Твои мысли юны сказала моё сомнение и юность рождает их.
Да, сомнение отвечал я мои мысли юны. Но разве юность всегда не права?
Отнюдь согласилась она юность нужна, чтобы заметить то, чего не может видеть опыт. Не поэтому ли она даётся тебе легко?
Нас учат, что мы свободны, и что жить вниз головой наш свободный выбор. Но я не уверен, моё сомнение. Меня терзает мысль, что мы стремимся не в ту сторону.
Мудрость отцов для тебя ничто?
Отцы так опытны в жизни. Нас рожают для того, чтобы мы стали опытными отцами, и мы всю жизнь идём по дороге опыта жизни.
Но разве это единственный путь? спросило сомнение.
Мне нечего сказать тебе кроме того, что я уже знаю. Мне нечего дать тебе кроме того, что мне дал опыт и опытные отцы. Объясни, сомнение, почему мне тесно в опыте отцов?
Но сомнение лишь покачало головой.
Нет. сказала она Нет, я не могу объяснить тебе то, чего ты не знаешь. Я умею только задавать вопросы, ответы же ты должен дать сам.
Я чувствую, что опыт не единственный путь. говорил я Я чувствую, что это комфортный путь, и вижу, что многие удовлетворяются им. Но, если опыт рождает покорность и стремление вниз, должно быть что-то ещё, что-то, рождающее стремление вверх.
Что же это? Разве есть в мире нечто более свободное, чем знания и опыт? спросила моё сомнение.
Да, есть, сомнение. сказал я. И в этот раз я знаю, что ответить тебе. В мире есть нечто гораздо более свободное и освобождающее, чем знания и опыт. Это Мудрость, звенящая Мудрость, искрящаяся Мудрость. И если Мудрость устремляется ввысь, вверх, а не вниз, она должна быть самой высокой вершиной.
Ты прав, поскольку считаешь, что прав. Поскольку эти мысли твои и ничьи больше. Но сможешь ли ты жить с ними? Как остаться в пещере тому, кто догадался о вершине Мудрости?
Ты права, моё сомнение соглашался я я боюсь, что не смогу больше жить в пещере с устремленной вниз головой, и ходить по ней вверх ногами. Но если я покину пещеру, разве смогу я ходить вверх ногами по небу, которое лежит над нашими сводами? Ведь я упаду в него. Ведь я не приспособлен к тому, чтобы выйти из моей пещеры.
Пойдём. сказала она Пойдём, и я познакомлю тебя со своим братом. Мы близнецы я и он мы появились на свет в один и тот же день, и, признаться, я уже скучаю по нему.
Она повела меня коридорами, повела залами, повела глубокими гротами. Я никогда не бывал в этой стороне подземелья, но ясно видел, что здесь властвовали нищета и сырость.
Наконец мы подошли к темному провалу, затянутому железными прутьями, и я понял, что это каземат, покрытый паутиной маленьких прислужников древности. Я взял со стены факел боком, чтобы не обжечься и хотел поднести его к прутьям, чтобы осветить эту мрачную камеру, но моё сомнение воскликнула:
Остановись! Он боится света!
Я бросил чадящий факел, и он упал на потолок, разбрасывая снопы багровых искр.
К прутьям подошёл мальчик, похожий на сомнение. Он был очень бледен и смотрел на меня с недоверием.
Он мне незнаком тихо обратился я к девочке за что его заперли здесь?
Мой брат очень опасен сказала она пока он заперт здесь, вдалеке от людей, он безобиден. Но стоит только дать ему свободу, как целые народы превращаются в безумных, не видящих, не помнящих ничего животных. Мой брат болен, и он заражает вас бешенством, заражает параличом, заражает безумием.
Как зовут его? я осмелился спросить Как имя этого ужасного ребенка?
Его называют страхом. Ужасом называют его, когда он войдет в свою полную силу. Опытные отцы правильно сделали, когда заточили его в этот каменный мешок. Но он мой брат, и я люблю играть с ним.
Во что ты играешь с ним? заинтересовался я.
В единственное, что нам доступно. улыбнулась она В слова. Он называет тему, я начинаю задавать вопросы. А он пугается и плачет.
Разве это весело пугать малышей? мне было неприятно это услышать.
Конечно весело кивнула моё сомнение ведь в эти минуты он чувствует себя собой.
Я нахмурился и кивнул в ответ, признавая её правоту. А потом я спросил: "Зачем ты привела меня к нему?"
Потому что ты звал его, когда говорил "я боюсь". Вместо того чтобы ждать его прихода, нам проще было самим прийти к нему. Его тюрьма крепка, а вас воспитывают в опыте, который только укрепляет её. Но, если хочешь решиться на новый шаг, тебе придется убедить его.
Убедить его? Почему я должен в чем-то убеждать пленника?
Ваши пещеры это наши с ним владения, наше королевство. Его вы заперли, но он остаётся полноправным властителем вашего мира. Иначе бы не имело смысла держать его здесь, разве не так?
Но почему рабы не заперли и тебя? Раз нам так хочется единолично владеть пещерами, мы должны были заточить тебя в такую же клетку.
Ты разве не видишь? она обернулась вокруг себя, взметнув подол белого платья Я быстронога и неуловима. Подобный тебе может встретить меня, может говорить со мной, но ему не хватит изворотливости, чтобы схватить меня.
Итак, я должен уговорить его отпустить меня?
Не договорившись со своим страхом, из пещеры не выйти.
Тогда я собрал в кулак всю свою волю, всю неприязнь к нашему пещерному образу жизни и воспитанию опытных отцов. И я шагнул вперёд, встал около прутьев его клетки.
Он поднял на меня свои темные глаза, затем поднял свое бледное лицо. Я наблюдал, как поднимался его нос, его рот, его подбородок, его скулы, все его лицо. Так прошла минута холодной тишины. Так шла тишина, пока я не разбил её: