Рабочий-мраморщик тоже тут. У них с братом-близнецом семейный бизнес они продолжают дело отца с 1982 года, когда умерла моя мать.
Мы с близнецами следующее поколение. Приняли эстафету. Мэр деревушки тоже пришел тот же самый, что и тридцать пять лет назад.
Мы так и застыли у ворот кладбища, Жиль почтительно стоит поодаль. Я внезапно замечаю, что тупо тереблю ручку своей сумки. Все свои чувства я вкладываю в эту вздрагивающую левую руку, мне словно хочется что-то схватить, сжать, чтобы отвлечься от горя.
У меня стоит комок в горле, к счастью, мне не надо ничего говорить, мне в очередной раз сообщают, что случилось, я покорно слушаю. Впитываю обращенные на меня дружеские взгляды, полные симпатии и сострадания. Надо сохранять достоинство, следить, чтобы не так сильно дрожал подбородок. Несколько минут назад мне же удалось выйти из машины, и вот сейчас я стою тут, буквально врастая в землю, она поддерживает меня.
Они говорят долго. Мы торчим у ворот, вдалеке от места преступления, осквернения, так им спокойнее, да и мне тоже, думают они.
Они тянут время, но ведь рано или поздно придется отвести меня туда.