Незаметно пролетела моя первая зачетная неделя. В новогоднюю ночь я приняла «Фенозипам», закрылась дома, отключила телефон и легла спать в девять вечера. Ночью мне приснился Добрый, он держал меня за руку. Когда я открыла глаза, я продолжала чувствовать тепло его руки в моей ладони. После пробуждения я лежала в кровати до вечера, потому что мне казалось, что Дима приходил ко мне ночью в мой сон, и мне хотелось как можно дольше сохранить ощущение его присутствия.
На автопилоте я сдала зимнюю сессию. Как заведённая, я учила, сдавала, снова учила. Но если кто-нибудь спросил бы меня, какие предметы мы проходили в семестре, я бы не ответила.
Монотонно, день за днём, приближалась весна. После занятий я ставила в плейер кассету с нашими рок-балладами и шла гулять на Корабельную набережную. Садилась поодаль от людей и часами смотрела на море. Антидепрессанты не помогали. С наступлением весны я бросила посещать психотерапию, от неё не было никакого толку.
Летнюю сессию я сдавала так же, как и зимнюю на автопилоте.
Июль и половину августа я провела у родителей. Ничем особенным то лето мне не запомнилось, кроме пляжных вечеринок и алкоголя. Я вдруг узнала, что после бутылки вина боль утраты перестаёт быть такой сильной, она притупляется, и у тебя вдруг открывается способность говорить не о своей потере, вообще не думать об этом. Ты даже танцевать можешь. Саня Злой был прав, алкоголь это «Лидокаин» для сердца, а похмелье продлевает действие анестезии, потому что не можешь думать ни о чем, кроме того, что твоему телу хреново. Это были полтора месяца, когда я иногда могла дышать без боли. 15 июля я взяла плед, сигареты и весь день провела на пляже, в тумане.
В первых числах июля родители сообщили мне о принятом решении покинуть регион. В начале года отцу предложили работу Мурманске, он уже полгода жил на два дома, они планировали переезд в конце августа. Переезжать в Мурманск с ними я отказалась. Поэтому в последний день лета мы попрощались в аэропорту Кневичи и пообещали друг другу, что я обязательно приеду следующим летом на каникулы.
В начале сентября мне предстояло ещё одно расставание. В аэропорту я прощалась с Лёхой Доктором, который улетал в Москву. Ему сделали предложение, от которого он не мог отказаться ему предложили место в Медико-хирургическом центре им. Пирогова, поэтому Лёха в две секунды закинул свои вещи в чемодан и помчался в аэропорт. Я обняла его на прощание, чмокнула в щёку и пожелала удачи на новом месте. Ещё один кусочек моего разбитого сердца покидал меня вместе с моим другом.
С началом сентября я с головой окунулась в учёбу.
2
Малая, окликнул меня мужской голос, когда я вышла из ворот университета и направилась в сторону автобусной остановки.
Я вздрогнула и обернулась. Рядом с припаркованной у тротуара ярко-красной Toyota Celica с тонированными стеклами стоял Андрей Корсак. Я кинулась к нему и уткнулась лбом в бритый подбородок, мы обнялись. Лёха Доктор говорил мне перед отъездом, что Шерхан собирался вернулся во Владивосток, но я подумала, что это ненадолго, и уж он-то наверняка переедет заграницу к отцу.
Как дела? спросил он.
Я сильнее прижалась к нему в ответ. Он положил мне руку на плечо и подтолкнул к машине: «Поехали».
Мы поехали в сторону Набережной, проехав Океанариум, он остановил машину у спортивного комплекса «Динамо». Мы вышли из машины, Шерхан купил мне мороженое, и мы сели на скамейку лицом к морю. Была середина дня, людей было не много. Мы сидели и молчали. Тут он слегка толкнул меня в плечо.
Ну, рассказывай.
Чего рассказывать?
Как ты?
Честно или соврать?
Разумеется, честно. Ну?
Никак.
А подробнее.
Вообще никак.
Он обнял меня рукой за плечи и притянул к себе.
Мне без него даже дышать больно, прикинь. Мне не нужно всё это без него, ответила я.
Мне тоже его не хватает, сказал он.
А ты как? Семья жена, «ребёнки»? я автоматически вставила наше с Добрым словечко.
Нее, я один. Вернулся работать. Вернулся жить.
Я подставила ему мороженое, чтобы он укусил.
Шерхан, я одна осталась, я замолчала.
Не-а, не одна. Я вернулся, значит, нас уже двое, он улыбнулся и подмигнул мне.
Шерхан стал забирать меня после занятий. Он просто приезжал и ждал, пока я выйду из здания и двинусь по направлению к автобусной остановке. Он говорил «привет», спрашивал, как у меня дела, подвозил до дома и уезжал. Через две недели я наткнулась на него, выходя утром из подъезда он ждал меня. Так он стал моим личным водителем, так в шутку его называли мои однокурсники.
Я подставила ему мороженое, чтобы он укусил.
Шерхан, я одна осталась, я замолчала.
Не-а, не одна. Я вернулся, значит, нас уже двое, он улыбнулся и подмигнул мне.
Шерхан стал забирать меня после занятий. Он просто приезжал и ждал, пока я выйду из здания и двинусь по направлению к автобусной остановке. Он говорил «привет», спрашивал, как у меня дела, подвозил до дома и уезжал. Через две недели я наткнулась на него, выходя утром из подъезда он ждал меня. Так он стал моим личным водителем, так в шутку его называли мои однокурсники.
Мне сложно было найти более подходящую компанию в те дни. Мы много молчали, редко говорили, но если у нас начинался разговор, то он был интересным, захватывающим. Часто наши рассуждения перерастали в спор, в большинстве случаев, наши взгляды не совпадали, но, надо отдать ему должное, он умел оставить тебя с твоей точкой зрения и не навязывать свою.
Самое интересное, что при всей своей трагичности сюжет всё равно цепляет, понимаешь? рассуждала я, Ведь неспроста герои такие юные, почти дети, когда всё в жизни впервые и по-настоящему.
Да за уши всё это притянуто, возражал Андрей, У них не было ни единого шанса на счастье.
Ну, почему-у-у-у!? не сдавалась я.
Если бы не препятствия и смерть, они разочаровались бы друг в друге уже через месяц. Им бы стало скучно. Быт и всё такое.
Ну, неужели из искры их влюблённости не могла бы родиться большая любовь?
Ну, какая любовь? Первые сложности убили бы все чувства. Шекспир очень грамотно увел их со сцены, оставил историю на века.
Какой-то ты. Не романтичный. Совсем.
Я? Да ну. С чего ты так решила? он улыбнулся.
Я надулась и отвернулась к окну. Рассказывать ему, что один из моих самых любимых фильмов «Грозовой перевал» с лучшим Хитклифом в исполнении Рейфа Файнса, мне расхотелось. Ну как же, если даже романтичные Ромео и Джульетта были разбиты в пух и прах, что уж говорить об неидеальных героях Эмили Бронте.
А с Добрым у меня тоже шансов не было, как у них? спросила я, Как там говорят семейная лодка разбилась о быт, да?
Что-то мелькнуло в его глазах, он вдруг с интересом посмотрел на меня, стал серьёзным и собранным.
Интересно, я бы разочаровала бы его со временем? Своей неидеальностью, что ли, сказала я.
Мысли о любимых тёплых руках, запахе, небритой щеке обрушились на меня как лавина, заставив меня сделать выдох. Боль опять ворвалась в мою грудную клетку и стала биться изнутри о рёбра.
У вас всё по-другому было, по-настоящему. Вы горели как свечки, когда были рядом, Шерхан застыл, сосредоточенно разглядывая темноту перед собой, Он видел тебя настоящую, ты была для него его совершенством с твоими разговорами с набитым ртом, дурацким смехом, упрямством. Не обижайся, смех у тебя дурацкий.
Он замолчал, а потом продолжил:
Он смотрел на тебя как-то по-особенному, будто сейчас на тебя упадет небо, и ему надо успеть тебя собой закрыть. Так было всегда и когда тебе было восемь, и когда тебе стало шестнадцать. Я никогда такого не видел.
На следующей неделе мы попали на повтор сеанса «Титаник» Дж. Кемерона в кинотеатре «Океан». После фильма я полчаса слушала про отсутствие логики у Розы, её топографический кретинизм и про то, что она могла бы и подвинуться. А мои мысли в то время постоянно возвращались к единственному моменту, который до сих пор заставляет меня вздрогнуть и ощутить тугой узел в животе Роза прыгает из шлюпки обратно на «Титаник», бежит к Джейку, обнимает его, плачет и говорит: «Я не смогла, я не смогла!». Вот так и мне надо было бросить всё, выпрыгнуть из своей шлюпки и не расставаться с Добрым никогда. Он хотел в Японию надо было бросить школу и уехать с ним в Японию. Сейчас мы были бы вместе, живые или мёртвые, уже не важно.
***
С Шерханом было просто и сложно одновременно. Он был весь в себе, постоянно в своих мыслях, мало говорил и много делал. Просто было то, что он не лез с советами и с нравоучениями, а всегда был рядом. Сложно что у нас не было единого мнения ни на одну вещь, которую мы обсуждали, будь то феминизм или проблемы современной социально-массовой коммуникации. Мы постоянно спорили. При этом в быту у нас ни разу не возникло ни одного разногласия. Он знал, что я люблю порядок, жареную картошку, кофе без сахара и чёрный чай с бергамотом. Он научил меня разумному ежедневному планированию, и у меня, наконец-то, появился ежедневник. С ним я перестала торопиться и везде опаздывать. А ещё я прониклась необходимостью составлять списки покупок и приобрела привычку не закупаться хаотично.