Но самыми любимыми мною местами были, затянутые осокой и ряской, деревенские пруды. Они притягивали меня буйной зарослью берегов, да таинственной подводным миром, откуда удочкой можно было выудить золотистого карликового карасика, или желтобрюхого тритона. Над водой летали, особо восхищавшие меня стремительностью и красотой, большие стрекозы с изящными зеркальными головками.
Иногда, в особо светлый и безветренный день, я ложился на мосток и, свесив голову до самой воды, разглядывал проплывавших там жуков да ползающих по дну, каких-то таинственных для меня насекомых
Но однажды отец принёс из сельского медпункта, вместо изрядно надоевших мне пилюль и капель, какую-то сложенную вчетверо бумажку и, торжественно развернув её да помахав ею перед моим носом, докричал до меня, что завтра мы поедем на лечение в Ростов.
Наутро, усадив меня в кабине меж собой да грузчиком Володей наша поездка была совмещена с рейсом колхозной машины в город за посадочными семенами отец тронул машину в путь
В маленьком кабинете, куда отец привёл меня по приезду, как помню, сидели за столом две очень улыбчивые женщины в белом.
Поговорив о чём-то с отцом и прокричав мне с улыбками, что сейчас будем в мячик играть, женщины прикрепили к моему носу и рту какое-то резиновое приспособление в виде полушара и трубок.
То, что случилось в следующую секунду мне не забыть никогда, мою голову потряс такой внутренний удар, какой не мог присниться и в самом кошмарном сне, так, наверное, как представлялось мне, могла взорваться в голове гигантская бомба. Не успев опомниться, я получил ещё один такой же удар и с криком отскочил от стола.
Всё, больше не будем, всё хорошо, успокаивающе говорила женщина, подозвав меня к столу и отсоединяя трубки от моего лица, давай поправляйся
С невообразимой горечью и обидой я шёл от больницы позади шагавшего к машине отца.
А поедем, Вовка, я тебе озеро покажу, обернулся вдруг отец, он знал, как поднять моё настроение.
Поедем! обрадовался я и только тут понял, что стал слышать
Казалось, какими-то бесконечными улицами и дорогами мы ехали по Ростову Великому к озеру, но ощущение приближающегося счастья захватывало дух и переполняло меня
Вон оно, озеро, вытянув над баранкой ладонь, показал отец, там серебристой полоской блестела меж кустов и деревьев вода
Ну вот, приехали. Пошли, отец глушит мотор, и я выпрыгиваю из кабины вслед за соскочившим на берег грузчиком.
То, что возникло в тот момент перед моими глазами, мне невозможно уже забыть никогда, до дальней дали, почти до горизонта лежала ровная, без малейшей зыби голубая вода и, свисающие с неба, пухлые белые облака идеально чётко отражались в её зеркальной глади
И ещё какое-то удивительное ощущение необъятной тайны витало здесь.
Я молчал, восхищаясь такой картиной, кроме нашей маленькой речки Кутьмы да деревенских прудов я никаких других водоёмов тогда ещё не видал.
Ко всему тому, грузчик Володя, после общей молчаливой паузы сказал, что когда-то на этих берегах проживал некий, не нашего роду-племени народ
Имя этого народа я узнал позже в школе.
Тот незабываемый день отложился во мне солнечно-яркими красками ранней осени, блеском свежевыкрашенных школьных парт, стен, полов и новым прикосновением к тайне, о которой я узнал тогда на ростовском озере.
Тогда, на одном из первых после летнего перерыва уроке мы изучали начальный курс истории нашей страны.
Здесь, в нашем крае, говорила, прохаживаясь перед рядами парт, учительница, проживали когда-то люди финно-угорского народа меря.
Да да, заметив мой вопросительный взгляд, продолжала она, глядя на меня, а несколько севернее проживали люди другого финно-угорского народа весь. В нашей же области меря.
Особенно много поселений этого народа было на берегах ростовского озера Неро
У меня перехватило дух, я вспомнил удивительную гладь озера и даже увидел, множество древних людей среди буйных трав на берегу.
А можно я про название этого озера легенду расскажу? перебила учительницу бойкая ученица Танька с первого ряда.
Ну, расскажи, согласилась та.
Там была в древнее время война, и местное племя стало скрываться от врагов на лодках в озере, а те стреляли по ним из луков стрелами. И вождь этого племени хотел что-то крикнуть своим, но успел прокричать только начало слова «Неро» и был убит. Так и стали называть после этого озеро
На глазах учеников появилась грусть и в классе воцарилась пауза
Ну, это только легенда, оживила настроение ребят учительница и продолжила свой рассказ уже о другом народе, о заселении нашего края славянами.
Это тоже было интересно и мысли о том древнем времени не отпускали меня и после урока.
Я медленно шёл после занятий домой в свою деревню. Дорога вела через сжатое поле с золотистой стрижкой жнивья среди, золотистых же буханочек скирд, расставленных по всему обозримому пространству.
В небольшом отдалении на поле опустился журавлиный клин, и большие птицы бродили возле скирды, серебрясь на солнце лоснёными боками.
В другое время я бы побежал туда, чтобы приблизиться и рассмотреть удивительных этих птиц поближе, но тогда просто остановился и смотрел на всё в простой детской задумчивости.
Я представлял, как вырубали, выжигали, выкорчёвывали наши предки здесь дремучий, непроходимый лес, засевали и убирали потом поле, с оружием отбивались от чужаков грабителей.
Наверное, также красиво были убраны осенью их поля, подлетали и опускались, чтобы подкормиться просыпанным где-то зерном журавли, не спеша струился по разрезу оврага вон тот безымянный ручеёк.
А как же меря? нет-нет да уводил к другому племени, вспыхивающий короткой искоркой, вопрос. Этот народ казался мне недоступно затаившимся, как бы растворённым где-то в туманах местных оврагов и болот, в шелесте ветра, в небесных кликах, пролетающих над полями журавлей
Журавли поднялись и, выстроившись в клин, медленно погружались в синеву неба и, казалось, уносили вдаль тайну древнего народа. Она приятно щемила душу, и всё же хотелось как можно быстрей знать её.
На другой день я спросил у учительницы на первой же перемене: А тот народ меря, куда делся после всего этого?
Ответ на этот вопрос не совсем ясен и теперь, сказала она, есть мнение, что он соединился со славянами, но точно пока ещё не знают; исследователи работают, изучают жизнь мери и, может быть, когда-нибудь узнаем всё точно
эта местность более всех прочих должна
содержать памятники важные в отношении
искусств и истории
А. С. Уваров. Из письма А. А. Перовскому.
Исследования по изучению культуры мери, как я значительно уже позже узнал, к тому времени действительно были проведены большие.
Археологические работы на её памятниках начались ещё в XIX веке. На берегах ростовского озера Неро состоялись и одни из самых первых таких работ. Однако самые первые раскопки были проведены в несколько другом, хотя и в близком к ростовской округе месте. Началом этой деятельности была, не менее древняя, владимирская земля, после которой процесс охватил соседние и близлежащие земли, вовлекая в это интересное дело всё новых и новых исследователей.
Перечень, хотя бы вкратце, их самих и основных деталей их жизни и деятельности в этой области, довольно большой и может кому-то показаться несколько утомительным. Но думаю, всё же миновать его здесь совсем, будет неправильно, и краткое прикосновение к этой теме необходимо. А я постараюсь не утомлять вас совсем уж излишними подробностями.
Итак, первым в этом списке, безусловно, должен быть граф А. С. Уварову.
Именно ему по праву принадлежит слава первооткрывателя мерянских древностей.
А дело начиналось так. В 1850 году А. А. Перовский, бывший в ту пору министром внутренних дел с полномочиями следить за археологическими раскопками, предложил графу провести исследование каких-нибудь русских памятников, например, в районе Новгорода.
Уваров ответил, что там раскопки велись не раз, и всегда безуспешно и в свою очередь сделал другое предложение. Вот что он писал по этому поводу Перовскому: « Я принял смелость предложить окрестности Суздаля для начала изысканий, потому, что по всем выводам и собранным сведениям, эта местность, едва ли ещё тронутая, обещает обильную жатву к открытиям русских древностей всякого рода»1