Она поставила на огонь турку с кофе, отвернулась к окну. Кофе шипуче и ароматно выплюнул пену и пролился на плиту. Сестра кивнула:
Вот. Всегда у меня так. И с жизнью то же самое. Я не усмотрела. А она выкипела, как вот этот самый кофе. Только от кофе, в отличие от моей жизни, кроме грязи, остается аромат.
Пили кофе и опять молчали. А потом Галина сказала:
Вот теперь ты понимаешь какими глазами я смотрела на твою проблему. Не беду, заметь! На проблему! Твоя жизнь, Ир, это сплошной карнавал, в моем понимании. Сплошной, бесконечный праздник. Сплошные впечатления. Господи! Сколько ты всего видела! Страны, города, моря, океаны, горы. Сколько пробовала вкусных вещей! Сколько удовольствий имела от подарков и тряпок! Все себе могла позволить! Ты ведь жила полнокровной жизнью путешествовала, отдыхала, ходила в театры. А квартира дворец! Да еще и дача!
Дочка у тебя замечательная. А с мужем? Всю жизнь прожила в согласии и любви. Всю жизнь! Слова резкого от него не слышала. Деньгами распоряжалась как хотела.
Но самое главное вы друг друга любили! И хотели! Это было видно по вашим глазам. Думаешь, я завидовала? Да, наверное. А что тут удивительного? А кто тебе не завидовал? Да и зависть бывает разная. Я без злобы, без проклятий, как ты понимаешь. Только вот часто задавала себе вопрос а почему? Вот почему так неравномерно и несправедливо? Одним все, а другим Осуждаешь меня? Противно?
Я покачала головой:
Нет. Все нормально. Ты же мне зла не желала. А вопросы такие любой бы себе задавал. Так человек устроен. И я бы, наверное, на твоем месте
Не сомневайся, кивнула Галина. И ты бы тоже. Хотя ты у нас почти святая. Это я, правда, без иронии! Ты бы не завидовала. Ты, Ириш, другая. Мне, поверь, даже стыдно было завидовать родной и любимой сестре! Сама себе была противна! А когда у тебя случилась эта история, я вообще чуть от ужаса не померла вот, думаю, назавидовалась!
Брось! остановила я ее. При чем здесь ты! Просто от своих бед и проблем у человека кожа дубеет. Не мучайся и забудь. Пойми я ведь думала, что моя предыдущая жизнь не награда и не божья милость. Я считала, что все нормально. По-другому и быть не может. Вот у всех может, а у меня нет. Такое вот слепое заблуждение наивного человека. А оказалось, что может И знаешь, тут ничего не работает ни чужие страдания, ни беды. Работает только твое. Твое горе, твои слезы, твои обиды. Твое разочарование. Почему со мной так? Ну разве я заслужила? Видишь, у всех все одинаково. Те же претензии и обиды на судьбу.
Сестра кивнула и проговорила задумчиво:
И да, и нет. Можно по-всякому сказать. Ела большой ложкой отдохни. Посиди на диете. Осмотрись. Носик опусти. Все мы, бабы, по жизни маемся. Воз свой тащим. А ты? Ну чем ты лучше нас, грешных? Можно тебя пожалеть, поахать да. Правда, жизнь наша сволочная. Вот ведь была одна счастливица, и ее шарахнуло. Срубило, бедную, под корень. Все мужики сво! И этот не святой. А как в наши годы собраться? Как не сломаться? Не девочки, поди.
И никакой он не подлец. Обычный мужик. Свежатинки захотелось, молодого мясца. Свое-то, поди, за столько лет опротивело! Нормальные дела, житейские. Пообижалась и будя. Смотри, подберут мужика. Да что там подберут схватят и не выпустят. Тетки-то сейчас цепкие, за любого хватаются, на все идут. А тут не любой. Товар-то вполне ликвидный. Сестра засмеялась, а потом тихо добавила: Да прости ты его, Ира! Прости! Не суши себя обидой! Я вот заболела из-за этих обид на жизнь и на него, дурня моего. А стоят они нашего здоровья? Страданий наших стоят? А ты вот подумай а если бы он не одумался? Не решил возвращаться? Слюбилось бы с той девкой и срослось? Родили бы ребеночка, радовались жизни. Ты бы увидела их счастливые физиономии. Легче бы тебе было? Да еще бы и начались материальные проблемы разделы, распилы. Леня твой, конечно, человек приличный Но От них всего можно ожидать, когда горячка любовная прижмет. Они же не головой тогда думают, а сама знаешь чем! Да еще если эта матрешка деловой окажется. А они все сейчас деловые, не сомневайся! Такие шустрые, что тебе и не снилось! А ночная кукушка ну, ты понимаешь! Нет, на улице ты, разумеется, не останешься. А вот в однушке в Выхино запросто. Как нечего делать. Вот и думай, милая моя. Думай! Может, и правда хватит? Ну хорош уже. И себя довела, и его. И мать переживает, и Анюта. Никому не на пользу, всем плохо.
Я вздохнула и улыбнулась:
Я вздохнула и улыбнулась:
Я подумаю. Обещаю и клянусь! Выпрямила спину и шутовски изобразила пионерский салют, продолжать разговор не было сил: Мне пора, извини.
Сестра кивнула:
Конечно.
У двери мы обнялись и обе замерли.
Я тихо спросила:
Ну а ты-то как, Галка? Как все будет?
Как есть, жестко ответила она. Менять что-либо и принимать решения у меня сил нет. Пусть идет, как идет. Куда-нибудь кривая вывезет! Она попробовала улыбнуться, но вместо улыбки получилась жалкая и кривая гримаса.
* * *На улице было почти жарко такая ранняя и теплая весна! Синоптики и сами удивлялись аномальной погоде. Впрочем, они всегда и всему удивляются. Словно не ученые со сложнейшими приборами, а бабки-предсказательницы. Все у нас аномальное и погода, и страна. Аномальное и непредсказуемое.
Распахнув плащ, я быстрым шагом пошла к метро. И вдруг мне ужасно захотелось мороженого летнего, фруктового. Съела его, надо сказать, с превеликим удовольствием, сама не ожидала. И поняла, что очень хочется мяса большой такой и сочный кусок. И еще жареной картошки и малосольного огурца. И что самое смешное пива! Высоченный такой, запотевший стакан на пол-литра. Так захотелось, что я жадно сглотнула слюну.
Вспомнила, что неподалеку от метро есть небольшой рынок. Вот туда и пошла, почти побежала. Две отбивные, килограмм картошки, не забыть малосольных огурцов. Так зримо представила себе вкус этого мяса, ни с чем не сравнимый аромат рассыпчатой молодой картошки, хруст огурца. В общем, если бы не возраст, решила бы, что залетела. Даже смешно стало: на пару бы с Анютой прогуливались! Славная парочка бы вышла! Вот людей бы повеселили!
Дома я исполнила все, что хотела. Поджарила мясо сто лет не ела жареной свинины! И картошечку туда же! Разложила огурчики, поставила тарелку с горячим. Налила в кружку пива. И начала кайфовать! Подчистила все до крошки и откинулась на стуле. Хорошо-то как, Господи!
Подумала, что, наверное, началась следующая стадия процесса. В смысле нервного срыва. Стадия обжорства. Такое тоже бывает. Если буду так жрать, разнесет меня мама не горюй! В нашей семье не очень хорошая наследственность в этом смысле. Мама всю жизнь держала себя в ежовых рукавицах, а как на пенсии расслабилась так и тут же разнесло. Ладно, маме можно, разговор не про нее, а я-то! Никогда так, пардон, не жрала. Все капусточка тушеная, курочка отварная, овощи свежие.
Ладно. Без самобичевания и стыда! Съела и съела! Значит, так было надо. Организм умнее нас. А теперь на боковую, жирок не расплескать. С книжечкой и с шоколадкой. И идите все к черту!
Я себе сегодня нравлюсь, несмотря ни на что. Я собой, представьте, довольна.
А со мной такое бывает нечасто!
* * *Все плохо. Все просто очень плохо. Я проснулась после тяжелого, мутного сна и уставилась в потолок. Господи, как тошно! Дура наивная! Мяса жареного захотелось! Думала выздоровела. Просто организм измученный потребовал белка. А душа измученная? Что ей, родимой страдалице, подкинуть, чтобы она успокоилась? Я уткнулась в Ленин свитер и заревела.
Все. Хватит себя мучить. И вправду мазохистка. Ведь все страдания можно прекратить одним махом! Просто позвонить ему. Можно даже через себя не перескакивать. Не говорить всяких там разных слов люблю, скучаю, прощаю и т. д. и. т. п.
Просто позвонить и сказать «привет». Он умный. Он все поймет. Он всегда понимал меня с полуслова.
Сказать «привет» и спросить, как дела. А дальше он сам. Он не станет упиваться моим унижением. Он не такой. Да и унижение ли это? Тоже большой вопрос. Он так не расценит. Он мне поможет. Спросит, что я делаю вечером, и пригласит в кафе. Встретиться на нейтральной территории будет проще, дома оба растеряемся, а в кафе он будет вести непринужденную беседу на всякие разные темы. Поговорить о чем, слава богу, есть. Попьем кофе и пройдемся по бульвару. А потом Потом я просто скажу ему: «Пойдем домой». И он возьмет меня за руку.
Все. Все закончится. В смысле мои муки. Да и его тоже. И все начнется. Начнется новая жизнь. Нет, не так. Просто начнется жизнь.
Я встала с кровати, пошла в ванную и долго стояла под почти ледяным душем. Потом заварила себе крепкий чай, долго пила и смотрела в окно.
Скоро начнется дачный сезон. Надо будет покупать рассаду. Подстригать кусты. Подсевать газон. Открывать розы. Господи, как я люблю возиться с цветами! Развешивать корзинки с разноцветными петуньями, копаться в земле, пикировать, пропалывать, пересаживать, удобрять. Анюта называет меня Мичуриным. На даче любила печь пироги с ягодами и грибами. А еще мы ставили самовар, не электрический, настоящий, топили шишками. Пили на веранде долгими вечерами чай. Пахло дымком, пирогами и душистым табаком. Просто сказочные ароматы плыли над головами, обволакивая и расслабляя.