой холостяцкий вечер.
Вера невольно улыбнулась, он говорил таким тоном и с таким выражением лица, точно был английским джентльменом начала прошлого или даже конца позапрошлого века и лет ему было много.
Я пойду, сказала девушка.