Я думаю, что нормально, Борзов оторвался от омлета. Есть одна небольшая проблема, но второй механик с ней до обеда справится.
Что за проблема? вновь поинтересовался капитан.
Борзов помолчал, пережёвывая омлет:
На расходной цистерне тяжёлого топлива стоит термостат. По всей видимости, он неисправен и не позволяет топливу в расходной цистерне нагреться выше шестидесяти градусов, хотя установлен на восемьдесят пять. Из-за этого топливо не может перед двигателем прогреться до ста двадцати градусов, а греется только до ста десяти.
А-а протянул капитан. Понятно. Сгорание стало хуже.
Конечно, подтвердил мысль капитана Борзов. Даже дым из трубы стал идти более чёрный, и расход топлива немного увеличился.
Понятно, понятно, продолжал капитан выпускать кольца дыма к подволоку. А это не сложно поменять термостат?
Сложности особой в этом нет, спокойно отреагировал Борзов на вопрос капитана. Сейчас подберём термостат, и второй механик с электромехаником его заменят. Там надо только открутить пластиковую гайку и вынуть чувствительный элемент. А потом вставить новый. Это займёт не больше часа.
Хорошо, одобрил капитан предложение Борзова. Меняйте.
Они одновременно встали из-за стола и вышли из кают-компании.
Капитан сразу поднялся на мостик, а Борзов остановился у открытой двери кладовой, в проёме которой стоял электрик Бармеджо. Тот вежливо поздоровался со стармехом:
Доброе утро, чиф.
Борзов так же вежливо отозвался:
Доброе утро, Бармеджо.
Хотя Бармеджо был лишь начинающим электриком, Борзов обращался к нему так же вежливо, как и к остальным филиппинцам.
Вадик, второй механик, сидел где-то в глубине кладовки.
Борзов показал Бармеджо жестом, что хочет войти в кладовку, и тот освободил ему проём двери. Войдя в кладовую, Борзов посмотрел на занятого Вадика.
Тот старательно перебирал коробки с термостатами в огромном ящике.
Увидев стармеха, Вадик, как всегда, с миллион первым вопросом вместо приветствия обратился к Борзову.
Владимирыч, какой из этих термостатов ему дать?
РТ-107. У нас же он полетел? удивился непониманию Вадика Борзов.
Отстранив Вадика от ящика, он выбрал нужный термостат и передал ему коробку.
Вадик повертел её в руках и убедившись, что находящийся там термостат соответствует маркировке, предал его Бармеджо.
Получив термостат, тот сразу же исчез.
Как прошла вахта? поинтересовался Борзов. Температура в расходной держится? Не падает?
Так же держится, пожав плечами, ответил Вадик. Куда ей деваться. Перед двигателем по-прежнему сто десять.
Хорошо. Когда поменяете термостат, подрегулируй температуру в расходной цистерне.
От этого предложения у Вадика перекосило физиономию.
Что они, сами не справятся, что ли? недовольно пробурчал он в ответ, имея в виду филиппинского электромеханика с Бармеджо.
Справятся, не справятся это другой вопрос. Но ты должен быть там, Борзов ткнул пальцем в сторону машинного отделения, и всё проконтролировать. Понятно? Это Борзов спросил у Вадика уже повышенным тоном.
Да, всё ясно, по-прежнему недовольно бубнил Вадик. Сейчас позавтракаю и пойду к этим недоделкам.
Вадика тоже можно было понять. Он отстоял вахту с четырёх до восьми утра. Конечно, ему хотелось и спать, и есть, но эту работу с термостатом надо было делать в первую очередь.
Давай, давай!
Борзов хлопнул Вадика по плечу, а сам, напевая себе под нос «На границе тучи ходят хмуро», поднялся в каюту и переоделся в комбинезон.
Машина встретила его жарким дыханием, воздухом горячего железа и нагретого масла.
На крышках всё было в норме, турбина свистела, как и положено ей на этих оборотах. Четвёртый механик Бакаланко уже принял вахту и, улыбаясь, приветствовал Борзова взмахом руки и лёгким поклоном.
Борзов прошёл к пульту управления, вынул черновой журнал и проверил его. Механики за ночь в журнале ничего лишнего не написали.
Валентино, электромеханик, что-то уже колдовал у распредщита. Борзов вспомнил, что вчера он дал ему задание почистить контактор насоса пресной воды.
Внизу Фортич с Бангсалом начали красить борт. С виду сосредоточенные, в наушниках, они не спеша делали свою работу. Впереди ещё двадцать дней перехода. Эту работу, по их понятиям, надо было сделать качественно, то есть как можно дольше, оттягивая её завершение.
Они, весело скалясь, макали катки в бадью. Бангсал уже успел мазнуть Фортича по спине катком. Он вечно что-нибудь чудит. Но Фортич не обижался. Он всегда говорил, что без шутки за год контракта у любого крыша съедет. И он в этом был где-то прав.
Убедившись, что в машине всё нормально и все заняты своими делами, Борзов стал подниматься по трапу, на выход из машинного отделения.
У выхода из машины в тамбур, где были расположены рефкамеры, повар Ромио выносил из них продукты. Вернее, работали два стюарда, а он, как начальник, руководил ими.
Как дела, Ромио? приветствовал Борзов кока. В камерах температура нормальная?
Доброе утро, чиф, вежливо ответил кок. Всё нормально. Видишь, как это мясо заморожено? Думаю, до Кальяо оно не растает, усмехнулся он.
Вообще-то, филиппинцы со стармехом такой фамильярности себе не позволяли, но кок был важной персоной, и ему это было негласно позволено. Он таким образом демонстрировал перед подчинёнными свою значимость.
Борзов перекинулся с ним ещё парой слов и прошёл в рулевую, а из неё, повернув налево, в углекислотную станцию. В ней стояли рефкомпрессоры.
Всё сегодня было замечательно.
Проверив работу рефкомпрессоров и рулевой машины, Борзов вновь спустился в машинное отделение.
Спустившись к неисправному датчику, он осмотрел его. Пластиковая гайка чувствительного элемента была покрыта толстым слоем краски.
«Долго же ты, родной, тут стоишь», невольно подумалось ему.
Борзов осмотрелся.
Метром ниже площадки, с которой можно было наблюдать за температурой в расходной цистерне и оперировать быстрозапорными клапанами, располагался первый цилиндр главного двигателя. Выше этой площадки был выхлопной коллектор главного двигателя. От его торца шёл жар. И немудрено, термометр на торце коллектора показывал больше трёхсот градусов. До коллектора было не более двух метров. Несмотря на такую высокую температуру, торец коллектора был не заизолирован. Борзов, вообще-то, не придавал этому большого значения.
Двадцать семь лет судно работало так. Ничего же не произошло ни с топливными цистернами, ни с коллектором. Зато было удобно его открывать при осмотрах. Никто не обсыпался асбестом, и грязи от этой изоляции не было.
Борзов ещё раз осмотрел датчик, убедился, что работы по его замене не вызовут трудностей, и вновь поднялся к пульту управления. Внимательно осмотрев приборы и убедившись, что все показания в норме, взглянул на часы.
Ого! Было почти десять часов. Наступало время кофе-тайма.
Краем глаза он увидел поднимавшихся по трапу Фортича с Бангсалом. Мимо пробежал Вадик и по трапу противоположного борта спустился вниз, чтобы проконтролировать работу Бармеджо, который в это время подошёл к датчику.
Борзов постоял на платформе крышек, обошёл их, проверяя температуру выхлопных газов по цилиндрам, и вышел из машинного отделения. Поднявшись на палубу камбуза, он по коридору левого борта прошёл к трапу, ведущему к его каюте.
Проходя вдоль переборки машинного отделения, он слегка ударил по незаизолированной переборке кулаком.
***Когда его жена была на судне во время стоянки в Тяньцзине, она удивилась слышимости из машинного отделения.
Вадик кувалдой отдавал гайки на одной из крышек главного двигателя. И каждый удар кувалды был отчётливо слышен в каюте, как будто он работал в паре шагов.
Ой! Что это такое? Что там ломают? удивлённо воскликнула Инночка.
Борзов успокоил жену:
Это Вадик отдаёт крышку. Сегодня будем дёргать поршень. Изоляции на переборках нет, поэтому и слышимость такая, а потом невесело пошутил: Случись пожар в машине, тут через десять минут всё судно сгорит.
Инночка испуганно посмотрела на него:
Ты не пугай меня. Пусть у вас рейс будет спокойный. Без всяких пожаров.
Не беспокойся. Всё будет в порядке. Борзов нежно привлёк к себе жену и поцеловал.
Это воспоминание невольно возникло в сознании Борзова.
***Кофе-тайм. Святое дело. В каюте Борзов ополоснулся из ведра заранее припасённой водой, переодевшись в свежую футболку и шорты. На босую ногу надел тапочки. Это у филиппинцев в норме. Никаких носков. И со стаканом ароматного чая, принесённого стюардом, устроился в кресле.
Начальник рации уже положил ему на стол несколько телексов из офиса.
Что-то Пол сегодня прислал? Вечно ему что-то надо. Сидит себе в Гонконге и от безделья только бумажки шлёт. Ну, ничего, отпишемся, не впервой.