* * *
Алексей проснулся непростительно поздно и петухов не слышал, хотя, возможно, что и не было тут никаких петухов. Он все еще лежал на кровати под окном, из которого сочился свет, прямо в подряснике, но его ноги были заботливо укрыты одеялом. Чемодан стоял на прежнем месте. Хорошо, что чистая одежда там, а не осталась в машине.
Он достал икону Спасителя и маленькую лампаду, совершил утреннюю молитву. Места для иконы в комнате не нашлось, ни полочки, ни гвоздя в красном углу. Алексей положил образ и молитвослов на низкий подоконник, переоделся, и аккуратно свернув перепачканный глиной подрясник, спрятал его на дно чемодана.
В доме было тихо. Он аккуратно выглянул за занавеску, затем прошел в гостиную.
Печка, вторая спальня за занавеской, деревянный комод и сервант, в котором пылилась праздничная посуда и черно-белые выцветшие фотографии. В углу умывальник с чистым полотенцем, а на столе у окна целая стопка блинов. Рядом в большом бокале уже холодный чай.
Он опустился за стол и принялся ждать.
Еще неделю назад он и не помышлял о том, чтобы оставить службу в столице. Безоблачные перспективы после блестящей учебы в семинарии были не за горами. Пока не оказалось, что Господь указывает, что его место здесь, по крайней мере, пока, но надолго в глухих лесах, в маленьком приходе, в полуразвалившейся местной церквушке. Конечно, указал на это не сам Господь, а отец Тихон, по нижайшей просьбе которого его, недавнего выпускника семинарии, отправили в самую глухую часть православного мира. Ни от всевышнего, ни от отца Тихона Алексей такого поворота дел не ожидал.
«Не расстраивайся, друг», отец Амвросий (в миру Олег, его сокурсник по семинарии и друг).
Сейчас он сидел на шаткой скамейке и косился на стопку остывающих блинов.
Проснулись, батюшка?
Алексей вздрогнул и обернулся. Хозяйка дома имела обыкновение перемещаться бесшумно.
Чай совсем остыл, сейчас я вам новый сделаю. Вы кушайте, кушайте.
Новый чай был не лучше прежнего остывшего и отдавал лавровым листом. Алексей съел два блина и отпил из бокала как можно больше, изо всех сил стараясь не морщиться.
Как спалось, батюшка? Я зашла под утро, а вы в чем были и спите, прямо на покрывале. Устали, видимо, с дороги очень.
Немного, признался Алексей и отодвинул бокал. Я слышал, что Кирилл обращался к вам
Егоровна? Да, я Мария Егоровна, Кириловой жены Лизы родная тетка. Они и дочку в мою честь назвали. По крайней мере, я так думаю, она тяжело опустилась за стол, продолжая мять в руках полотенце. Ну, точно в честь меня. Как же иначе. Маша хорошая девочка, правда, ко мне почти не приезжает.
Мария Егоровна.
Да, она отвлеклась от своих мыслей и улыбнулась. Алексей вдруг заметил, что у нее разные глаза: один карий, а второй светло зеленый с голубыми вкраплениями.
Я благодарю вас за гостеприимство и замечательный завтрак, но мне, правда, неудобно оставаться у вас надолго. Я рассчитывал разместиться в гостинице в райцентре, пока не определюсь с жильем, но моя машина, боюсь, надолго застряла в лесу.
Да Господь с вами, батюшка. Оставайтесь сколько нужно, из райцентра вам сюда добираться на службу не меньше часа и это если с дорогой повезет, зимой и в дождь ее вообще почти нет. А машину Кирилл вам доставит, сегодня и доставит.
И все же, Мария Егоровна, мне неловко.
Хозяйка улыбнулась и хлопнула ладонью по столу.
Вот что. Тут есть дом, небольшой, но чистый. После брата остался его детям, а они один в столице, другой в Канаде. Я вроде как присматриваю, но боюсь, что хозяева до конца моего века не объявятся. Я ключик вам дам, можете жить, пока не надоест.
Она засмеялась и полезла в железную банку из-под чая, стоящую на полке по соседству с пустыми банками, видимо, за ключом.
Не знаю, как вас благодарить, Мария Егоровна.
Их разговор прервал громкий стук в сенях, после которого в доме оказалась девушка с копной черных и густых, собранных в хвост волос. Она ойкнула на пороге и остановилась, не сводя глаз с Алексея.
Ну, чего встала, проходи.
Здрасьти, тихо сказала девушка, косясь на Алексея.
Алексей кивнул в ответ и привстал.
Светлана.
Алексей.
Света помолчала, словно ожидая услышать еще что-то. Потом улыбнулась.
Так, иди отсюда, на улице поговорим, полушутливо, но сурово сказала Мария Егоровна. И ведра в сенях захвати.
Так, иди отсюда, на улице поговорим, полушутливо, но сурово сказала Мария Егоровна. И ведра в сенях захвати.
Соседки внучка, пояснила хозяйка, когда девушка выпорхнула в коридор, забегает помочь по хозяйству и поговорить и том о сем. Вы кушайте и прилягте отдохнуть, Кирилл после обеда заедет, поможет с чемоданом.
Да я думаю пройтись, посмотреть на храм.
Мария Егоровна рассеяно кивнула.
Да, конечно. Тут недалеко. Храм.
* * *
Утро было пасмурным и холодным, как и каждое утро в последние несколько недель. Небо затянули облака, и несильный прохладный ветер не мог их разорвать, он только шумел верхушками деревьев, да слегка колыхал траву в поле за рекой.
Поселок был небольшим, и, если бы не церковь на окраине, вовсе мог бы считаться неприметной деревенькой в лесной глуши. До войны тут было большое село, живущее, процветавшее четыре сотни лет, а возможно и больше. В упадок село пришло уже в пятидесятые, когда в десяти километрах севернее построили военный аэропорт и новый поселок, наспех названный также Глинеевкой, словно еще не оправившееся от войны село в лесах уже не существовало. В новый поселок переехало много семей, а про Глинеевку в лесной глуши стали постепенно забывать. Исчезла школа, потом почта и рынок. Пришли в запустение останки некогда богатых колхозных строений. В Глинеевке едва ли остался десяток жилых домов к тому времени, как машина нового настоятеля местной церкви застряла на лесной дороге.
Алексей вышел на центральную дорогу, на которой еще местами просматривались фрагменты асфальта. Один ее конец упирался в колодец на окраине, а второй поднимался на холм, где виднелся остов давно не работающей водонапорной башни.
Дом Марии Егоровны можно было считать за начало улицы. Ниже к колодцу виднелись только несколько сараев и черное пятно от старого пожарища. Был ли там некогда дом или другое строение, сказать было невозможно. Напротив стоял покосившийся сруб с двумя окнами, занавешенными изнутри чем-то похожим на старые покрывала. К фасаду с двух сторон примыкал высокий деревянный забор, за которым свешивались под тяжестью мелких зеленых яблок садовые деревья. Сад был давно заброшен, а многие деревья давно погибли и чернели сейчас на фоне пасмурного неба причудливыми корягами, опутанными вьюном и диким виноградом.
Алексей не спеша пошел по дороге, озираясь по сторонам и пытаясь угадать в каком из домов еще есть жители, а в каком остались лишь старые фотографии и мыши. Два дома впереди были точно жилыми. Один, небесно-голубой с резными окнами, был даже окружен палисадником. Правда, розы были чахлыми и уже мало напоминали о своем декоративном виде. Второй, был тщательно побелен, а в маленьких окошках виднелись комнатные цветы. У забора стоял старик, опираясь на самодельную трость. Алексей кивнул ему в знак приветствия, но тот даже не шевельнулся.
Вдоль дороги росли высокие деревья, местами склоняющие ветви почти до самой земли. Обломки старых сучьев валялись здесь же, и только возле еще жилых домов были аккуратно свалены в высокие сухие кучи. В основном тут росли старые клены, но кое-где встречались еще и белые стволы тополей.
С пригорка, где дорога раздваивалась, образуя еще один спуск, но к реке, Глинеевка была удручающим зрелищем. Еще прочные, хотя, может уже и не жилые дома, теснились к главной улице, а ближе к лесу из высокой травы торчали только покосившиеся крыши и остатки стен с пустыми глазницами окон. Даже тропинки, если они и были, уже давно потерялись в бурьяне. На перекрестке стоял единственный магазин с наглухо закрытой дверью видимо работал не всегда, а ниже виднелись еще пара домов и бревенчатый мост через речку. На обратном берегу за низкими деревьями виднелся крест над давно не крашенным куполом старой церкви.
Алексей не спеша стал спускаться вниз по глинистой и неровной дороге, боясь оступиться и улететь кубарем под откос. На пути не встретилось ни души, словно село вымерло и кроме него одинокого путника в черной рясе, не осталось никого. От такой мысли он вздрогнул и обернулся. И тогда он увидел дом, который можно было и не заметить, проходя мимо. Он стоял в стороне от дороги за низким и нескладным строением магазина. На обитых досками стенах еще сохранились следы краски, но от сырости и времени они уже давно потемнели, из-за чего дом казался черным и нежилым. Его крышу местами покрыл мох, а веранда перед входом угрожающе перекосилась, грозя рухнуть на незваных гостей. Вокруг росла высокая пыльная трава, до половины закрывая окна, и, если бы не узкая тропинка к входной двери, можно было посчитать, что дом давно заброшен. Его маленькие окна прикрывали тряпки. Алексей не сразу понял, чем его привлек этот дом. Сначала было просто ощущение, что дом наблюдает за ним, таращится своими окнами на случайного путника, а потом он заметил, что тряпки на окнах колышутся, словно кто-то торопливо задернул их изнутри.