Для меня неприятным открытием стало то, что некоторые мои ровесники, выросшие в условиях здоровой дворовой конкуренции, «перекрасились» в толерантных современных демагогов. Некоторые мои знакомые, которые раньше принимали моё лидерство, потому что я объективно был сильнее и лучше, имел по нескольким видам спорта разряды, несколько высших образований и научную степень, терпели и ждали, когда мои силы сдадут, старость возьмёт своё, и они вырвутся вперёд меня.
Однако эти люди не учли, что время их тоже не щадит, а я ещё не все таланты использовал в жизни. Люди нашей сыскной профессии на пенсии идут либо в сторожа, либо в таксисты. Однако у меня с молодых лет был ещё один плюс, воспитанный папой, но пока невостребованный: я писал дневник. Сначала тренировок и самочувствия, потом всего, что видел и пережил. Так сформировалось умение излагать связно мысли и быть интересным слушателям.
После получения инвалидности врачи рекомендовали мне для реабилитации мозга и речи писать мемуары, благо пережито было немало. «Друзьям» было обидно, а мне досадно за них, что и в старости я остался лидером, начал писать и издавать воспоминания, а их гонка за лидером не удалась. Один из таких «товарищей» предпочел несколько лет сидеть альфонсом на шее жены, чем принять от меня помощь в трудоустройстве. Зато в застолье рассуждал красиво, много и обо всём. Позднее так называемые друзья перестали общаться и отвалили в небытие.
Грустно, но откровенно. Самый страшный зверь жаба зависти, задушит любого.
Я свои царапины и шишки получал в жизни своевременно и порционно. Падал и с велосипеда, и с деревьев, и с заборов. Дрался и во дворе, и в спортзале на тренировках и соревнованиях, и на чужих улицах. Собственно говоря, меня заниматься профессионально спортом толкало честолюбие: очень не любил проигрывать. Поэтому, получив взбучку на чужой улице, я тренировался с повышенным рвением, а потом обязательно шёл к обидчикам за реваншем. Старался также выступать на открытых соревнованиях. Во-первых, там противники были тоже профессионалами, то есть равными по умениям, во-вторых, публичная победа над достойным соперником давала дополнительное удовлетворение и стимул для повышения квалификации. Да и дурных желающих проверить мои силы на своём здоровье после публичных соревнований становилось меньше.
Так, при поступлении в институт неизбежно встала проблема лидерства среди своих же сокурсников. Был у нас в параллельной группе хороший парень, отслуживший в армии, то есть имевший жизненный опыт и достойную физическую подготовку. На общем фоне нас, вчерашних домашних школяров-ботаников, он явно выделялся. Некоторые сокурсники стали нас поддразнивать и натравливать друг на друга. Понимая, что бой неизбежен, я решил провести его не в уличной, а спортивной форме. При других ребятах предложил встретиться на ринге.
Выбрали ближайший праздничный, а потому укороченный день 8 марта. В сопровождении большого количества зевак (как с нашего, так и с других факультетов) пошли в институтский спортзал на ринг, расположенный в тот момент в фойе перехода второго этажа между лекционными залами и лабораторным корпусом.
Бывший армеец пытался безудержным натиском сразу сломить моё сопротивление: бил много, быстро, сильно, но размашисто. Перетерпев первый раунд, я увидел его технические ошибки. В начале второго раунда сделал вид, что устал и он меня почти сломал, чем спровоцировал парня к очередному размашистому броску на добивание. Сам же левым боковым в голову подравнял прицел и встречным правым прямым в нос нокаутировал соперника. Он плашмя упал на спину. По звуку падения я понял, что это нокаут. При попытке встать и перевернуться набок у армейца из сломанного носа потекла густая тёмная кровь. Зрительницы (а в честь 8 Марта их было много) вокруг ринга при виде крови завизжали и бросились в стороны. Ребята-зри-тели их останавливали, забирали носовые платки и оказывали проигравшему первую помощь. Быстро принесли ведро с холодной водой, вату и нашатырный спирт.
Минут через десять противник был уже в форме, только нос стал на пол-лица и посинел. Потом мы с этим парнем подружились, он даже стал ходить в мой «Динамовский» спортзал на тренировки, где в сентябре 1978-го во время разминочной игры в регби без правил ещё с двумя напарниками сломал мне при неудачном падении левую ногу. К моей великой скорби, этот мой однокурсник и товарищ уже покинул мир наш. Могу с уважением назвать его имя: Сергей Искандаров. Надеюсь, однокурсники меня поймут и простят, а его вспомнят добрым словом
Минут через десять противник был уже в форме, только нос стал на пол-лица и посинел. Потом мы с этим парнем подружились, он даже стал ходить в мой «Динамовский» спортзал на тренировки, где в сентябре 1978-го во время разминочной игры в регби без правил ещё с двумя напарниками сломал мне при неудачном падении левую ногу. К моей великой скорби, этот мой однокурсник и товарищ уже покинул мир наш. Могу с уважением назвать его имя: Сергей Искандаров. Надеюсь, однокурсники меня поймут и простят, а его вспомнят добрым словом
Практически сразу после окончания института меня призвали на срочную службу в ряды Советской Армии.
Наш командир роты, капитан, видимо, был из штрафных, так как заметно перерос свои звание и должность. Из-за этого мучился комплексом неполноценности, который периодически вымещал на безответных солдатах любил ударить по делу и без.
Узнав про эту привычку, я решил дать отпор. Находясь в наряде, выполнил свою часть дежурства: помыл пол в спальном расположении роты на 80 человек. Умывальник и туалет (размером в десять раз меньше, чем спальное помещение) должен был по договорённости помыть второй дневальный. Однако пришёл ротный и начал орать, что уборка не закончена, а я вроде ничего не делаю, отдыхаю.
Повёл меня показывать туалет. Там, в безлюдном месте, я почувствовал, что ротный целится меня ударить. Я повернулся к нему лицом и принял стойку. Решил, что стану бить в ответ. Конечно, будут разборки, и меня, скорее всего, сошлют в дисциплинарный батальон. Но и у ротного отпадёт привычка бить солдат. Капитан животным чувством тоже понял, что я отвечу. Он был мужчина крупный, но сообразил, что я смогу дать достойный ответ. Спеси у него поубавилось. Постояли как бойцовые петухи друг перед другом с минуту, он сплюнул, матерно выругался и ушёл.
На следующий день меня вызвали к нему в канцелярию.
Ну что, ты у нас, оказывается, спортсмен Борзый, начал ротный. В общем, так: планируются соревнования полка, дивизии, округа. Я тебя записал на участие по боксу в супертяжёлом весе.
Я понял, что ротный просто хочет меня публично унизить и поквитаться за свою трусость. Сделал слабую попытку избежать позора:
Вообще-то я не супертяжёлый вес, а между полутяжем и первым тяжем.
Ничего, поешь больше макарон и перловки нажрёшь и супертяжа, «посоветовал» ротный.
Делать было нечего, очень уж ему хотелось моего позора.
Через пару часов ко мне подошел командир роты разведки. Молодой красавец-лейтенант, генеральский сынок в огромной фуражке-муходроме с непомерно высокой тульей, как взлётная полоса авианосца и «бутылочных» сверкающих сапогах.
Я слышал, тебя капитан на соревнования записал хитро начал он. У нас в роте тоже есть участник, только он не боксёр, так что ты его сразу не бей. Весь полк всё же смотреть будет потяни зрелище!
Вечером в расположении (мы с разведчиками жили на соседних половинах казармы) я услышал, как ротный лейтенант наставляет своего участника:
Я его (меня то есть) уговорил не начинать. Так что ты, пока он ждать будет, сразу начинай бить на вышибание. Не давай прийти в себя, а то, кто знает, как потом повернётся
Тактику предстоящего боя я уже для себя определил. Оставалось посмотреть соперника.
Зрелище меня не порадовало. Это был краснодарский селянин-комбайнер ростом 2,07 м и весом ПО кг. Самым неприятным было то, что боксом он всё же занимался, то есть навыки имел.
На полковых соревнованиях зал был переполнен. В раздевалке меня ждал ещё один сюрприз. Сельскому здоровяку-комбайнеру Андрею Кожуре на забинтованные боксёрскими эластичными бинтами руки перчатки не налезали такие у него были кулаки. Судья, после долгих совещаний с врачом и судейской коллегией разрешил надеть ему перчатки прямо на кулаки, без бинтов. Секунданты с трудом их парню натянули
Я сам не маленького роста, но по моему весу полутяж первый тяж (от 81 до 91 кг), у меня редко попадались соперники много выше меня ростом. Кожура же реально был на голову выше. Соответственно и руки были значительно длиннее моих. Спортсмены-единоборцы понимают, о чём речь: прежде чем я достану его своей коротенькой рукой, его кулаки будут уже вовсю по мне стучать.
Пришлось вспоминать теорию боя с более высоким соперником.
В первом раунде основной моей задачей было не попасть под его кулаки. Когда удары пролетали рядом с головой, у меня создавалось впечатление, что летит пушечное ядро. Любой контакт мог закончиться для меня поражением. Так, ныряя и уклоняясь, я проплясал весь раунд. Но и польза была. Я увидел, что после удара правой рукой Кожура не возвращает локоть на место защиты печени.