Кирилл, позвала я его и он оглянулся. Он сидел на берегу кровавой реки, почти касаясь темно-бардовой жидкости носками обуви. Пойдем, тут делать нечего.
Он мельком и с подозрением глянул на топор, который я держала в руках.
Почему нельзя драться нормальными общепринятыми оружиями, а постоянно выбирать что-то неординарное?
Я села рядом с ним.
Потому что я дерусь не для светлого будущего, за горизонтом сгущались плотные грозовые тучи, омрачая и заставляя волноваться жидкое месиво многочисленных страданий, смертей, и отчаяния. Большого отчаяния. У нас слишком безвыходная ситуация, выбора особо нет.
Что ты имеешь ввиду?
Я вздохнула.
Ну, убьем мы этих тварей, и что дальше? Земля от этого не восстановится полностью. И так уже всем давно понятно, что проблема не в них и за этим кто-то стоит. Взять хотя бы токсины откуда они берутся?
Ну, люди хорошо в свое время планету испоганили.
Но не настолько, что из этого сложилась река длиною в континент. Мы не одни на планете, это очевидно. И убивать надо не плодящихся монстров, а людей. Люди все разрушили, люди за это и поплатятся.
Думаешь, если мы избавимся от разумных существ, избавимся и от остальных проблем?
Вполне возможно. Это одна из самых явных проблем.
Люди?
Они самые.
Он нервно усмехнулся и положил голову на колени.
Это все так печально, подавлено и тихо сказал он, обращаясь будто бы не ко мне, а к реке, с каждым днем я все больше чувствую, что у нас ничего не получится и что все безнадежно. Мы не выберемся. Мы лишь будем бить монстров, пока сами такими же не станем. Мы не встанем с колен, никогда.
Я ничего не ответила. Потому что он был прав. Я боялась предложить ему убить его, потому что он мог дать положительный ответ. Очень боялась. А он боялся спросить, хотя был готов умереть.