Июнь шестьдесят четвертого обдувал меня в садике теплым нежным ветерком, солнышко было восхитительным, особенно в середине дня. Мой папа, как настоящий Геракл или Петр Первый, организовав мужчин -родителей нашего садика и доктора дядю Эдика, но больше всех работая пилой, молотком, топором и рубанком сам соорудил по разработанной им модели на нашей детской площадке большой теплоход из глянцевой фанеры и дерева метров пять в длину и метра два в ширину с четырехметровой высоты мачтой и просторным каютным помещением, не заставляюшем ребенка пяти- шести лет склонять в каюте голову. Потрясала аккуратность и какая-то интеллигентность облика этого большого для размеров самих детей корабля. А еще корабль имел шикарный штурвал (руль самосвала) и когда этот штурвал вращаешь, то роликам на мачту все выше поднимается флаг. И также, когда надо, спускается. Мы на этом корабле с удовольствием играли. Я был капитаном, почему-то представлял себя при этом в фуражке с черным лакированым козырьком, красным околышем и черным верхом. Ночью мне такая фуражка приснилась во всей ее невероятной красе. И при этом у нее сзади были ленточки, как у бескозырки и почти неразличимая намалеванная желтой краской крошечная свастика (зачем, неясно) на козырьке.
В Америке шла предвыборная компания. После убийства в ноябре шестьдесят третьего Джона Кеннеди президентом США стал вице- президент Линдон Джонсон, но только до конца текущего срока. А дальше выборы. К власти от республиканцев шел сенатор, генерал в отставке Барри Голдуотер. Многие тогда говорили, что если Голдуотер придет к власти, то не избежать войны с Америкой! Так говорила и моя баба Вера. Я весь драматизм момента понимал. Правда, ненадолго фамилия эта перепуталась в моей детской голове с похожей по звучанию фамилией папиного и маминого приятеля по поездке в Африку Готлобер (в дальнейшем первый ректор СИНХа) Про атомную бомбу я тоже уже знал. «Страшней атомной бомбы!» часто шутя о ком-то или о себе в неподходящий момент, весело говорила наша баба Женя. Моей маме исполнилось шесть лет в день, когда американцы сбросили атомную бомбу на Хиросиму. А чуть позже и на Нагасаки. Голдуотер, слава богу, проиграл Джонсону и для советских людей ушел в небытие. А мы наслаждались изумрудным цветением лета!..На юг каждый год мы еще не уезжали, но мне и здесь все нравилось очень.
Приходила к нам в садик стройная черноглазая, в двумя длинными темными косами девочка лет четырнадцати, которую звали Вика. Наверно, пионервожатая Она тоже что-то нам читала Дядя Витя мой любимый, наконец-то, женился. Людмила Федоровна Смирнягина, очень приятная двадцативосьмилетняя тагильчанка с темнорусыми волосами и голубыми глазами, работавшая тогда диспетчером на заводе Электро- Медицинской Аппаратуры, очаровала дядю окончательно и бесповоротно. За мной в садик намного раньше обычного пришла баба Вера, в приподнятом настроении. Она принесла мне в подарок очень красивые, по крайней мере, мне так казалось, красные носки. И сказала, что дядя Витя и уже однажды виденная мной тетя Люда поженилсь! И что молодожены и мои родители, наши родные и родные тети Люды, дядивитины друзья ждут нас в их доме на Заводской. Когда мы приехали, то я увидел счастливого дядю Витю в белой рубашке, правой рукой на спинке венского стула он нежно обнимал молодую жену, тоже веселую и довольную в нарядном зеленом платье. Приехала и старшая сестра тети Люды, женщина общительная и с хорошим характером. Как всегда пели, заглавную партию исполнял дядя Витя! В июне или июле того же, или следующего года мы ездили на пляж на Малоконной станции визовского пруда с моими мамой и папой, бабой Женей, дядей Витей и тетей Людой, дядей Володей Мильчаковым с супругой тетей Аней, дядей Колей Богаткиным и еще кем-то. Вода была что надо, все плескались от души. Я тоже и смотрел на мир через чьи-то темные очки по фасону как у В. Ланового в фильме» Полосатый рейс». Сквозь эти черные очки все выглядело еще раньше и в какой-то фиолетовой гамме! А мама мне рассказывала, что название Малоконная станция взялось от того, что когда-то давно здесь малых коней (жеребят) купали. Добрый старый ВИЗ, Васина горка!
Глава девятая. Старшак
В августе мне исполнилось шесть лет. И вскоре я и мои однокашники были переведены в старшую группу. Это повышение мне нравилось, ведь когда-то мы с такой завистью смотрели на «старшаков», которым можно было днем не спать. А теперь и мы вот выросли в «старшаков» и можем весь дневной сон и мертвый час послать куда подальше!))
Глава девятая. Старшак
В августе мне исполнилось шесть лет. И вскоре я и мои однокашники были переведены в старшую группу. Это повышение мне нравилось, ведь когда-то мы с такой завистью смотрели на «старшаков», которым можно было днем не спать. А теперь и мы вот выросли в «старшаков» и можем весь дневной сон и мертвый час послать куда подальше!))
Мы всей группой гуляли по дорожкам парка Энгельса, небольшая облачность, но очень тепло, листва еще зеленая, кто-то из мальчишек нашел на дорожке чуть погнутую проволочную шпагу и отдал ее мне рядом идет Люда Чащина и Коля Удилов и все наши. Вот оно, счастье!) Я привык к воспитателям, дяде Эдику, даже Тамаре Гавриловне и мне было хорошо! Нам показывали наши любимые диафильмы и читали толстую книжку сказок братьев Гримм Там какой-то силач на плечах мог носить свою деревню, но дальше страницы книги были вырваны, и я так и не узнал, что там было дальше!..Появилась в садике очень хорошая молодая женщина музыкальный работник. Она прекрасно играла на фортепиано и пела, побуждая петь всех нас. Репертуар ее очень нам понравился» С нами милый скворушка до весны прощается!» и еще песенка услышанная мною от нее раз и на всю жизнь: " Девушка в платье ситца, ситца каждую ночь мне снится, снится. Так почему же мама твоя мне не разрешает жениться?!» Эту песню прекрасно и артистично потом напела Люда Чащина!..
Накануне снятия Никиты Сергеича с постов главы партии и правительства где-то в сентябре шестьдесят четвертого на утреннике мы пели песню про кукурузу. Папу заведующая попросила сделать на музыкальный номер кукурузный початок. И папа сделал, как всегда, на славу! Початок был большой, гипсовый, полый, раскрашенный желтой, зеленой, каштановой и другими красками под настоящую кукурузу! Он немного смахивал на изображение с фантика шоколадной конфеты «Чудесница» (тоже- с кукурузой) и на маленькую атомную бомбу)), но все равно был прекрасен! Петь заглавную партию определили артистичную, большеротую, похорошевшую Марину Горбунову. Папа, когда узнал кто перед ним, корректно, но решительно наругал мою недавнюю мучительницу. Я торжествовал. А Марина потом подобревшая, в слезах раскаяния просила меня: " Я больше никогда к тебе не буду приставать. Не жалуйся, пожалуйста, на меня своему папе. Он хороший, но я его вчера испугалась, и стыдно было! «Вскоре папа и я Марину простили. На празднике ею, в черных кудрях, сверкающей искрами черных очей, звонко (и как-то с юмором) певшей, все залюбовались. Остальные тоже звонко Марине подпевали. У Марины в руках, как младенец, был созданный папой цветной початок. Мы пели: " Очень любят все ребятки кукурузные початки! " " Мы расскажем вам секрет, что по цвету и по виду кукурузы лучше нет!» солировала артистично-звонкая Марина. Дорогой Никита Сергеевич правил предпоследний месяц! В октябре после дневного сна я протер глаз и пеедо мной Сережка Ершов, наш рыжеволосый вундеркинд, Коля Удилов и, вроде бы, Женя Горовец грянули на музыку» Три танкиста» как бы в мою честь панегирик: " Пели мы вчера про трех танкистов. А сейчас в полете на Москвой Комаров, Егоров, Феоктистов экипаж машины боевой!» На место Хрущева пришли двое- Леонид Ильич Брежнев стал Первым секретарем Центрального Комитета КПСС и Алексей Николаевич Косыгин Председателем Совета Министров СССР.
В молодые годы с Косыгиным хорошо была знакома лучшая подруга бабы Жени- тетя Оля (Лёля) Чазова. Ее первый муж был в Иваново или где-то в тех краях директором текстильного комбината и Косыгин тогда нарком легпрома, а потом председатель Совнаркома РСФСР часто заезжал к ним в гости. Разговаривали с тетей Лелей и ее мужем конечно, ровный и вежливый в быту. «Но при этом очень серьезный, никогда ни улыбочки! " говорила тетя Лёля. Это было в послевоенное и еще, наверно, предвоенное время.
Все члены Политбюро, включая главу партии и государства получали одинаковую зарплату тысячу двести рублей (новыми) в месяц, кандидаты в члены Политбюро тысячу сто, «просто» секретари ЦК КПСС и зампреды Совмина тысячу, министры девятьсот и восемьсот рублей. Мой папа в хорошее время тоже получал семьсот- восемьсот рублей в месяц, бывало и поменьше, и побольше: тысячу, тысячу двести и более. Директор оборонного завода, недалеко от нашего дома получал восемьсот рублей, директор ВИЗа больше тысячи, зам. командующего Уральским военным округом в звании генерал- лейтенанта семьсот пятьдесят, член -корреспондент Академии наук или ректор вуза- восемьсот, академик девятьсот и более, доктор наук и профессор пятьсот и более, кандидат наук и доцент- триста двадцать рублей, столько же подполковник в армии, председатель хорошего колхоза, и начальник крупного цеха на заводе, обычный хороший рабочий на заводе двести пятьдесят рублей, шахтер- передовик шестьсот, молодой инженер только после вуза сто двадцать рублей, техник девяносто рублей, парикмахерша семьдесят рублей, вахтеры и уборщицы шестьдесят рублей. Ниже шестидесяти рублей в месяц зарплат уже не было. Впрочем, были манекенщицы (модели, по сегодняшнему!) Домов моделей но они работали, как говорится, от случая к случаю. Знаменитый клоун Карандаш две тысячи рублей в месяц, академик Капица три тысячи, звезда эстрады Муслим Магомаев три с половиной тысячи и более. Наверно, уж самыми богатыми в нашей стране людьми были великий писатель Михаил Шолохов, легенда эстрады и кино Леонид Утесов, Александров и Орлова, скульпторы Манизер и Вучетич, главконструкторы Туполев, Илюшин, Королев, композиторы Шостакович и Богословский, полярник Папанин, скрипач Ойстрах.