А как же интуиция?
Нет, у меня она не работает, мотает головой Ася.
Может, тебе так просто кажется? дергаю ее за капюшон, вынуждая лечь рядом. Может, ты просто к ней не прислушивалась?
Честно? Если бы неделю назад, мне кто-нибудь сказал, что я буду вести вот такие вот глубоко философские беседы с малознакомой девчонкой, я бы рассмеялся ему в лицо. Потому что душевные поиски и метания совсем не моя тема. Я материалист и живу настоящим. Все эфемерное и недоказанное волнует меня лишь постольку-поскольку. Ну, по крайней мере, раньше так было.
Но сейчас, валяясь на крыше и пялясь в пепельно-серое, я вдруг осознаю, что и правда увлекся нашим разговором. Что рассуждать о принципах мироздания для меня естественно и даже интересно. Должно быть, все дело в Асе. Она человек очень тонкой душевной организации, и рядом с ней я и сам настраиваюсь на какую-то другую, более высокочастотную волну.
У меня такое ощущение, что я родилась глухой, делится она. Не в том плане, что я не слышу окружающих звуков, а в том что я не слышу себя. Не замечаю знаков. Не учусь на своих ошибках. У меня вся жизнь кувырком, и лучше не становится. Наверное, я реально какая-то не такая
Хочешь сказать, ты ни разу в жизни не испытывала радости? Не была счастлива? недоверчиво хмурюсь я.
Была, конечно, но в этом вроде как нет моей заслуги
Брехня! легонько щелкаю ее по носу. Почему ты так строга к себе? Если все хреново, значит, это твоя вина, а если хорошо, то в этом нет твоей заслуги! Что за двойные стандарты, Ась?
Я Я как-то с этой стороны не смотрела, она улыбается.
А ты посмотри, хмыкаю я. Глебас фигни не скажет!
Это точно, она протягивает руку и дотрагивается до тыльной стороны моей ладони. Осторожно и совсем легонько, словно боится обжечься. Спасибо тебе, Глеб. Ты такой умный.
Пожалуйста, домовенок, ободряюще сжимаю ее тонкие пальчики и, сделав последнюю затяжку, отбрасываю окурок. И это Если тебя Стелла опять будет доставать, ты не стесняйся, мне говори, лады?
Хорошо.
Больше мы не разговариваем.
Просто лежим на холодной крыше и любуемся тем, как с неба радужными хлопьями падает, возможно, последний в этом году снег.
Глава 17
Егор
Давно не виделись, улыбается Стелла, когда я сажусь рядом с ней на скамейку.
На этой неделе я действительно не так часто появлялся в колледже. А все из-за органов опеки, которые то и дело дергали нас с дядей Валентином, требуя принести очередную бумажку. На собственной шкуре я испытал все «прелести» бюрократии и узнал, каким «увлекательным» может быть стояние в десятиметровой очереди.
Скучала?
Спрашиваю полушуткой, потому что на самом деле мы со Стеллой не в таких отношениях, чтобы скучать друг по другу. Да, мы довольно тесно общаемся, переписываемся по вечерам и даже пару раз гуляли. Но этого все же недостаточно для того, чтобы стать по-настоящему близкими. Ну и знакомы мы всего-ничего: чуть больше недели.
Скучала, кажется, она решила поддержать мою игру. А ты?
Тоже.
Это, конечно, не совсем правда, но и не откровенная ложь. Скорее так легкая форма приукрашивания.
Мороженое хочешь? Стелла протягивает мне бело-красную упаковку.
Да ну, какое мороженое? отрицательно мотаю головой и ежусь. Холод собачий.
Я не знаю, как здесь, но в Москве обычно в это время уже намечается потепление. Солнце прогрызает тучи, да и воздух становится душистым, весенним. А тут дубак дубаком. Серость, грязь и безнадега.
А мне нравится, пожимает плечами Стелла. Знаешь, на Тибете люди в жару пьют горячий чай, а я по аналогии ем мороженое в холод.
Просто есть теория, что горячий чай в жару охлаждает, замечаю я. А мороженое в холод тебя точно не согреет.
Ну и что? беззаботно фыркает она, вскрывая пачку. Я не боюсь замерзнуть. В жизни есть вещи куда страшнее этого.
Тут я не могу не согласиться. После ее слов в голове тотчас вспыхивает образ родителей, которых я никогда больше не увижу и по которым неистово скучаю.
Да, Стелла права. В моей жизни действительно есть вещи гораздо страшнее холода. А в ее?
Например? впиваюсь в девушку внимательным взглядом.
Она всегда кажется расслабленной, невозмутимой, будто ничто ее всерьез не волнует, не вызывает эмоций. А, может, она только с посторонними такая? Не раскрывается до конца, маску носит Может, на самом деле у нее на душе тоже камень весом в тонну? Может, он ее тоже тяготит и к земле пригибает?
Я ведь, если задуматься, толком ничего не знаю о Стелле. О себе она говорит мало и как бы нехотя. От вопросов отделывается общими расплывчатыми фразами. Больше расспрашивает и рассуждает на отстраненные темы. Мне интересно с ней и интересна она, но я чувствую какой-то холод. Какую-то корочку непроницаемости, под которую никак не пролезть.
Например, зависимость. Глупость. Слабость, медленно чеканит Стелла. Холод и другие внешние факторы легко регулируются сменой окружающей среды. А вот от себя не убежишь. Никогда и никуда.
Презираешь слабых? неожиданно для самого себя догадываюсь я.
Всей душей, признается она, вонзаясь зубами в пломбир. Все беды в этом мире из-за дураков и слабаков.
На первый взгляд, ее слова кажутся в высшей степени циничными, но я не оставляю попыток докопаться до сути:
А как же сочувствие? Сострадание? Ведь нас всегда учили, что надо помогать слабым Разве нет? Ведь каждый может оказаться в беде
Что ты знаешь о слабости, Егор? Стелла неожиданно подается вперед лицом и загадочно понижает голос. Твои родители погибли меньше месяца назад, и ты держишься. Даже виду не подаешь, что тебе больно. А я знаю, тебе чертовски больно, ведь сама через это прошла. Но ты не ищешь жалости, не пытаешься сыграть в жертву. А кто-то, наоборот, спекулирует этим. Всю жизнь прикрывается своей долбанной слабостью как щитом. А знаешь, что под этим щитом, Егор? Там пустота. Ты можешь сколько угодно сочувствовать бедной обиженке, но, когда сочувствие понадобится тебе, она трусливо подожмет хвост и свалит. Потому что такие люди умеют жалеть только себя.
Несколько секунд мы со Стеллой молча глядим друг на друга. Она остро и цепко, я потрясено и ошарашено.
Кто? Мама или папа? сглотнув, хрипло уточняю я.
Папа. Почти пять лет назад, откидываясь на спинку скамейки, говорит она.
Мне жаль
Ничего. Я смирилась и живу дальше, отмахивается Стелла.
Кажется, она никогда не примет жалости в свой адрес.
Дай мороженое попробовать, прошу я, придвигаясь поближе. Ты мне тут такую философию задвинула, что реально захотелось замерзнуть.
На, она с улыбкой подставляет мне вафельный стаканчик для укуса. Только много не ешь я сама голодная.
Так пошли в кафе? Угощу чем-нибудь более сытным, предлагаю я. У вас тут есть Эм Приличные места?
А говорил, что не сноб, издевается Стелла.
В смысле? Я не сноб! наигранно возмущаюсь. Просто не хочу, чтобы мне в супе попался таракан.
Как же ты тогда питаешься в нашей столовке? удивляется она. Там ведь тараканы неотъемлемая часть блюда.
Ты сейчас серьезно? напрягаюсь я.
Да расслабься, девчонка игриво ударяет меня кулаком по плечу. В Азии насекомые за деликатес считаются.
Но мы не в Азии
Пошли в Фиолет, Стелла встает со скамейки и одергивает слегка задравшуюся юбку. Там большой выбор салатов и вкусная уха. Не Москва, конечно, но, думаю, тебе понравится.
А если нет? поднимаюсь на ноги следом.
С тобой буду я. Поэтому тебе понравится в любом случае, с абсолютной уверенностью произносит она.
И я почему-то ей верю.
Глава 18
Стелла
Ну пока? останавливаюсь напротив Егора и немного задираю голову, чтобы лучше видеть его лицо.
В кафе мы посидели довольно мило: поели, попили, он заплатил. Все по плану и без осечек. Мне, кстати, даже наивной дурочкой прикидываться не пришлось мы с ним и без того неплохо поладили. В плане ума и социального интеллекта Янковский превзошел все мои ожидания. Хороший он парень. Толковый.
А Где твой дом? Егор растерянно крутит головой по сторонам.
Тут, неподалеку, делаю неопределенный взмах рукой. Мне просто еще в продуктовый надо зайти. Поэтому не буду тебя задерживать.
Я соврала. На самом деле в магазин мне не нужно. Да и денег на покупки у меня нет. В кошельке лежат последние две сотни, на которые мне предстоит жить черт знает сколько времени. Материну зарплату уже в который раз задерживают, а скромную получку Игоря они пропивают в первую же неделю. Поэтому, сами понимаете, тут не до шика. Берегу деньги на всякий пожарный.
А Янковскому солгала по вполне очевидной причине: не хочу, чтобы он видел убожество, именуемое моим домом. Хотя слово дом не совсем подходит. Скорее, это сарай. Прогнивший сарай с холодными полами и протекающей крышей. К сожалению, после смерти папы денег у нас стало в обрез и на что-то более уютное просто не хватило. Бесконечные судебные тяжбы и выплаты отцовских долгов сделали нас практически нищими, поэтому на тот момент мы радовались хоть какому-то пристанищу.