Свидетельства культа предков в Китае встречаются буквально на каждом шагу. Цзиньцы был моим первым соприкосновением с этим культом, поэтому произвел большое впечатление. А так, в китайской табели о рангах данный комплекс далеко не самый важный. В пухлом справочнике о достопримечательностях КНР за 2008 год Цзиньцы вообще не упоминается. В другом справочнике, предназначенном для иностранных бизнесменов, храму посвящена лишь строчка. Зато многие другие места и личности, связанные с культом предков, удостаиваются отдельных трудов и даже энциклопедий.
Тысячи и тысячи предков нынешних ханьцев традиция возвела в ранг героев, более того божеств. Богами традиция сделала и многих исторических личностей. Случалось, что им молились в храмах еще при жизни (как было с одним популярным провинциальным чиновником), но чаще после смерти. Главного министра, жившего при династии Чжоу (XIIII века до н. э.), Люй Шана столетиями почитали как бога войны. В Средние века его сменил на данном «посту» Гуань Гун, генерал эпохи Троецарствия (220280 годы).
Непрерывным потоком едут китайцы в провинцию Хубэй, чтобы поклониться могиле этого бога-человека. Поехал и я. Водитель машины, пожилой и не очень образованный человек, дал по тормозам, что называется, в чистом поле. Съехал на обочину и, махнув рукой в сторону скучного равнинного пейзажа, сообщил:
На этом поле состоялся бой, в котором Гуань Гуна убили. Было это в третьем столетии.
Познания водителя впечатлили, но позднее я убедился, что практически любой китаец знаком с нюансами жизни и деятельности Гуань Гуна. Чуть ли не в каждом городе есть храм, посвященный Гуань Гуну, в целом ряде мест его могилы (в одной якобы похоронена рука героя, в другой нога и т. д.). А в большинстве современных ресторанов и харчевен КНР красуются фарфоровые изваяния Гуань Гуна с контейнерами для пожертвований. И клиенты жертвуют юань-другой в надежде, что божество защитит, оградит от напастей.
Храмы в Китае воздвигнуты в честь великих мореплавателей и верных слуг, искусных лекарей и послушных сыновей, авторов мелодичных поэм и покорителей разрушительных наводнений.
В качестве образца сыновней почтительности называют, например, поступок некоего Шэнь Шэна, старшего отпрыска правителя государства Цзинь князя Сяня, жившего за несколько веков до нашей эры. Под влиянием интриг второй жены князь согласился назначить своим преемником ее сына, а не как было положено старшего из трех сыновей от первой жены. Сянь приказал умертвить трех сыновей от первого брака, но старший сын, упомянутый Шэнь Шэн, повинуясь долгу, сам перерезал себе горло.
Следует, правда, отметить, что два его младших брата оказались менее послушными и сбежали из дома. Через 19 лет один из них, Чжунэр, силой отвоевал себе отцовский трон. Зато в окружении Чжунэра находился другой замечательный человек, служащий образцом еще одной заповеди преданности начальнику. Его имя Цзе Цзытуй. Господин Цзе верно служил Чжунэру многие годы и однажды даже спас его от голода, покормив мясом, вырезанным из собственной ноги.
Чжунэр, однако, забыл о заслугах Цзе Цзытуя. Когда же хорошие министры покритиковали князя за короткую память, он приказал найти скромного героя. Цзе не нуждался в почестях и бежал в лесистые горы Мянь, причем унес на своих плечах родную мать. Чжунэр решил выкурить беглецов из чащи огнем. Лес был подожжен и пылал три дня и три ночи, пока не выгорел до основания. И перед княжеской дружиной предстала трагическая картина: обгоревшие тела Цзе и его матери лежали в обнимку с ивовым деревом. Чжунэр повелел тогда назвать гору Мянь горой Цзе. Новое название получил и родной город Цзе Цзытуя Цзесю, дословно «место покоя Цзе». По указанию Чжунэра был воздвигнут храм в честь сына и матери.
Ну а народ взял в привычку в годовщину смерти Цзе Цзытуя не зажигать огня и сажать у своего дома ивовые веточки. Этот день получил название Дня холодной еды, и совпадает он с праздником Цинмин (о котором речь пойдет ниже).
Все это напоминает святых в католической и православной церквях, но там обожествляет сама церковь, а в Китае инициатива всегда шла снизу, от народа. Сложилась традиция сверять все дела с указаниями и поступками предков, учиться у них и благодарить их за нынешние успехи. Тот же Мао Цзэдун не стеснялся постоянно черпать идеи и аргументы из древних книг.
При этом, кстати, отношение китайцев к предкам явление очень сложное, многоплановое, в котором постороннему разобраться отнюдь не легко. Возьмем такой на первый взгляд простой факт.
В учебниках истории рассказывается о династии Цзинь, которую основали в северо-восточных районах Китая чжурчжени, народ, пришедший с территории современной Маньчжурии. Царство Цзинь преподносится с большой симпатией, в превосходных тонах говорится о достижениях его цивилизации. Далее повествуется о том, как монголы варварски расправились с царством Цзинь.
Но вот мы попадаем в город Ханчжоу, что расположен гораздо южнее, в районе реки Янцзы, и видим величественный памятник национальному герою Юэ Фэю. О нем написаны горы литературы. Чем же прославился Юэ Фэй? Оказывается, тем, что спасал китайскую династию Сун от нашествия «лютых врагов» чжурчженей из царства Цзинь.
Или вспомним личность У Саньгуя. Он командовал правительственной армией в войне против маньчжурских захватчиков, а затем вступил с маньчжурами в союз против крестьянских повстанцев во главе с Ли Цзычэном. После прихода маньчжурской династии Цин к власти в Китае У Саньгуй был назначен властителем юго-западной части страны и, базируясь в провинции Юньнань, добивал повстанцев-патриотов. Именно он казнил последнего минского (то есть китайского) претендента на престол.
Ли Цзычэну и другим лидерам повстанческого патриотического движения в разных районах Китая поставлены памятники, в их честь воздвигнуты храмы. Но в Куньмине, столице провинции Юньнань, есть Золотой храм (Цзиньдань) и в честь У Саньгуя. Там экспонируются его личное оружие, масса картин, запечатлевших знаменательные эпизоды из жизни этого сановника. Одна из картин отображает безответную любовь У Саньгуя к красавице, которая не могла простить ему предательства интересов родины. И тем не менее У Саньгуй тоже предок, памяти которого поклоняются. В Золотом храме нескончаемые потоки туристов, почтительно изучающих биографию У Саньгуя.
При пиетете китайцев к предкам вообще главное место в культе занимают усопшие родственники. В семьях из поколения в поколение передается книга с жизнеописаниями прародителей мужского пола. Заглянув в нее, современный китаец может прочитать о своих предках, живших сотни, а то и тысячи лет назад. Когда и в какой семье они родились, где жили, чем занимались, чем отличились. В доме обязательно имеется алтарь с изображениями (в виде рисунков и фото) усопших, благовониями и различными подношениями.
Конечно, ушедшие поколения чтят везде, но в китайской традиции своя и значительная специфика. Главная особенность заключается, пожалуй, в том, что предки превращались в сознании китайцев в богов, причем, в отличие от официальных небожителей, в близких и любимых. Бытовало мнение, что предки в состоянии помочь живущим и это, по существу, является их обязанностью. В свою очередь потомки должны оказывать услуги усопшим приносить подношения в виде пищи, бумажных копий одежды, мебели, лошадей и пр., спасать от ада (примерным поведением и молитвами). Если же происходило стихийное бедствие эпидемия, засуха, землетрясение, китайцы винили в этом злых духов и искали защиты у справедливых богов, но никогда у предков. Напротив, просили покровительства и для предков.
Ничего не знать о своих родителях или не иметь детей ситуация, неприятная для любого человека. Для китайца такая ситуация всегда была тяжелой вдвойне, он оказывался без духовных корней и без будущего.
Пусть даже религиозный подтекст упомянутых убеждений больше не существует, зато осталась традиция, определяющая образ мышления и действия китайца. Наиболее знаменательные ханьские праздники Новый год и Цинмин пронизаны идеей встречи всех родственников, в том числе и ушедших в мир иной.
Места вечного упокоения всегда занимали особое место в жизни китайцев. Императоры, а вслед за ними высокие чиновники и богатеи, наподобие древних египтян готовили себе усыпальницы с молодости. В соответствии с указаниями геомантов выбирали местность, которая должна была обеспечить их душам удачу и процветание в потустороннем мире. Самый знаменитый пример такой усыпальницы подземное царство первого китайского императора Цинь Шихуанди.
Несколько десятков лет назад его случайно обнаружил крестьянин под городом Сиань (где находилась императорская столица Чанъань). Археологи раскопали сотни терракотовых воинов в человеческий рост, с индивидуальными и совершенно естественными выражениями лиц, в различной форме, с лошадьми. Установлено, что подземная армия, большая часть которой еще не раскопана, занимает равнину площадью в десятки квадратных километров. А за ней гора, которая является самой усыпальницей. Неизвестно, когда у археологов до нее руки дойдут.