Когда мы были в Софии, ездили вместе за моей визой, он сделал доброе дело. Помните, в «О чем говорят мужчины?» ребята говорили, что перевести бабушку через дорогу всегда хорошо? Вот и аверче сделал доброе дело перевел слепую девушку через дорогу.
Мы шли на вокзал, чтобы уехать в дом в деревеньке под Софией, чтобы переночевать, обсуждали экологическую обстановку в мире, Мариан говорил, что нам не нужны машины, что нужно ходить пешком и ездить на велосипедах. Я говорил, что серьезные и важные дела без машины не сделаешь. Например, в Красноярске без машины просто невозможно. Он хмыкнул и презрительно сказал:
Но здесь-то ничего никто серьезного не делает! Могут задницу оторвать и ногами пошевелить.
И тут мы слышим:
Извините, вы не подскажете, когда зеленый?
Трогательная тоненькая слепая девушка с тросточкой.
Да, конечно! Мариян подхватывает ее и волочет через дорогу.
Он в очень хорошем настроении. Мы вдвоем и будем вдвоем еще пару дней. Потом будет сложнее отрываться друг от друга, но пока это краткий момент передышки. Аверче оставляет девушку, воодушевленно машет руками, возвращаясь к разговору.
Молодец, доброе дело сделал, перевел слепую девушку через дорогу, хвалю я.
Он с ложной скромностью:
Ну да, почему не помочь человеку.
На красный свет, добавляю я.
Он останавливается, выдыхает искристую улыбку, качает головой. Передо мной знакомое старое и такое дорогое мне создание. Аверче в один шаг оказывается рядом с ней:
Это не был зеленый, это был красный, но все хорошо, я следил, говорит он магнетично бархатно, как умеет, касаясь плеча девушки.
Она растеряно и испуганно улыбается, что-то мямлит.
Он возвращается ко мне.
Правильно, надо было допугать человека, хвалю я.
Он искристо смеется.
При этом он настаивает, что он сторонник позитивного мышления и доброты. Еще бы нет, разве можно так абсурдно выстраивать свою жизнь столько лет, и не приуныть при этом? Хотя, скорее всего, то, что я его нашел, порождает вредные иллюзии, что он все делал правильно. Не я, а он. Он делал, как делал, и вот куда это его привело. За спиной пожары, руины и незавершенные дела, но цель-то выполнена! А эта жизнь для него все равно ненастоящая. Мы говорили об этом, я сказал жизнь-то не наша, но люди-то живые, настоящие. Поведение, наши выборы это-то настоящее. А вот это уже непонятно. Равнодушно непонятно. Для него, все, кто здесь, в этом мире, не живые, и можно с ними делать что угодно. Они все равно не вырвутся в настоящую жизнь, и не смогут навредить своей болью, пока не избавятся от гадости внутри. Поэтому со зверьками в капкане можно по всякому. То, что мы тоже в этом капкане, не аргумент мы-то по делу. А остальные потому что эмоциональные наркоманы. Вот и получают свои дозы, так что аверче не считает, что делает что-то плохое, приманивая, иссушая и выбрасывая. А если кто-то тут тоже по делу нечего к нам лезть, считает он. Тут я не могу с ним не согласиться.
Как-то в поезде, в нашей очередной поездке, мы разговаривали, вагон был почти пустой, и на станции вошли люди, среди прочих, там была семья с детьми. Все прошли в другой вагон, а мальчишка, лет двенадцати, увидел нас, изумленно восхищенно раскрыл рот, улыбнулся, сел через проход и начал пялиться. Мы для него архетипичная пара друзей из легенд. Темный и светлый. Тем более мы такие старые, что можем сливаться с самим архетипом. Для детского, еще правильного, еще реального, сознания мы как доказательство вечной жизни и правдивости сказок. Что мой аверче тут же и подтвердил.
Чего ты пялишься? зло спросил он, давай, дуй к своим, нечего тут высматривать!
Мальчишку как ветром сдуло.
Ну и что ты сделал? Чем тебе пацан помешал?
Он смущается.
Ну, а чего он смотрит? Мы разговариваем, а он сел и пялится неотрывно.
Я тоже на тебя пялюсь неотрывно.
Это другое!
Он не на тебя, кралица, смотрел, а на свою сказку, я объясняю ему про паттерны, про важность эстетических настроек ребенка, про важность подтверждения архетипов.
Он кивает, соглашается, потом истерично.
Он на тебя пялился!
Я смеюсь.
Из нас ты красавчик, так что не начинай даже. Я просто тоже часть сказки.
Нечего тут крутиться, ворчит он, пусть где-нибудь в другом месте подтверждает свои сказки!
Это были аргументы в пользу его заявлению, что он адепт доброты. А вот про позитивное мышление.
Уже запланировав поездку в Мюнхен, мы шли по Бургасу, домой, и Мариян шмыгал носом, выдались дождливые дни, но он упорно отказывался сидеть дома. Несколько часов сидения на холоде здоровья не прибавляют, поэтому, конечно, он приболел. Я предлагал ему поберечься, но он у нас не пьет таблетки пьет только билков травяной чай. Это ужасное питье, как наши аптечные грудные сборы. Иногда добавляет туда мед, лимон и имбирь. Да, как и полагается в средневековье.
Может, завтра посидишь дома? говорю я и махаю рукой, ай, ладно, получишь пневмонию, сдам тебя в больничку и накроется твой Мюнхен. Мне-то что?
В больницу? Зачем в больницу? Я не хочу в больницу!
А что останется?
Но я же не заболел!
Так заболеешь, если не будешь беречься!
Не говори таких вещей! Я не хочу такое даже слышать! Надо просто мыслить позитивно! Тогда не заболеешь, а когда ты вот так говоришь, то программируешь меня, и я могу заболеть!
А, язвительно говорю я, тут у нас сторонник позитивного мышления нарисовался, так я тебе сейчас расскажу историю про настоящих его адептов. Я как-то, в нежной юности, работал пару недель в магазине эзотерической литературы. И когда я в первый день пришел, мне стали показывать все, вот тут мы храним книжки, вот тут у нас документы, а вот коробочка с деньгами.
«Да, говорю, кстати, как вы деньги храните?», а они и отвечают: «Домой с собой выручку носим». Я изумился и говорю: «а если потеряете или нападет кто-нибудь?», а они отвечают, так бодро, главное: «Надо просто мыслить позитивно, тогда ничего и не случится». «Не, говорю, я не настолько духовно развит, чтобы если позитивизм не сработает, потом из зарплаты выручку выплачивать, так что либо сейф организовывайте, либо пусть менеджер каждый вечер забирает деньги».
На это Мариян, конечно, возмутился, какие они конченные придурки.
А чего ты удивляешься, твое позитивное мышление никак не отличается от их.
Ничего не ответила рыбка, хвостиком махнула то есть паучок, замолчал, сверкнул глазами, и пару дней дома сидел.
ХХХХ
И вот, мы наконец пошли играть. Да. Днем. В парк, в центр. Тут рождественский базар, люди, солнце. Гадость какая, подумал мой, поэтому мы нашли самое холодное и пустое место в Мюнхене. Бетонный туннель. Наверное, единственный в городе. Так вот, он наааааааш!!! Тут редко ходят люди, только иногда проезжают велосипедисты. Нормальные люди в парке играют, но нас так просто не возьмешь. Он же уличный музыкант. Поэтому нужно играть где-нибудь подальше от людей. О, как изящно Мариян умеет повернуться к лесу передом, к слушателям задом, когда они вдруг соберутся его послушать. И начинает заниматься любимым делом перекладывать что-то в своих бесконечных пакетах. Пока человек не сдастся и не уйдет. Еще на моих глазах никому не удавалось его переждать. Правильно, люди-то идут по делам, а ему спешить некуда. Он же играет, не чтобы заработать, а чтобы я его нашел. Но так работает неосознанность. Я его уже нашел, но до сознания это еще не дошло, и ему нужно найти меня. Потому мы и носимся по улицам, городам и странам. Вместе. Ищем меня. Конечно, судя по всему, искать меня вместе со мной куда радостнее, чем когда он делал это один.
В туннеле мы знакомимся с Пламеном. Он играет на аккордеоне. Вернее, это я с ним знакомлюсь, они его хорошо знают. Пламен болгарин, который на полгода уезжает в Германию, играет на улице, почти ничего не тратит, живет в какой-то богадельне, типа приюта красного креста, с бесплатным питанием, ночлегом в комнате на десять-двенадцать человек, и бесплатным проездным на метро. Он старается покупать еду подешевле, пользуется, чем может бесплатным, чтобы привезти как можно больше денег семье. Он живет в маленьком болгарском городке Враца. Там нет работы. Пламен уже сильно в годах. У него диабет, ему надо есть по часам. У него жена и дочь-студентка. Которая любит дорогие телефоны, которые теряет или разбивает. Самка, которая за счет больного отца пытается занять место в иерархии молодой стаи. Жена не работает. Вот такая вот европейская жизнь. У него свой дом, две или три машины в Германии их можно купить за триста пятьдесят евро. Мой тоже прикупил парочку.
В туннеле есть бетонный холодный выступ. Я только присел на него и тут же вскочил. Неприятно холодно.
Мой сидит на стульчике, остальные на бетоне, простату и придатки отмораживают. Не лезьте в паутину, еще раз вам говорю, не лезьте в чужую историю. Убийца паук, обычно, выживательнее жертв.