Через много лет папа рассказал о своей деятельности в Доме. Она была необыкновенно полезна для общества. И для него самого тоже. Папа работал в Доме не очень долго, но успел подружиться с множеством знаменитостей. Очень часто в Дом приходил артист, известный не меньше Станиславского. Он вёл отца в буфет, заказывал там себе 200 граммов коньяка, а папе 100 И они, по-дружески, выпивали Я не понимал, почему артист так странно, и как мне казалось, унизительно, угощал папу. А папа эти угощения принимал. Потом понял: артист приходил отдыхать, валять дурака, ухаживать за эффектными дамами, а папа был на работе. И никто не должен был подозревать, что папа только что пил коньяк, и вообще к спиртному имеет чрезмерную склонность.
Иногда в Дом, предварительно позвонив папе, приходил знаменитый поэт Высокий, седой, увешенный орденами человек, знаменитости редчайшей. Приходил он всегда с новой дамой, и папа, проводив их в ресторан, усаживал так, чтобы лица поэта увидеть было невозможно. Проходило это потому, что поэт был членом высшей партийной организации, а члены её должны были производить впечатления несгибаемых борцов с безнравственностью.
В один из государственных праздников отец совершил подвиг, за который ему, по моему мнению, полагался Орден Дружбы Народов, или даже звание Героя Социалистического Труда! Он случайно, даже неожиданно для себя, поймал на лестнице, летящего вниз головой, нашего советского композитора, мировую знаменитость, седого, кудрявого, и щекастого. Видимо, слегка перебравшего в ресторане, в буфете, или в кабинете директора. Если бы отец не поймал этого колосса музыки, то судьба его могла сложиться очень печально. А советская музыка серьезно обеднела
Папу выгнали из Дома через год после этого случая. Причина простая: в Доме выступали артистки цыганского ансамбля. Папе они очень понравились, и он оставил их на ночь. В ресторане. Пировать.
Ну, три часа ночи. Из ресторана Дома, расположенного в полуподвальном помещении, доносятся звуки веселья: песни, крики, взвизгивания
Мимо, из Кремля проезжала какая- то важная персона. Услышав необычный для этого времени шум, персона позвонила куда надо, и папа был стремительно уволен. Жаль. Папа любил искусство и талантливых людей. Они тоже относились к нему с симпатией. Жаль, что папу удалили из Дома. Там ему было хорошо. Там он был на своем месте.
Дальше жизнь папы была мало интересна. Он делал какие-то огромные календари с портретами, которые можно было получить только по спецподписке. Делал долго! Муторно! Страдая!
Выручил его однокурсник. Он дослужился до генерала, и устроил папу в какую-то серьёзную организацию. Папа встречал делегации из социалистических стран, и следил за тем, чтобы они были хорошо устроены. У него была служебная машина, и возможность выпивать на работе до блаженства и всепрощения.
Ну, поставим точку в папиной карьере.
Месяц назад я открыл информацию о Доме. Сейчас там проходят собрания каких-то шишек, и заседания денежных структур. Ну, проберусь туда, совершу что хотел, и достигну нужного мне результата? Ничего подобного! Моё письмо уничтожат, а меня объявят сумасшедшим, и конечно, террористом! Следовательно, этот маршрут отпадает!
Так что же делать? Идти! Куда? А вот сюда!
Я сел на скамейку, и достал вино. Огляделся. Тихо. Никто не мешает. Я сидел около памятника Великому Русскому писателю Алексею Николаевичу Толстому. Вчера я перечитал в сотый раз любимые места из «Петра», и решил выпить за память о бессмертном авторе гениального романа. И вдруг меня осенило! Здесь! Здесь я совершу свой подвиг! Единственный в жизни, но такой важный! Я подошёл к памятнику, вытащил из портфеля пистолет, и приставил к своему виску. Я был счастлив! Я умирал за товарищей! Я дарил им свою жизнь! Ради справедливости! Ради искусства и спасения людей его творящих! Ура! Ура! Огонь! Только я хотел нажать на курок, как послышался странный гул. Я спрятал пистолет в карман и стал слушать. Гул нарастал, потом стих, и послышался мужской, тихий голос: «Сашка, брось! Никакого эффекта ты не достигнешь! Это тебе говорю я, Алексей Толстой! Узнал? (Я остолбенел) Ну, узнал, я вижу. Страна наполнена миллионами нищих, и для вас исключения не сделают! Пьесы у тебя идут, живи на эти смехотворные деньги, которые ты за это получаешь, и пиши для Небесной Библиотеки, директором которой являюсь я. Что-нибудь придумаем. У тебя недавно были премьеры в Питере и в Пензе. Это моих рук дело. Правда, денег ты не получил, но ситуация может измениться. Вот ещё что! Твой дед, Александр Павлович, просит у тебя прощения за то, что не может сейчас с тобой поговорить. Он консультирует будущих государственных деятелей, которые родятся в России через 56 лет. И у него просьба к тебе. Ты болен, мы знаем. Но ты соберись, пожалуйста, и раз в неделю, приезжай к бывшему дому Александра Павловича, и поливай цветы в скверике, в котором ты сидел, и из которого приехал к нам! Это полезно и тебе, и Александру Павловичу и вообще всем! Давай, иди домой и навещай нас! Мы тебе подскажем, что делать! И как жить!»
Стало тихо. Я пришел в себя, машинально допил вино и поехал домой. Приехал. И не понимая, зачем я это делаю, включил компьютер, открыл свою почту и подлетел до потолка от изумления! Там была распечатка из нашей бухгалтерии, в которой была напечатана недавно пришедшая мне удивительная сумма, из театров Грузии и Чукотки! 147 тысяч рублей! Таких денег я не получал лет восемь! И получить эти деньги не надеялся! Но вот они! Вот они! Вот они! Но что я верчусь, и скачу, как дурак?! Такие вещи отмечают! И очень серьезно! И очень полнокровно и щедро! Так как? Что сделать? А вот что! Я закажу в хорошем, известном ресторане утку с яблоками! Ее привезут, и я прекрасно накормлю свое семейство, отвыкшее от ресторанной пищи! Даже теще дам маленький кусочек, несмотря на то, что она недавно расколотила наш шикарный китайский электрочайник
PS. А вообще, я хотел бы пройтись по узенькой, очаровательной улочке старинного французского городка, утопающей в розах, заставленной корзинами с поджаристым хлебом, и зелеными, пыльными бутылками, со старым сладким вином. Людей нет. Я один. Небо над головой бездонное, голубое, и забытое чувство счастья вливается в меня как горячий солнечный свет!
Несчастная, милая доктор Сероглазова
«Сволочь! Гадина! И это московский врач! Подлая тварь! Не могу!» -такие обжигающие мысли носились у меня в голове, пока я бродил по Елисеевскому. Наконец поняв, что ничего нового нет, цены такие- же сумасшедшие, я направился в единственное место, которое мне в этом магазине нравилось- в винный зал Красивый, уютный, народу нет Вино такое, какого нет в других магазинах Куда-то исчезло итальянское полусладкое, и я надеялся его там найти и купить, хотя пить мне вредно, мне это запрещено. Впрочем, я диабетик, мне запрещено все, что я люблю.
Ну вот и вход в зал, вхожу и сразу завернул направо И на высокой, многоэтажной винной полке, которую знаю и уважаю много лет, увидел вино, которое надеялся найти! Итальянское, полусладкое, красное! Мысли сразу успокоились, сердце тоже, и я, очарованный радостной встречей, встал напротив бутылки, и стал на нее смотреть, как на старого друга, с которым случайно встретился через много лет разлуки!
Что-то произошло Стало тепло и светло Оранжевые облака Музыка Совершенно удивительная Я боялся пошевелиться Наконец решился: справа и слева от меня стояли Элла Фицжеральд и Луи Армстронг Они были выше меня на голову, они были светло-коричневого цвета, они улыбались
Элла сказала:
Саша, не сердись на доктора Дарью Сероглазову Она только что закончила институт Она покорно выполняет требования главных шкуродеров, тебе известных Но если она, бедная Даша, эти жесточайшие указания не выполнит- ее уволят! И что делать? Ты знаешь, что ее ждет Это правда, Саша, что она нарушила твои договоренности с врачом, которая тебя лечит Она выписала тебе инсулина меньше, чем твой врач, Эльза Донатовна Лифляндская, которую Даша заменила на один день Она, Даша, выписала тебе инсулин в обрез, буквально считая капли Она лишила тебя маневра, возможности подготовиться к поездке! Ну вот пришло время, инсулин заканчивается и тебе нужно срочно лететь за ним! Срочно! А ты внезапно заболел, и встать с кровати не можешь! А ты вынужден! Ибо если инсулина у тебя не будет- ты умрешь! И от поездки в такси, тоже можешь умереть, поскольку у московских таксистов средне-азиатского происхождения, обычно не работают кондиционеры! И понятно, почему! Ты уже, задыхаясь, выскакивал из такси и, прогнав таксиста, сидел на скамейке, надеясь отдышаться
Хриплый голос Армстронга гулко заполнил весь зал:
Элла, прости У нас мало времени, мы должны объяснить Саше, зачем мы здесь Саша! (Сотни бутылок звякнули, люстры закачались, воздух стал горячее.) Даша не слишком виновата Мозги врачей окаменели, перестали выполнять свои функции. При таких условиях, в какие они попали, равнодушие и безразличие единственное спасение Врачи не понимают, что они сломлены, что их нужно спасать В них гаснет творческая искра, они становятся счётными машинами Мозги забиты министерским, удушающим дерьмом, мозги повреждены, и их нужно прочистить, чтобы вернуть к жизни Вот именно для этого, мы и находимся здесь Кому-то из людей мы обязаны объяснить свой визит И мы выбрали тебя! Ты близкий нам человек, ты музыкант, ты часто слушаешь нас, ты понимаешь, что и как мы делаем, поэтому процесс очищения произойдёт в твоём присутствии Смотри!