Вашарий прищелкнул пальцами и магические наручники, обвившие мои запястья, ярко вспыхнули напоследок и исчезли.
Теперь вы доверяете мне? с невольным удивлением поинтересовалась я.
Я не доверяю никому в этом мире, с коротким смешком отозвался Вашарий. Точнее, доверял когда-то Но Киоты слишком давно нет со мной рядом. Просто я убедился, что вы не обманываете меня. Помолчал немного и добавил: И потом, не могу же я гулять с вами по улицам Хайтеса в таком виде. Это вызовет слишком много вопросов.
Уверены, что никто из ваших сотрудников не последует за вами? спросила я.
Абсолютно, коротко обронил Вашарий. Мои приказы не обсуждаются.
Встал и подал мне руку.
Я не стала отказываться от его помощи. После проведенного сканирования мне было еще нехорошо. Ломота в висках почти улеглась, но от любого резкого движения она вспыхивала вновь, а к горлу опасно подкатывала тошнота.
Прохладные пальцы мужчины на удивление бережно обхватили мое запястье, и Вашарий легко поднял меня со стула.
Хорошо, что вы не стали сопротивляться сканированию, проговорил он, не торопясь отпустить мою руку и пристально следя за тем, не поведет ли меня в сторону. Иначе вам сейчас было бы намного хуже.
А еще моя аура оказалась бы разорвана в клочья, пробормотала я. И вам пришлось бы потрудиться, чтобы объяснить произошедшее. Учитывая незаконность данного мероприятия.
Вашарий лишь скептически хмыкнул, не особо впечатленный моим замечанием.
А скорее всего, и впрямь не видел в этом особой проблемы.
И вновь я оказалась в перекрестии множества взглядов, едва мы покинули допросную. Но никто не позволил себе ни малейшего вопроса, хотя я не сомневалась в том, что отсутствие наручников на моих руках увидели все.
Вашарий с вежливым кивком пропустил меня вперед. Я с молчаливым вызовом вздернула подбородок и с подчеркнутой неторопливостью отправилась к лифту.
В зале стояла оглушительная тишина. Я проходила мимо столов коллег и видела, как они отводят глаза, стоило мне только посмотреть на них.
Н-да, пожалуй, работа в архиве мне больше не светит. Вряд ли я сумею вернуться сюда после всего произошедшего.
А точнее сказать вряд ли это вообще возможно, учитывая все обстоятельства дела.
Я думала, что мы покинем здание через подземную парковку. Но лифт остановился на первом этаже, не доезжая до нее.
Я думаю, будет лучше, если мы прогуляемся по улицам Хайтеса пешком, ответил Вашарий на невысказанный вопрос, когда я удивленно посмотрела на него. Так Луциусу будет удобнее проверить, что за нами никто не следит. Это во-первых. Кашлянул и добавил с нескрываемой досадой: А во-вторых, увы, моя самодвижущаяся повозка все равно не подлежит восстановлению.
Я невольно поежилась, вспомнив то огненное безумие, что воцарилось на парковке благодаря стараниям Луциуса.
Надеюсь, никто не пострадал? спросила я с волнением.
Ну, жертв среди мирного населения удалось избежать, уклончиво отозвался Вашарий. Но, к сожалению, несколько сотрудников попали в больницу с серьезными травмами. Благо еще, что их жизням ничего не угрожает.
Теперь я понимаю, почему Эмилия встретила меня настолько неласково, буркнула я.
Вашарий едва заметно усмехнулся. Открыл передо мной дверь приемной, через которую надлежало пройти, чтобы выйти на улицу.
Эмилия по-прежнему занимала свой пост. При виде меня она сначала вскочила на ноги, потом села, затем опять встала.
А-а протянула потрясенно, с ужасом уставившись на мои руки, видимо, не ожидая увидеть их без наручников. Перевела круглые от изумления глаза на Вашария.
Мы немного прогуляемся с Доминикой Альмион, спокойно сказал тот. Погода сегодня особенно хороша, не правда ли?
И опять я машинально заметила, что в присутствии посторонних он все-таки предпочитает использовать мою девичью фамилию. Интересно, почему? Неужели беспокоится о моей репутации? В любом случае она окончательно растоптана. Но это мило, как он недавно выразился в отношении моего поступка.
«Не обольщайся, Доминика, хмуро проворчал внутренний голос. Ты никто для Вашария Дахкаша. И его вежливость немедленно испарится, как только ты перестанешь представлять какой-либо интерес для него. Просто пока он не видит причин ссориться с тобой, потому что в предстоящей схватке с Луциусом ты можешь оказаться ему полезной. Как говорится, держи друзей близко, а врагов еще ближе».
Да, но проблеяла Эмилия.
Кстати, я встретил Альтаса, перебил ее Вашарий, и его тон похолодел. Как это вышло? По-моему, я дал четкое распоряжение не пускать в здание ни его, ни Элмера Ритона. Последний на время отстранен от работы, а первый вообще не имеет к ведомству никакого отношения.
Лицо Эмилии пошло некрасивыми пятнами от волнения. Она бухнулась в кресло и виновато опустила голову, даже не пытаясь сказать что-либо в свое оправдание.
Как вижу, служебная дисциплина в здешнем филиале страдает, после паузы сурово констатировал Вашарий. Ну что же, я обязательно разберусь с этим вопросом. Сдается, проверок тут давно никто не проводил.
Эмилия носом почти уткнулась себе в грудь. Ее руки так сильно затряслись, что она едва не переломила карандаш, который как раз взяла.
Вашарий еще неполную минуту простоял, с осуждением глядя на перепуганную девушку. Затем повернулся ко мне и сделал приглашающий жест рукой, указав на дверь.
Не слишком ли сурово вы обошлись с ней? не удержалась я от вопроса, когда мы вышли на высокое каменное крыльцо.
Я? Сурово? искренне изумился Вашарий. О, Доминика, вы даже не представляете, насколько суровым я могу быть. А это так. Небольшой урок.
Ну почему же не представляю? совсем тихо буркнула я себе под нос. Прекрасно представляю. У меня хорошая фантазия.
Вашарий наверняка услышал мои слова, но предпочел на них не отреагировать.
Он вновь любезно предложил мне руку, и я опять не стала отказываться. На свежем воздухе улегшаяся было дурнота всколыхнулась пуще прежнего. Перед глазами замелькали белые мушки.
Я до боли в челюстях стиснула зубы, пережидая приступ слабости. Вот только в обморок мне сейчас для полноты счастья упасть не хватает! Представляю, насколько глупо это будет. Да и что тогда Вашарий делать? Бегать по улицам Хайтеса, таская меня на руках, пока Луциус наконец-то не явится, убедившись, что слежки нет?
Хвала Иракше, приступ быстро миновал. Я осторожно спустилась по ступенькам и только тогда осознала, что вцепилась в локоть Вашария со всей силой. Он ни словом, ни жестом не показал, что я делаю ему больно.
Простите, негромко произнесла я, немного разжав сведенные судорогой пальцы.
Ничего страшного, вежливо отозвался он.
И мы отправились в неторопливую прогулку по улицам Хайтеса, которые уже заливал лиловый сумрак позднего вечера.
Окрестности моей работы сегодня были на редкость малолюдны. Впрочем, наверное, оно и понятно после утреннего происшествия. Мы с Вашарием шли практически в полном одиночестве. Лишь изредка нам навстречу попадался какой-нибудь прохожий.
Луциус сказал, что в некотором смысле обязан вам жизнью, наконец, не выдержав, первой завела я разговор. Что это значит?
Вашарий недовольно дернул щекой. Глубокая вертикальная морщина разломила его переносицу, и я огорченно вздохнула. Сдается, ответа я не услышу.
Но я ошибалась. Через несколько минут Вашарий все-таки нехотя произнес:
Он рассказывал вам про свое детство. Про то, что был приговорен к смерти еще в утробе матери. Я Король поручил мне найти исполнителя для этого задания. И я выбрал наемного убийцу. Одного из лучших. Но пережившего страшную трагедию в прошлом. Его беременная невеста погибла при нападении вампиров. И он не справился с заданием. Инициировал гибель матери Луциуса, а сам помог ей скрыться.
Меня аж передернуло от признания Вашария. Надо же, не думала, что в сытом и благополучном Нерии возможны такие истории!
Вы осуждаете короля, без малейшего намека на вопрос произнес Вашарий. Что же, вы имеете на это полное право. Я тоже осуждал и его, и себя много лет. Его величество за то, что он отдал такой приказ. Себя за то, что не воспротивился. А теперь я узнал, что тот выживший ребенок Луциус Киас. И теперь меня терзают сомнения: верно ли я тогда поступил. Что, если сон короля Тициона был вещим? Стоило ли мое тогдашнее милосердие всех проблем, которые обрушились на нас сейчас?
На вас еще не обрушилось никаких проблем, пожалуй, слишком резко отозвалась я. Вашарий с иронией хмыкнул и изогнул бровь, и я неохотно исправилась: Ну, почти. Но приговаривать невинную беременную женщину к смерти это чудовищно! Мать Луциуса уж точно ни в чем не виновата!
Я не хочу начинать этот спор, Доминика, спокойно сказал Вашарий. Иначе мы забредем в такие философские дебри, из которых уже не выбраться. У каждого своя правда. И многие оправдывают необходимость, так сказать, малого зла, благодаря которому можно не допустить зло большое.