Вы правы, Катрин. Я не скажу вам ничего приятного. Я нынче занят. Тратить время на пустые беседы с барышнями не имею желания. А ты, Вера, уезжай домой в Петербурге тебе делать нечего. Я всё одно разговаривать с тобой не буду.
За что вы обиделись, Александр Сергеевич? выступила на него Екатерина. Вы бранились с вашим отцом, а не с Верой.
Он ударил кулаком в дверной косяк:
Я сам решу, с кем говорить! Вы надоели! Мне никто не нужен! Я так хочу! Я я не хочу видеть никого из домашних! Не напоминайте мне об отце!
Вера отвернулась и закусила тонкую губу. Губами бы ей с братом поменяться Зачем ему такие красивые? На щеке потеплело: слеза! Теперь точно слушать не станет! Уж сестра-то знала, как ненавидел Александр девичью манеру плакать от обиды.
Екатерина стояла перед ним и смотрела в его хмельные глаза. Ильин сдерживал дыхание, чтобы не осквернять её запахом вина.
Вы не правы, Александр. Вы же знаете: не сегодня-завтра Наполеон объявит России войну. А вы за врагов считаете тех, кто любит вас. Кто же будет вашим врагом на войне? Подумайте: не наступят ли времена, когда вы станете искать любовь ближнего и не найдёте её? Ведь вы станете жалеть
Какая война? Какие враги? Я прошу вас уйти. О чём жалеть?.. Я без вас знаю, что хочу что я не хочу Враги, Наполеон, отец Бессмыслица какая-то Я не имею чести вас понимать.
Вы поймёте. Ваша самонадеянность однажды рухнет. Тогда вы пропадёте без любви. Как я говорю, так и будет! Ваша маменька, сестра любят вас оттого они не хотят, чтобы вы губили себя! И я не хочу Пойдём, Вера!
Ноги понесли её на улицу вперёд Веры.
Александр постоял с минуту, скрестив руки на груди и наваливаясь спиной на закрытую дверь. И вернулся в столовую.
А что могла знать Екатерина? Что могла знать она в восемнадцать лет? Свободная от заблуждений совести, она всего лишь с математической точностью отбрасывала ошибочные следствия, которые иные люди считали верными.
Глава III
Прощёное воскресенье в 1812 году выпало на третье марта. С началом Великого поста балы в Петербурге прекратились. По вечерам в окнах на Английской набережной перестали мелькать при свете люстр силуэты гостей. Сезон столичных развлечений заснул до весны.
В понедельник после обеда Екатерина застала Нину одну в гостиной на гобеленовом диване.
Катрин, иди сюда, ma chère! Выпьем с тобою чаю!
Домоседство не воспрещало княгине блистать вкусом: белое платье, бронзовый орнамент на подоле и коротких рукавах, золотые серьги с лунным камнем, причёска «à la Жозефина».
На время поста кофейные столики и стулья в гостиной Ланевских составлялись вдоль стен под зеркалами и колоннами. Клавикорды закрывались. Исчезали нотные журналы.
В углу на персидском ковре ютился чайный столик. Его окружали модные кресла-корытца с подлокотниками, изогнутыми лебединой шеей.
Вошёл лакей с подносом, в кюлотах11 и белых чулках. Расставил перед дамами чашечки на блюдцах, сахарницу, чайник, вазочки с постным печеньем и вишнёвым вареньем без косточек, как любила княгиня. Разлил китайский чай, поклонился и неслышно затворил за собою двери.
Античные сюжеты украшали фарфоровый сервиз.
А что Вера? Она ещё в Петербурге? поинтересовалась княгиня.
Увы, Нинетт, ей так и не довелось поговорить с Александром, Екатерина опустила глаза на вьющийся из чашечки горячий пар. Я пыталась помочь им встретиться. Боюсь, теперь Александр возненавидит меня.
Боишься, что он посчитает тебя навязчивой?
Полагаю, он уже меня таковой считает.
Нина подержалась за блюдце Оставила на столике.
Катрин, я знаю Александра со слов моего мужа. Одно я могу утверждать: это человек чести. Не стану ручаться за его нрав в семейном кругу, но в обществе он безупречен.
Ты говоришь о том, что что mon amour pour lui ne me compromette pas12?
Oui, Catherine. Il fera tout pour protéger votre réputation13. И всё же, есть в нём что-то, что меня порой пугает
Его жестокость и бесчувственность к тем, кто его любит. Но Александр рождён быть отважным воином, а эти качества помогли бы ему дослужиться до генерала!
Супружество не поле брани. Жизнь с таким мужем, боюсь, не составила бы счастье ни одной женщине.
Ты права, Нинетт. Но любящая женщина должна уметь прощать
Голос лакея в дверях заставил вздрогнуть:
Ваше сиятельство, к вам герцог ди Кастеланьоло.
Ваше сиятельство, к вам герцог ди Кастеланьоло.
Проси.
В гостиную вошёл высокий красавец в тёмно-коричневом двубортном фраке со стоячим воротником. Его полудлинные чёрные волосы, зачёсанные со лба и висков, открывали тонкие бакенбарды-favoris.
Приятно снова видеть вас в нашем доме, герцог! княгиня Нина улыбнулась и встала навстречу. Вы становитесь у нас частым гостем, что меня весьма радует!
Он прикоснулся губами к её руке.
Где ваш супруг?
Пётр Васильевич отлучился по делам службы.
Жаль. Я надеялся увидеть князя.
Прошу вас, герцог, составьте нам компанию.
Княгиня приказала лакею подать чай и подвела иностранного гостя к диванному уголку.
Сеньор Раффаеле, позвольте вас представить моей подруге Екатерине Ивановне Чубаровой дочери отставного ротмистра гвардии, участника русско-шведской войны.
Екатерина встала. Он поклонился:
Вы носите имя русской императрицы.
Увы, она сделала книксен.
«Только я Катя! Одна!» заявила она, пяти лет от роду, когда к Александре Павловне пришли крестьяне просить разрешения окрестить младенца Катериной. С тех пор ни одной Катьки в деревне не рождалось дабы не гневить барышню.
Герцог сел в кресло-корытце: руки положил на лебединые шеи из карельской берёзы, чуть запрокинул голову. Подбородок и носок чёрного начищенного сапога направил на угловую колонну ни на одну из дам. Правую руку его декорировал золотой перстень с тёмно-бурым драгоценным камнем.
Вообрази, Катрин! Уже год, как сеньор Раффаеле в Петербурге, а нам до сих пор не довелось познакомиться, Нина наливала ему чай. Быть может, вы, сеньор Раффаеле, расскажете нам какой-нибудь неаполитанский анекдот?
Извольте. В Неаполе жил известный человек принц Сансеверо. Дон Раймондо ди Сангро, великий изобретатель. Он поднимал животных и растения из пепла, создавал разноцветные фейерверки с песней птиц и даже свет, который не гаснет. Никто не знал его тайны. Однажды, когда моему отцу было семь лет, Неаполь увидел чудо. Карета выехала в море. Лошади скакали по волнам. Оказалось, что ди Сангро сделал их из пробки, а колёса двигались по волнам благодаря клинкам.
Княгиня улыбнулась:
Этого учёного почитали за чернокнижника?
Верно! герцог всплеснул руками и погладил локотник её кресла. Папа объявил его трактаты еретическими. Но дон Раймондо оставался предан всегда своему королю.
А вы служили при дворе?
Мой отец и моя мать служили при дворе.
Екатерина вслушивалась в его носовое «йа» и необычно мягкое «жь». И молчала, молчала Она никогда не имела дел с титулованными иностранцами. Фразы не подбирались. На вопросы вежливости ради не находилось слов.
Облик герцога не имел изъянов. Ровный цвет кожи топлёного молока на щеках перетекал в обожжённые сливки и собирался в мягкую тень под высокими скулами. А глаза чёрные, со скрытыми зрачками, до внешних уголков густо подведённые ресницами, составляли идеальные пропорции с классическими линиями бровей, каких нарочно не нарисовать. Голос приглушённый тенор. Поющий последний слог. Речь как стая журавлей: взлетает фраза и смотреть больше никуда нельзя. Тон выше тон ниже, и, замолкнув, остаётся звенеть в ушах, как в хрустале.
Если наш король вернётся в Неаполь, я докажу ему свою верность. Это моя надежда.
Он произносил «ежьли» и «надьежьда».
Как вы находите Россию? княгиня со светской лёгкостью меняла темы.
Россия любит принимать гостей. Русские щедры. Но мы имели трудность привыкать к холодной погоде и к русской пище. В ваших кушаньях много лука, и солят у вас не мясо, а огурцы и грибы.
Неужели ничто вас приятно не удивило?
Образованность русских женщин! В Сан-Пьетробурге я посетил дом неаполитанского посла. Его жена русская княжна, знает по-неаполитански и разбирается в искусстве живописи. Русские дамы говорят на иностранных языках, знают историю моего королевства и других стран. В Европе редкая женщина может похвалиться знанием вашей истории и русского языка.
От герцога исходила сила достоинства: как нимб святости но не святость. И титулованность, и красота лишь дополняли её, однако порождало эту ауру нечто иное. Откуда она бралась, Екатерина постичь не могла, но эта сила вводила в оцепенение. Серебряная ложечка с вишнёвым вареньем дрогнула в её руке и ягода упала на белую атласную туфлю.