Маргарита Борисова
Цена надежды
Глава 1
-Ничего не забыл? Ксива, телефон, ключи от дома? спрашиваю у мужа, и чмокнув его в упругие пухлые губы, готовлюсь закрыть за ним входную дверь.
Ярослав похлопывает по карманам формы и выходит на лестничную площадку.
Вроде все на месте. Будь умницей, не скучай. Утром увидимся, бархатным голосом шепчет он мне и, еще раз прижав меня сильными руками к огромному торсу и буквально оторвав от пола, крепко целует, после чего неохотно отпускает и бодрым шагом направляется к лифту.
Каждый раз я невольно любуюсь им форма полицейского ему идет больше, чем кому-либо другому. Высокий, спортивный, статный и широкоплечий, именно так и должен настоящий сотрудник полиции. Миниатюрные и худосочные ребята с юными лицами, которых так много встречается в разных подразделениях полиции, выглядят скорее комично, словно ребенок, нарядившийся в карнавальный наряд милиционера на утренник в первом классе. А Ярослав вызывает невольный трепет даже у всех соседей, стоит только ему попасться им на глаза в форме инспектора дорожно-патрульной службы.
В том, чтобы быть женой полицейского, романтики намного меньше, чем стресса. Мой юношеский фетиш насчет мужчин в форме довольно быстро изжил себя, превратившись в бесконечную стирку голубых рубашек, зашивание карманов на форменных брюках и перманентную тревогу за мужа, уходящего в ночные дежурства на охоту за нетрезвыми водителями, коих на дорогах намного больше, чем может себе представить любой вменяемый человек. В свое оправдание могу только сказать, что изначально я влюбилась в простого студента, учившегося на курс старше, а уже потом он вероломно стал инспектором ГИБДД, на удивление, оказавшись именно на своем, словно предначертанном ему самой судьбой, месте.
Закрыв дверь, я отправилась в душ, сделала маску для лица, посмотрела в тысячный раз «Однажды в Вегасе» и, наконец, улеглась спать, не подозревая, что эта ночь навсегда изменит мою жизнь.
Май в этом году выдался невероятно жарким наш город Н. заполнился клубами тополиного пуха как минимум на целый месяц раньше, чем полагается. Дни настольно знойные, что буквально плавится асфальт, заполняя улицы специфическим запахом битума. И только по ночам на город опускается приятная прохлада, и я могу выключить кондиционер и открыть окна, впуская свежий воздух в спальню.
Эта ночь была такой удивительно тихой, что когда мой телефон завибрировал на прикроватной тумбочке, я буквально подскочила на кровати, резко выпав из крепкого сна. Звонок с незнакомого номера в половину третьего ночи не сулил ничего хорошего. Сердцебиение стало болезненно ощутимым, когда я услышала высокий женский голос в трубке:
Здравствуйте. Ярослав Романов ваш муж?
Да, что случилось? просипела я, глотая ком, застрявший в горле.
Он поступил в реанимацию, в тяжелом состоянии после ДТП. Приемный покой городской больницы 1.
На этих словах мое сердце рухнуло в пропасть панического страха. Случилось то, чего я всегда боялась. Несколько лет назад в погоне за пьяным водителем погиб товарищ моего мужа: не справившись с управлением, улетел в кювет. С тех пор каждый раз, закрывая дверь за Ярославом, уходящим на ночное дежурство, я не находила себе места. И только услышав утром звук поворачивающегося ключа в замочной скважине, я могла успокоиться и снова радоваться новому дню. Опасность всегда ближе, чем нам хотелось бы думать.
Через сорок минут я уже была в больнице в легком тренче, накинутом прямо на шелковую ночную сорочку, и первых попавшихся под руку пантолетах.
Ночные коридоры больницы, залитые искусственным светом, внушали необъяснимую тревогу. Оглушенная собственным бешеным сердцебиением, я на ватных ногах подошла к сестринскому посту, сфокусировалась невидящими от слез глазами на полноватой женщине лет пятидесяти, и спросила:
Здравствуйте Ярослав Романов в какой палате? по телу пробежала дрожь так всегда бывает от стресса, и я инстинктивно поежилась, плотнее запахивая тренч.
Здравствуйте. Романов в реанимации, его ввели в искусственную кому, спокойно сказала женщина, внимательно глядя на меня своими добрыми светло-голубыми глазами. К нему пока нельзя.
Любое словосочетание, в котором соседствуют имя твоего близкого человека и слова «реанимация» и «кома», выбивает почву из-под ног. Это то, что никто никогда не хотел бы услышать. Гул в моих ушах усилился и стал просто оглушительно громким. В глазах потемнело: бордовые пятна расплывались так стремительно, что мне пришлось покрепче вцепиться в стойку сестринского ресепшена, уронив флакон с антисептиком. Но этого я уже не видела из-за застилающей глаза темноты. Я только могла расслышать отдаленный грохот и тревожные голоса, теряя связь с реальностью, и всем своим потяжелевшим телом ощущая бессилие в ватных ногах.
Резкий запах нашатыря вернул сознание. Голова трещала. Открыв глаза, я осмотрелась меня уложили спиной на кожаную скамейку в коридоре, приподняв ноги вверх. Зрение медленно сфокусировалось на той самой медсестре с добрыми прозрачно-голубыми глазами.
Порядок? Сколько пальцев? спросила она, показывая мне ладонь.
Уже лучше, спасибо, прошептала я, неуклюже пытаясь подняться.
Обмороки случались у меня и раньше от стресса, сильной духоты или скачков давления. Это паршивое чувство мне очень знакомо.
Тебе нечего здесь делать строго, но по-доброму сказала Любовь Васильевна так написано на бейджике. Ничего важного все равно не пропустишь, из комы еще никто за пару часов не выходил. Романов не в сознании но он такой здоровяк, справится. А сейчас езжай домой, завтра утром поговоришь с главврачом, она похлопала меня по плечу и побежала ответить на звонок стационарного телефона.
Уехать домой я не могла. Приехать в квартиру и снова, как ни в чем не бывало, лечь спать, как будто моя жизнь не сломана таким ударом, словно тонкий штакетник щедрым пинком, было выше моих сил. До утра я просидела на кожаной скамейке в коридоре больницы, пока не уснула под утро, когда уже начало светать.
Разбудил меня тихий голос Любовь Васильевны:
Просыпайся, спустись на первый этаж, в кабинет главврача.
Размяв затекшую от неудобного положения шею, я поднялась и тихо спросила Любовь Васильевну:
Как он?
Без изменений, опустив глаза, ответила он.
Я не могла не обратить внимания, что медсестра сменила белый халат на обычную одежду брюки и футболку. Значит, ее ночное дежурство уже закончилось. Я глянула на дисплей айфона, вытащив его из кармана плаща 8:12 утра.
В кабинете главврача Ирины Альбертовны было прохладно и уютно. Женщина выглядела настолько ухоженно, будто ее основная деятельность связана с косметологией или индустрией красоты: высокая прическа, длинные острые ногти неприемлемой для работы за компьютером длины, губы, раздутые филлерами и покрытые плотной алой помадой, наращенные ресницы. И ноль какого-либо человеческого сочувствия в глазах. На контрасте с такой яркой женщиной я, не накрашенная и бледная, выглядела как провинившаяся старшеклассница в кабинете директора.
Состояние вашего мужа тяжелое. Большая кровопотеря и травма головы по мере того, как главврач подробно описывала его диагнозы и травмы, я снова почувствовала, как теряю связь с реальностью. Голос звучал глухо, и половину ее слов я просто не могла расслышать из-за собственного пульса, пробивающего грудную клетку.
К сожалению, в нашей больнице нет оборудования для трепанации, а пациент в его состоянии не транспортабелен. Единственная возможность сохранить жизнь привезти оборудование для проведения операции вместе со специалистом из Москвы, а это не бесплатно, разумеется. Государственные квоты на данный вид хирургических вмешательств не предусмотрены, поэтому это возможно только на коммерческой основе
Насколько коммерческой? спросила я, буквально затаив дыхание от ужаса в ожидании суммы, которую услышу через секунду.
Поддержание работы мозга в нейрохирургическом отделении интенсивной терапии обходится примерно в 56 тысяч рублей в неделю. Но через четыре-пять месяцев необходима будет операция стоимостью около 17 миллионов рублей, вот тут-то я и подавилась собственной слюной, невольно закашлявшись.
Успешность операции не гарантируется и составляет пятьдесят процентов, если вы понимаете, о чем я, но другого способа попытаться сохранить жизнь пациенту в данной ситуации нет. Так что подумайте о целесообразности
Целесообразности?!? хрипло закричала я. Соленые слезы катились по моему лицу, затекая в рот. Для вас это просто работа, я понимаю, но не говорите мне о целесообразности. Это не проект и не инвестиция, это мой муж! я уже захлебывалась рыданиями, когда Ирина Альбертовна подошла, и откатив меня облаком удушающе сладкого парфюма, начала аккуратно выталкивать из своего кабинета.
Я понимаю ваши чувства, но это все, чем мы можем вам помочь, говорила она дежурным тоном со стальными нотками в голосе, выпроваживая меня за дверь. Мне, конечно, стоило бы понимать, что врачи, наверняка, со временем, утрачивают эмпатию к пациентам и их рыдающим родственникам, но в такой тяжелый момент меньше всего хочется слышать, как о жизни твоего самого близкого человека говорят с позиции рентабельности, да еще и таким обыденным тоном, будто о покупке чашки кофе в автомате. «Подумай, прикинь, действительно ли твои финансовые риски стоят того? Он ведь все равно может не выжить» вот, что означали ее слова.