Если женщины по большей части имели дело с верховыми или вьючными лошадьми (хотя встречались женщины-воины и женщины-заклинатели) и особых способностей в управлении животными от них не требовалось, то среди мужчин мастерство наездника ценилось высоко. Поэтому большинство воинов использовало «военные уздечки» с одним поводом. Конец уздечки, а он мог быть довольно длинным, воин, как правило, затыкал за пояс. Хотя на картинах Кэтлина можно заметить, что он волочится по земле, что само по себе могло быть опасно. Такой уздечкой можно было лишь остановить лошадь в экстренном случае, но управлять конём человек должен был наклоном тела, условными сигналами и касанием ног.
Уздечки с одним поводом широко применялись во время бизоньих охот и военных походов, когда от лошади требовались инициатива, умение взаимодействовать с всадником, полное доверие друг другу лошади и наездника. На воспитание хорошего охотничьего пони уходила пара лет.
Индейцы, кроме уздечек, широко использовали и недоуздки. Делали их из кожаных ремешков, скрученного волоса или верёвок; они применялись для ведения в поводу запасных лошадей, работы в руках, для управления верхом. Способов завязывания узлов имелось множество от простых до сложных сплетённых недоуздков. Многие из этих способов широко заимствовали американские ковбои.
Чаще всего индейцы водили лошадей на верёвке, привязанной за шею, или на недоуздке. Однако в верховой езде недоуздки использовались редко, хотя есть несколько зарегистрированных случаев применения недоуздков среди шайеннов, лакота, черноногих и некоторых племён Скалистых гор. В то же время имеются данные об использовании босалей и хакамор. Вероятно, босали были заимствованы из Мексики от вакеро и ковбоев Техаса и Юго-Запада США. Так как многие индейцы в этих районах часто работали ковбоями, то это нехитрое устройство, несколько напоминавшее недоуздок, распространилось с лёгкостью. Босали встречались и в отдалённых северных регионах США, вплоть до Монтаны, но там их распространение началось не ранее второй половины XIX века.
Не секрет, что многие мастера учили лошадей сначала на земле, а уже потом начинали тренировки верхом. Причем многие ставили в приоритет взаимодействие с лошадью вообще без каких-либо ограничивающих средств управления. Это и понятно: в открытой прерии трудно найти место, где лошадь была бы ограничена стенами, а если она не захочет быть рядом с человеком, который ее обучает, то в ответственный момент. Он окажется, в лучшем случае, без лошади. Также известно, что некоторые лошадиные заклинатели вообще никогда не садились верхом, но могли великолепно подготовить лошадь и обучить её множеству трюков. Точно также в современном спорте, чтобы готовить чемпионов, совершенно не обязательно самому быть чемпионом. Напротив, человек, обладающий обширными знаниями, рассудительностью и наблюдательностью, но не стремящийся к результату любой ценой, с большим успехом избежит ошибок в подготовке, а значит увереннее достигнет устойчивого результата. Лонжирование или работа на длинной веревке (корде) было широко распространено среди индейцев. В качестве «корды» использовали как лассо, так и сыромятные, кожаные или растительные веревки с фиксированным кольцом, исключавшим удушение лошади.
В музеях хранятся лишь материальные предметы. Вместе с тем песни лакота, воспоминания путешественников, живших среди кроу, истории апачей и многих других племён говорят о том, что большое число воинов Равнин ездило верхом без недоуздков и «военных уздечек», а всего лишь с верёвкой на шее коня или вообще без каких-либо средств управления. Этому имеются подтверждения и на рисунках различных индейских племён, где, например, упряжь лошадей армии США тщательно прорисована, а индейцы едут верхом либо с «военной уздечкой», либо на «голой» лошади. Мастерство индейских всадников так поражало первых поселенцев, что они считали это почти колдовством. То, что белые называли «medicine», индейцы называли «знать лошадь».
Культурные влияния
Появление нового вида животных, играющих важную роль в жизни племени, стало причиной возникновения новых обычаев, символов и ритуалов. Например, среди индейцев лакота существовала церемония принятия родства под названием «хунка». Термин «хунка» можно перевести как «брат» или «ближайший родственник». Если два человека становились «хунка» друг для друга, то они должны были держаться вместе, делиться всем и всегда защищать друг друга в бою. Наиболее общее определение церемонии звучит так «Они махали друг на друга лошадиными хвостами». Возможно, в это время лошадь была редким животным для лакота, и её хвост, как наиболее заметную особенность, они считали обладающим силой и возможностями священного предмета, такого же, как, например, хвост бизона. До сих пор старики лакота почитают лошадиные хвосты и обмахивают ими других людей в знак дружеского расположения.
Появились также седельных дел мастера, в танцах и церемониях стали использоваться «лошадиные жезлы» символические фигурки, изображавшие лошадей, которые часто делали в память о погибших в бою любимцах. Символы лошадей наносились на одежду, служили орнаментом бисерных изделий или украшали священные ритуальные предметы, например, сумки для священных трубок.
Возник и новый жанр лошадиные песни. Вот несколько примеров песен Лошадиного Народа племени сиу:
Kola, mitasunke kunyanyan inYanke lo!
Tate ouye topa kin sunka wankan wan zigzi auwelo.
Hena waci auwe hoton au welo sunka wankan oyate wan.
Друг, мой конь летит, когда бежит!
Дуют четыре ветра, и приходит Народ Лошадей.
Посмотрите на них, они вскакивают на дыбы, ржа, они приходят Народ Лошадей
Wakuwa ma ni pi le sunka wankan oyate wakuwa ma ni pi.
Они идут друг за другом, Народ Лошадей, они идут.
Anpo hinape cinhan sunka kan wan hoton we.
Солнце встало, когда пришли лошади.
В отличие от песен племени сиу «лошадиные песни» апачей и навахов имели и глубокое мистическое значение. Однако, поскольку культуру индейцев невозможно рассматривать вне их духовной жизни, перемены, произошедшие в сфере культуры, равно как в мифологии, обрядах, мировоззрении и методах воспитания лошадей, будут рассмотрены далее.
Коневодство и содержание лошадей
Начнем мы с того, что предки всех индейских лошадей попали в Америку из Европы. Но вот попадали они туда несколько разными путями. Якутских лошадей, привезенных из России, и пропавших в лесах Аляски и Канады мы рассматривать не будем, как и мифических лошадей Скалистых гор, поскольку их вклад в формирование конной культуры индейцев и влияние на породы стремится к нулю. Зато влияние европейских пород, поистине, огромно.
Раньше всех, с самых первых лет освоения, то есть с начала XVI века, на Американский континент прибыли испанские породы. Не все лошади были «аристократических кровей», но с течением времени андалузских, с примесью берберийских и арабских скакунов становилось все больше. Вот эти испанские лошади и стали основой для формирования как мустангов, так и индейских пород.
С появлением и расцветом английских колоний в 40-х годах XVII века на Юге современных США, на восточное побережье прибыли и английские породы. Английских чистокровных было не так много ими занимались в основном, аристократы, а вот рабочих и упряжных было предостаточно. Правда на равнины к индейцам они попали только через сто-сто пятьдесят лет. В 80-х годах того же XVII началось относительно активное освоение Канады в районе Гудзонова залива французскими торговцами и переселенцами. Но французы, по большей части, везли тяжелых упряжных лошадей для работы и перевозки грузов в зоне канадских лесов, и индейцев они не интересовали. А вот путешественники, отправлявшиеся на равнины или в Скалистые горы, предпочитали покупать легких верховых лошадей в английских поселениях, где их было больше, да и стоили они дешевле. Последними, в начале XVIII века, в Америку прибыли голландские лошади. Это были рысаки и упряжные породы. Они оказали некоторое влияние на формирование американских пород, но практически никак не влились ни в линию мустангов, ни в породы индейских лошадей.
В мифах и легендах индейцев лошади описываются как великолепные животные с красивыми длинными гривами, развевающимися на ветру, и хвостами, слегка касающимися земли Однако в XIX веке белые люди редко сталкивались с такими мустангами.
Потомки некогда величественных испанских лошадей в течение нескольких столетий превратились в небольших, но сильных, подвижных и крепких «индейских пони». Стоит отметить, что большинство белых, несмотря на то, что лошадь в их жизни занимала не последнее место, не особенно хорошо разбирались в лошадях. Что уж тут говорить о «клячах диких туземцев»! Вместе с тем среди белых встречались люди, которые неплохо понимали в лошадях, знали индейскую культуру. Именно им чаще всего принадлежат лестные отзывы об индейских пони.
Юерс, Спонненберг и другие описывали индейских лошадей, как невысоких от тринадцати до пятнадцати ладоней в высоту. Относительно лёгкими около 700 фунтов, с большой головой и крупными умными глазами, короткой толстой шеей, большими круглыми боками, хорошо развитыми плечами и крупом и пропорциональными ногами с небольшими крепкими копытами. Вот что писал один из исследователей: «Они не отличаются большим ростом и редко бывают красивыми, но очень быстры и выносливы, поскольку не знают другой пищи, кроме травы. По этой причине индейские лошадки более приспособлены к длительным путешествиям, чем американские лошади, которые обычно худеют, питаясь обычной травой». Много путешествовавший по Равнинам полковник Ричард Додж, который заслуженно считался общепризнанным специалистом по лошадям и индейским пони, описывал последних следующим образом: «В высоту они едва достигают четырнадцати ладоней в кости скорее легки, чем тяжелы, с хорошими ногами, прямыми плечами, короткой сильной спиной и округлым туловищем. В них почти не видно проявлений породистой крови, за исключением острых, подвижных ушей и ясных смышлёных глаз» Додж отнюдь не был поклонником индейцев, но даже он, достойный сын белой цивилизации, был поражён выносливостью индейского пони: «Объём работы, который он может выполнить, и расстояние, которое он способен покрыть за определённое время (поверьте мне, оно достаточно велико), ставят его на один уровень с лучшими из арабских скакунов».