Удивительно, я знаю Асю всего лишь второй день, а по ощущениям словно несколько лет знакомы. Так легко с ней, ненапряжно, даже корчить из себя ничего не хочется.
Милая она. И очень настоящая. Не то что эта зараза Стелла.
***
За время пары мое негодование немного стихает, но полностью, конечно, не улетучивается. Должно быть, именно поэтому, проходя мимо Янковского, я задеваю его плечом. Как бы нечаянно, но на самом деле не совсем. Во мне кипит какая-то темная дурная энергия, которую непременно хочется выплеснуть. И желательно на того, кто в данный момент меня страшно раздражает.
Какие-то проблемы? мрачно бросает он мне спину.
У меня нет, а у тебя? отвечаю с вызовом.
Только дай мне повод, пацан. Дай мне повод.
Абсолютно никаких, он коротко качает головой.
Точно? А то че-то, по-моему, ты широко стоишь, делаю к нему шаг.
А, может, просто ты криво ходишь? он повыше задирает подбородок, прямо-таки выпрашивая, чтобы я по нему заехал.
Че ты сказал?!
Резко хватаю его за грудки, надеясь как следует почесать свои кулаки, но меня смачно обламывают:
Бестужев! Это что еще такое?! громко верещит взявшаяся из ниоткуда куратораша. Тебе что директор сказал?! Малейший проступок и ты вылетишь отсюда вон!
Да тише-тише вы, Виолетта Андреевна, натягиваю на лицо невинную улыбочку. Мы ж с Егоркой просто по-братски обнимаемся, выпускаю толстовку парня из рук и несколько раз хлопаю его по плечам. Да, Егорка?
Если сейчас настучит отпинаю его после колледжа. Слово даю.
Но парень явно не спешит лезть на рожон. Ничего не ответив, он поправляет одежду и, одарив меня тяжелым неприязненным взглядом, шествует прочь из аудитории.
Я вообще-то не Виолетта, а Виталина Андреевна! недовольно бухтит преподша.
Да? я приподнимаю бровь. А мне кажется, имя Виолетта вам больше идет. Вы подумайте об этом на досуге.
Закидываю рюкзак на плечи и двигаюсь к выходу.
Еще слово, и я отведу тебя к директору! цедит она, отчего-то взбесившись пуще прежнего.
Все-все, молчу, не злитесь, примирительно поднимаю руки. Разве не знаете, что все болезни от нервов?
Бестужев!
А костюмчик у вас, кстати, отпадный, показываю большой палец. Розы на одежде это прямо тренд.
По правде говоря, прикид у нее остойный, но сейчас как раз тот случай, когда лучше польстить. И вообще, по мере возможностей надо умасливать эту педантичную злючку. А то такими темпами я тут и месяца не продержусь.
Глава 15
Глеб
Сегодня опять проспал. Просто безумие какое-то: не могу проснуться и все. Веки тяжелые, будто свинцом облиты. Будильник только раза с десятого услышал. Пипец, короче.
Когда я наконец соскребаю себя с кровати и впиваюсь мутным взглядом в настенные часы, то понимаю, что на первую пару безбожно опоздал. Поэтому моя программа максимум успеть ко второй. Хотя до нее тоже меньше получаса осталось.
По-быстрому заглотив приготовленный мамой завтрак, я стягиваю с сушилки постиранные шмотки и, забив на такое понятие как «глажка», вылетаю на улицу. Новый колледж находится в нескольких кварталах от дома, поэтому приходится перейти на бег. Иначе я и семинар по математике профукаю.
В итоге моя расторопность приносит плоды, и в здание я вхожу аж за десять минут до начала второй пары. Закидываю куртку в гардероб и пулей устремляюсь на второй этаж. Если еще успею списать у Аськи домашку будет вообще зашибись. Я так-то в алгебре и сам неплохо шарю, но вчера из-за работы на задачки совсем не было сил.
Приближаюсь к кабинету математики и тут же чую атмосферу тревожности, повисшую в воздухе. Она неосязаема, но уловима. Колким морозом бежит по коже, напрягая внимание и обостряя слух. Что тут, черт возьми, происходит?
Протискиваюсь сквозь толпу сгрудившихся у туалетов одногруппников и непонимающе кручу головой по сторонам:
Слышь, Ванек, а че случилось? Че за сборы у толчка?
Я Вася
Да пофиг. Вопрос тот же, поворачиваюсь к нему лицом и угрожающе хмурю брови.
Будет выпендриваться получит в хлебальник. Подумаешь, одну букву в имени перепутал. Я ж его не Иннокентием назвал.
Там Романова опять нарвалась, нехотя отзывается он.
В смысле нарвалась? На кого нарвалась? окончательно запутавшись, спрашиваю я.
Я-то думал, там трубу прорвало или что-нибудь в этом роде
Я-то думал, там трубу прорвало или что-нибудь в этом роде
На Стеллу, блин! Ванек раздраженно дергает плечом.
Как Ася может на кого-то нарваться? Она же паинька, в натуре. Тихая, мирная, даже мухи не обидит.
Где они? допытываюсь я.
Где-где Кац со свитой ее в толчок потащили, огорошивает меня одногруппник. Щас твоя подружка опять люлей отхватит
Что этот дебил мелет?! Я ни хрена не врубаюсь! Кац потащила Романову в толчок? Чтобы навешать люлей? Ну это просто сюр какой-то, из разряда фантастики Чем моя соседка-домовенок насолила местной королеве?
Когда в начале недели Стелла швырнула Аськины вещи с парты, я не придал этому особого значения. Ну повздорили девки и повздорили, с кем не бывает? А тут, получается, все куда более серьезно
И че? Вы здесь как стадо баранов просто стоите и ждете? недоумеваю я, оглядываясь на окружающую меня толпу.
В ответ тишина. Ребята продолжают выжидательно стрелять глазами в сторону туалетов и полушепотом переговариваться между собой.
Нормально вообще?
Дайте пройти, принимаюсь работать локтями, чтобы вырваться из тесного круга зевак.
Подбираюсь к уборной, однако вместо Аси мой взгляд находит ту самую симпатичную татарочку Амину, которая повсюду таскается за Стеллой, будто хвостик. Она стоит у закрытой двери и всем своим решительным видом демонстрирует, что дальше прохода нет.
Сама отойдешь или подвинуть? мрачно интересуюсь я, становясь напротив.
Это женский туалет! Чего ты там забыл? артачится она.
На голые попки хочу посмотреть, ерничаю я и вместе с этими словами оттесняю Амину в сторону. Не грубо, но довольно убедительно.
Туда нельзя! не унимается эта психованная, пытаясь удержать меня за толстовку.
Но мне ее агрессия как слону укус комара.
Дернув на себя дверную ручку, решительно шагаю внутрь и Офигеваю.
В жизни мне доводилось видеть много всякой жести: и беспощадные драки за гаражами, и людей, харкающих кровью, и раздробленные кости, и переломанные носы Но то, что я наблюдаю прямо сейчас, в разы хуже. Ведь мне всегда казалось, что воевать и ненавидеть это в мужской природе. А в женской принимать и любить. Но, походу, я глубоко заблуждался
Лицо Аси перекошено от боли, а теплые зеленые глаза полны слез. Она елозит коленями по грязной плитке, тщетно пытаясь уловить равновесие, в то время как Стелла, возвышающаяся над ней, тягает ее за волосы туда-сюда. Мутузит, будто провинившуюся шавку, вынуждая Асю сдавленно всхлипывать и скулить.
Ярость, клокочущая где-то на дне, вспыхивает мгновенно, застилая взгляд красной пеленой. По натуре я совсем не герой и сам творил много чего такого, что вызывало осуждение приличного общества Но вот слабых никогда не травил. Потому что это, по-моему, зашквар. Зачаточная форма фашизма, понимаете?
Отпусти ее! рявкаю я, подлетая к Стелле.
Была бы она пацаном вломил бы, не задумываясь. Но баб бить нельзя, какими бы оторвами они не были. Этот урок я усвоил еще в третьем классе, когда жирная Настя Артюхина поставила мне знатный фингал под глазом, а по итогу виноватым оказался все равно я. Потому что она, мать вашу, девочка.
Я приближаюсь к Стелле почти вплотную, стремясь своим напором задавить ее враждебный настрой, погасить безумство, плещущееся в ее глазах, укротить безудержную энергию ненависти. Но девчонка не отступает, не повинуется, не боится. И, что самое ужасное, не отпускает Асю. А если я начну выдирать домовенка из пальцев Стеллы, то лишу ее половины волос, которые и так не блещут густотой.
Отпусти, сказал, повторяю я, вкладывая в свой голос как можно больше угрожающей убедительности.
А то что? Ударишь меня? ведьма растягивает губы в наглющей улыбке и подается лицом вперед.
Так близко, что я чувствую ее мятное дыхание, перемешанное с ароматами ванили, источаемыми ее кожей. Она пахнет восхитительно, и что-то животное помимо воли начинает шевелиться у меня в паху. Я ощущаю испепеляющий жар, там, где не должен. И смотрю туда, куда не следует, на ее приоткрытые розовые губы, в которые так и хочется впиться зубами
Да, в эту секунду Стелла мне противна, я почти ненавижу ее Но в то же время зверски хочу. До помутнения рассудка, до странного дребезжания в груди. Она как отрава, проникающая в кровь. Отупляет, сбивает ориентиры, безжалостно сушит мозг.
Умом понимаю, что должен наорать на нее, оттолкнуть, сделать все, чтобы освободить бедную Аську, но вместо этого я просто стою и тону в бездонном омуте холодных голубых глаз. Стелла парализует мою волю, наматывает мои нервы на катушку своих флюидов и упивается этой властью с поистине садистским наслаждением.