Интересно, что он там делает сейчас?
Без неё
Khalid Young, Dumb & Broke (Remix) (Feat. Rae Sremmurd & Lil Yachty). mp3
Глава 10. Может, можно
Дверной звонок оторвал Макса от стола, где он апатично пытался достать ложкой с донышка консервной банки остатки кукурузы. Ромка посреди зала всем своим видом показал, что его игра, запущенная на плейстейшне не подождет, и пришлось идти открывать самому. Хозяйка квартиры, наверное. Приходит иногда под всякими предлогами, чтоб порядок посмотреть. Многие квартиры, в которых размещены ребята, принадлежат клубу, но не эта. Увы.
Он распахнул дверь, и глаза распахнулись сами. На пороге стояла замерзшая Фати, и смотрела прямо в его голую грудь. Потом подняла взгляд бездомного щенка.
Можно?
Можно. неловко отступил он, пропуская.
Если б ему рассказали о таком случае, он точно по-братски поздравил бы парня. С победой. Безоговорочной. Но сам он такого не ощущал. Вообще ничего не ощущал, кроме смятения, которое как дамба, удерживало поток сокрушительного, сметающего с ног, разрывающего на части
облегчения.
Ромка обернулся, исполнил комичное лицо, и тут же исчез за дверью своей комнаты.
Макс мимоходом нырнул в ванну, чтоб накинуть майку. Как защиту.
Чаю?
Да.
Там дождь, да?
Ага. И холодно.
Замерзла?
Нет. Немного.
Фиг с ней, её дело. Её не переделаешь, не перевоспитаешь. Нравится мерзнуть пожалуйста. Он промолчит. Сегодня. Только б не заводилась. И не убегала.
Ты на такси хоть? Как там Алинка? Ты от неё же, да? выкинул он ей спасательный круг, хотя почему-то был уверен что просто помогает ей. Избежать неловкости.
А? Да. Ну как-бы. Даже не потрудилась схватиться за подсказку она.
Может, есть хочешь. Ромка тут сварил какой то суп.
Давай. А хлеб есть?
Счас.
Он отвернулся к кастрюле, орудуя лучшим приспособлением, что знал на кухне: половником. В этот момент, смотря почти в спину, она
захлебнулась. Новое пространство затопило её, до самых дальних уголков нутра. Просочилось в самые узкие протоки. Очерчивая и ощупывая взглядом его очертания, она молча призналась себе. Что да.
Люблю. Вот именно так это и выглядит. И с этим моментом, когда он рядом, и обращается к тебе, ничего не может сравниться. И мир претерпевает какие-то невиданные метаморфозы, отзываясь внутри и снаружи на каждое его движение, удивляя своими красками. И каждая мелочь в этот момент глобальна и грандиозна, и отсылает сигналы куда-то в космос, записываясь там во вселенские архивы, как нечто поистине значительное. Не может такое стать уделом лишь только её памяти! Такое большооое
И это происходит не вчера и не завтра сейчас. В моменте. И просто удивляешься, как может так ровно звучать собственный голос, когда вся сама звучишь натянутыми струнками.
Так пойдет?
Отлично.
Он уселся напротив. И оторвал зубами от большого ломтя батона. Она наблюдала, упиваясь его безалаберностью. Уютный такой.
Макс.
М?
А мы ещё вместе?
Он замер, перестав жевать. Бросив в неё какое-то мимолетное безмолвное подозрительное «неужто», словно его поразил не смысл её вопроса, а его форма. И тут же снова спрятал мысли.
Неужто, а? Спрашивает не утверждает! Какое-то слово и за ним, да?
Да. Если хочешь, то да. вернул право решения ей он. Точнее, разделил.
И снова эта его манера. Ошеломляющая простота. И серьезность. В любом другом исполнении это выглядело бы занудством, но только не с его неотразимой естественностью.
Фати присмотрелась к нему в его ответе, и почувствовала, что согрелась. И её перестало колотить от озноба.
Ну вот такой он. Разговаривает в полоборота, всегда чем-то занят. Невозмутимый как северный мишка. И всё у него своим чередом. Его вообще довольно сложно вывести из равновесия, и как ей это удавалось?? Мальчик «ой, фффсе». Монолит, сквозь который не просочиться.
Зато рядом.
Может, пора и к такому привыкать? К тотальной простоте?
А можно я останусь сегодня?
Оставайся.
Вот так у него всё по-свойски. Незамысловато. Как ни в чем не бывало.
Есть, чему поучиться.
Через час она улеглась и уткнулась носом в плечо знакомой майки. И чего ей взбрендилось что-то там развивать? Так тоже не плохо. В общем. А можно сейчас ничего, вот совсем ничего
не менять
?
и обидная прежде мысль заставила её сейчас улыбнуться, согреваясь в теплых объятиях: «сама пришла мириться Смирись!».
не менять
?
и обидная прежде мысль заставила её сейчас улыбнуться, согреваясь в теплых объятиях: «сама пришла мириться Смирись!».
* * *Глава 11. Потому что
Через неделю она твердо понимала: что бы кто из них друг другу ни говорил,
убегать бесполезно. Следом никто не побежит. Это надо признать.
Что остается?
Примерно это они и делали. Старались по крайней мере. Она старалась выражать свои сомнения поспокойнее, то есть «просто разговаривать», а он старался ещё больше пропускать мима ушей. Вряд ли это сильно помогало в противоречиях, но страсти понемногу остужало.
Фати пробовала смириться, что её парень такой бесчувственный тип. Максим просто хотел, чтоб она больше не исчезала. По крайней мере пока. Потому что легче всё равно не станет. Он просто старался культивировать в себе невозмутимость как знак мужественности. И старался обозначать границы максимально спокойно. Она явно часто вспыхивала, но так же явно изо всех сил старалась само-остужаться. А это уже прогресс.
Но на исходе второй недели все же накипело:
Максим, хочу поговорить.
Говори. незаметно напрягся он.
Надо разговаривать. Это самое правильное! Чтоб разобраться. сказала она себе.
Макс, скажи, что нам мешает быть вместе? Спрашиваю только потому, что дорожу нашими отношениями.
«ну да, ну да В этом она вся. Нужно спросить «почему мы не можем быть вместе», и услышать доказательства тому, чтоб все наладилось. Логика!» мысленно покачал головой он.
По двум причинам.
В её взгляде полыхнул пожар неприятной неожиданности.
И обжег его.
Он уже настроился на разрывную тираду. Но она выжидательно и упрямо молчала, вопросительно и почти вызывающе в первый момент, а потом просто стараясь не проиграть.
Ок, первая это то, что мы очень разные, да? По темпераменту. деловито начала она, унимая панику. Ты невозмутимый, Я кипишнАя.
А когда пришла мириться он, было поверил, что всё может поменяться!
Мы разные, но нет, не поэтому. Вот же, вот же оно, просто обрати внимание. Что ты сейчас делаешь.
Что я делаю?
Ты задаешь мне вопрос, и сама же на него отвечаешь.
Я не Я же просто предположила!
Ты ответила за меня. И не кричи. У тебя всегда на всё есть своииии ответы. И свои готовые рецепты. Ты всё время пытаешься быть «сверху». А я устроен так, что ты Ты пытаешься занять в отношениях моё место, понимаешь? Меня это ломает. Это я выше тебя на полголовы. И сильнее. И старше. Это у меня яйца. Я мужик. А ты всё время разворачиваешь куда-то не туда. Всё всегда переиграть по своему пытаешься, как будто это твой смысл жизни. Не радоваться, а побеждать! Что с тобой творится, вообще понять не могу, но за себя могу сказать точно. Такое не по мне.
Она прикусила губу, и уставилась на него неотвратимым выжигающим взглядом.
Ок, а вторая?
То, что Я тебя люблю, но тебе этого мало.
?!!
Я не знаю, что тебе ещё предложить. Вместо того, чтоб принять всё, что я пытаюсь тебе подарить, всё что могу ты норовишь что-то всё время от меня оторвать. Ты как вампир, питаешься чужими эмоциями. Присосешься, и тянешь, тянешь И сейчас тоже. Я не знаю, как долго я так ещё протяну так, честно.
Он и правда выглядел уставшим. Но она боялась отпускать его, терять эту ниточку, которая протянулась между ними через диалог. Как будто если он сейчас «уснет», то больше не проснется.
Тогда почему ты всё ещё со мной? задала она вопрос почти интуитивно.
Он вздохнул, и мыслях пронеслись эпизоды. Манящие, и обманчиво обещающие мечту.
Потому, что иногда, хоть и редко, ты бываешь такой, какой я хочу тебя. Себе.
Какой??
Счастливой.
Фати аж растерялась. Слово то какое. Всегда ставит в тупик. Своей неопределенностью И как у неё такое получалось? И когда?
«как это?» почти спросила она, но почему-то осеклась.
А не унималась она
Все.
Подожди!
Ну конееечно! Она ещё не закончила! Она никкккогда не закончит!
Все, Фати. Всё. Я сказал всё, что мог.
Он почти никогда не повышал голоса, не говорил грубо, или угрожающе. Всего лишь утвердительно, а не вопросительно. Такой тон в исполнении любого другого человека показался бы ей комфортным в своей беспечности. Но не тут.
Его решительность просто убивала её. Она считала эту неуступчивость самой тяжелой его чертой, которую, возможно, удастся когда-нибудь переломить.