Да ответила Юля. Вот и Федя меняется, очень вырос. Все похорошели.
Но больше всех похорошела ты, сказал Константин, улыбаясь мягко Юле. Он покачал головой, словно удивлялся, как можно было с возрастом меняться в лучшую сторону.
А я? воскликнула Алина с шутливым возмущением, но совершенно без зависти и засмеялась.
Ты всегда прекрасна, ответил Костя.
Прекраснее всех! сказала Юля, и взгляд ее невольно скользнул по совершенному от природы, упругому телу подруги с талией, удивительно тонкой для столь выдающихся округлых бедер, по гладкой смуглой коже, которая, казалось, никогда не старела. И она тут же отметила про себя: как же хорошо, что Алина ограничивается косметическими процедурами и не стала менять ни губы, ни скулы, ни щеки! Все в ней было без изъяна, все было словно нарисовано кистью истинного художника, и вмешательство хирургов могло лишь испортить столь прекрасное творение. Как это Алина раньше этого не понимала, и как хорошо, что они с подругами отговорили ее когда-то от хирургии!
Ты очень изменилась, опять сказал Константин, оглядывая Юлю.
Она еще в прошлом году очень изменилась, сказала Алина, видя, что щеки подруги стали пунцовыми. Стала такой спортивной, подтянутой, а лицо все разгладилось, ни морщинки. Вот что значит настоящее замужество, жизнь с хорошим человеком!
И без нервов, подытожила Юля.
Да, без нервов, протянула Алина. Они с Костей обменялись быстрыми взглядами, и на мгновение лица их приняли недовольное выражение, что не могло укрыться от Юли. Невысказанные слова, только им понятные, как ток пробежали в воздухе. Однако они тут же забыли об этом и заулыбались.
Подумать только, как хорошо было год назад, сказала Юля. Мы все вместе встретились здесь.
Место встречи изменить нельзя! сказал Костя.
Да ответила Юля. А теперь Йохан не сможет прилететь И вообще, все как-то неправильно. Обстановка другая. Вы-то не жалеете, что прилетели?
Алина и Костя переглянулись и засмеялись.
Нет! без колебаний сказали оба.
Сначала мы переживали из-за работы Кости, сказала Алина. Но уже сегодня к вечеру пришла рассылка, что всех сотрудников перевели на удаленную работу. Теперь вообще нет никаких препятствий остаться всем вместе здесь на неопределенный срок.
Это же замечательно! обрадовалась Юля. Теперь мы вместе будем заперты на острове. Вместе не так одиноко. Честно скажу, я даже рада немного, что рейсы отменены. Зато вирус не будет проникать сюда.
Юля, я тебя умоляю, усмехнулся Константин, это обычный грипп, неужели ты боишься его?
Но это не совсем то же самое, заметила Юля.
Просто ты давно не болела им, грипп очень тяжело переносится, сказал Костя. Многие немощные люди не переживают его, умирают от осложнений, той же пневмонии.
Но он не так быстро распространяется, вот в чем дело. Им болеют единицы, у многих иммунитет. А здесь все несколько иначе, иммунитета ни у кого нет, заражаются все подряд.
И что теперь, карантин вводить? Запрещать людям ездить в другие страны или города?
Костя говорил легко, со смехом, и чувствовалось, что его никак не трогает та угроза, которую несет в себе вирус. Юля знала, что хотела рассуждать точно так же, как и он, более того, она завидовала его легкомыслию. Она хотела быть им, или Алиной, или кем угодно, кто молод и здоров и чьи дети здоровы. Юля даже спрашивала себя: смогла бы она понять теперь чувства пожилых людей, их смятение, тревогу, не будь Катя не здорова? Но нет, ведь у нее была мать, и она переживала за нее, пусть Людмила Петровна и была далеко, в России. Что все-таки отличало ее от Константина? Быть может, он отгородился от доводов рассудка, потому что так было удобнее, уютнее, выгоднее для себя?
Костя, Алина, но ведь у вас есть близкие, есть родители сказала Юля. Разве вы не переживаете за них?
Алина молчала, выжидающе глядя на мужа: он начал этот разговор, пусть он и продолжает, в конце концов, они шагнули в воды очень щепетильной темы. По быстрому напряжению, пробежавшему по ее лицу, было видно, что у нее на все свое мнение, но она оставляла за Костей всецелое право или, наоборот, обязанность делиться радикальными идеями с окружающими.
У них все будет в порядке, ответил наконец Костя.
У нас ситуация просто сложная, возразила Юля. Мне бы не хотелось, чтобы Катя заболела. Хотя в глубине души я понимаю, что, быть может, лучше, чтобы она переболела сейчас, как можно раньше, пока она ребенок. Так же, как с ветрянкой: нас много раз отделяли от детей, заболевших ею, запугивая тем, что ветрянка для нее смертельно опасна. Я этого не понимаю не лучше ли ей переболеть сейчас, а не потом, когда она будет взрослой и будет переносить ее еще тяжелее? От смерти не убежишь. Как бы ни хотелось.
У них все будет в порядке, ответил наконец Костя.
У нас ситуация просто сложная, возразила Юля. Мне бы не хотелось, чтобы Катя заболела. Хотя в глубине души я понимаю, что, быть может, лучше, чтобы она переболела сейчас, как можно раньше, пока она ребенок. Так же, как с ветрянкой: нас много раз отделяли от детей, заболевших ею, запугивая тем, что ветрянка для нее смертельно опасна. Я этого не понимаю не лучше ли ей переболеть сейчас, а не потом, когда она будет взрослой и будет переносить ее еще тяжелее? От смерти не убежишь. Как бы ни хотелось.
Это точно, сказала Алина. У вас все очень сложно.
Мне кажется, сказала Юля, здесь нет какой-то одной правильной точки зрения, что бы кто ни говорил, хочется согласиться, сказать: вот она, правда-матка! Именно так все и есть! И так с каждым. Я всех могу понять. И тех, кто закрывается по домам и смотрит с подозрением на людей, и тех, кто ничего не боится. По крайней мере, я надеюсь, что могу всех понять.
Узнаю вечную Юлю, которая никогда никого не осудит и со всеми согласится, сказала Алина немного саркастично. Она не одобряла желание подруги быть доброй ко всем без исключения. Для нее это было равноценно отсутствию собственного мнения, как и для Кости. Они считали, что лучше быть порой резкими и заблуждаться, чем никогда не настаивать на своем. Но они не говорили об этом открыто, только думали или намекали, чтобы не обидеть Юлю. Но таково было их истинное мнение о ней.
Давайте не будем о грустном, сказал Костя, широко улыбаясь. Остров, как вы правильно заметили, закрыт, вирус нам не опасен, а значит, мы можем свободно путешествовать, общаться, радоваться жизни работать. И ничего не опасаться. Все плюсы Тенерифе и никаких минусов. Нам можно только позавидовать. Костя рассуждал так весело и беззаботно, ничуть не подозревая, сколь смешными ему покажутся его пылкие речи очень скоро.
Дети накупались и выбежали из воды. Они тщательно вытирались, потому что было прохладно. Вечерело, поднялся легкий ветерок. Дети шутили, смеялись, резвились. Все больше местных жителей приходило на пляж, чтобы отдохнуть после долгого рабочего дня. Многие из них облепили скалы, присаживаясь на выступах, чтобы быть поодаль от других людей. От них тянулся толстой лентой запах марихуаны. Каждый отдыхал как умел.
Лишь только Костя ушел плавать в океан в поисках своего личного уединения, успокоения нервов и ответов на безответные вопросы, как Юля повернулась к Алине. Она внимательно смотрела на спокойное лицо подруги, на ее прямую осанку та сидела на острых камнях, как царица, в леопардовом слитном купальнике, который, однако, был очень открытым. Яркий маникюр и педикюр, стильные темные очки как же Алина выделялась среди других туристов! Наверное, любой здесь с первого взгляда знал, что эта ухоженная женщина из России.
Ты выглядишь намного более умиротворенной, чем в прошлом году, заметила Юля. Ваши дела поправились, ведь так?
А что, разве в прошлом году было как-то иначе? Алина смутилась и сразу сменила позу она наклонилась к Юле и уже не выглядела царицей, плечи ее сникли, она казалась обычной женщиной.
Да, было заметно, что вы много спорили, ссорились. А сейчас вы такие милые оба, добрые. Друг к другу добрые, это главное. Ты перестала ревновать его?
Ты заметила? Алина улыбнулась, но не так, как она любила улыбаться, в уголках ее губ не было высокомерного равнодушия и легкомыслия. Это была искренняя улыбка. Так вот она, настоящая Алина, та, которую Юля не знала уже много лет: неужели она растормошила ее?
Конечно! В прошлом году, помнится, ты бы уничтожила Костю за комплимент другой женщине. А сейчас ты как будто не слышала ничего.
Алина засмеялась.
Да, было дело. Честно скажу тебе, Юля Тогда мне казалось, что я была совершенно нормальной. Что я веду себя так, как положено вести себя обманутой жене следить за каждым шагом мужа и попрекать его былыми делами. Она смеялась, говоря это. А Костя, надо отдать ему должное, терпел меня из последних сил, как терпят, быть может, беременных женщин. Конечно, он сам во всем виноват, но я не знаю, как он это выдержал, эту бесконечную пытку моими истериками, преследованиями и унижениями. Заметив, что Юля все больше удивлялась ее откровениям, Алина добавила: Конечно! А ты как думала? Пережить такую измену, такое предательство Я была вне себя. Однажды он попытался схватить меня за плечи и сказать мне проникновенно, что так нельзя, что я уничтожаю нас с ним, что я должна научиться снова верить ему ради детей, ради нас с ним Тогда во мне что-то пошатнулось. Однако я вмиг внушила себе, что он это говорит, чтобы обмануть меня, и продолжила следить за ним, проверять тайком телефон.