Для того, чтобы понять, каким образом архетип может проявиться в жизни человека, астролог использует изощренную оптику, определяя так называемую силу или слабость планет, эссенциальные и акцидентальные достоинства или недостатки каждой из них, оценивает положения планет в домах гороскопа, а также во взаимодействии между собой. Качественно используя астрологический инструментарий, исследователь может в итоге сделать вывод о вероятных сценариях манифестации архетипа в жизни, иначе говоря, будет ли Луна (и другие элементы гороскопа связанные с Magna Mater) в том или ином гороскопе проявлять себя как добрая мать, волшебная фея, привнося в жизнь человека рост и благополучие, или покажет свою теневую сторону, проявит себя как ведьма, отравляя и пожирая все вокруг.
Итак, это наше первое знакомство с планетарным архетипом. Надеюсь, эта небольшая иллюстрация создала первоначальное понимание сущности предмета нашего исследования. А теперь давайте рассмотрим еще одну важную тему нашего введения феномен синхронистичности.
Синхронистичность
Немецкий философ Артур Шопенгауэр в работе "Трансцендентное умозрение о видимой преднамеренности в судьбе отдельного лица" касается крайне важной идеи, которая позднее была развита Юнгом. Приведем ниже выдержки:
Что все совершающееся без исключения наступает со строгой необходимостью это a priori ясная и, следовательно, неопровержимая истина: я назову ее здесь доказуемым фатализмом. Ее эмпирически и a posteriori подтверждает тот не подлежащий более никакому сомнению факт, что магнетики-сомнамбулы, люди, одаренные вторым зрением, иногда в видениях во время обыкновенного сна прямо и точно предвещают будущее. Всего поразительнее это эмпирическое подтверждение моей теории о строгой необходимости всего происходящего оказывается при втором зрении. Ибо то, что возвещено посредством него, часто задолго до наступления события, впоследствии осуществляется вполне точно и со всеми побочными обстоятельствами, какие были указаны, осуществляется даже в том случае, когда люди намеренно и всеми способами стараются воспрепятствовать этому или, по крайней мере, в какой-нибудь второстепенной подробности изменить наступающее событие: старания эти всегда напрасны, и как раз то, что должно бы помешать заранее предсказанному, всегда помогает его осуществлению совершенно как в трагедиях и в истории древних предвозвещенная оракулами или сновидениями беда навлекается именно теми средствами, какие принимают для ее предотвращения. Из множества примеров я укажу на царя Эдипа и прекрасную историю о Крезе с Адрастом в первой книге Геродота.
Как бы не казался чисто случайным ход вещей, в сущности он все-таки не случаен, а, напротив, все эти самые случаи проникнуты глубоко сокровенной необходимостью, судьбой, для которой самый случай простое орудие. Прозреть эту необходимость было искони стремлением всякой мантики. Но из упомянутой, фактической мантики следует, собственно, не только то, что все события наступают с полной необходимостью, но и то, что они каким-то образом уже заранее определены и объективно установлены Во всяком случае, однако, убеждение, или, вернее, мнение, что эта необходимость всего происходящего не слепа, т. е. вера в столь же планомерное, сколь и необходимое течение нашей жизни это фатализм высшего порядка. Мы можем назвать его, в отличие от обычного, или доказуемого, фатализма, фатализмом трансцендентным. Он коренится не в чисто теоретическом познании, а постепенно слагается из опытов собственной жизни. Именно, каждому бросаются в глаза известные события, которые благодаря своей особенной и значительной целесообразности для него носят на себе, с одной стороны, ясно выраженную печать моральной, или внутренней необходимости, а с другой стороны такую же печать внешней полной случайности. Многократное повторение таких событий постепенно приводит к мнению, которое часто переходит в убеждение, что жизнь индивидуума, какой бы запутанной она не казалась, представляет собою внутренне стройное целое с определенной тенденцией и поучительным смыслом нечто вроде всесторонне обдуманного эпоса. Но поучение, которое можно вывести из этого целого, касается только индивидуальной воли человека, которая в последней основе является его индивидуальным заблуждением. Ибо не в мировой истории можно видеть план и цельность, а в жизни отдельного лица.
Таким образом, именно по отношению к собственной индивидуальной судьбе развивается у многих упомянутый трансцендентный фатализм, к которому, быть может, рано или поздно склонится всякий, когда он внимательно поразмыслит над собственной жизнью и когда ее нить достигнет уже значительной длины. Здесь заслуживает упоминания, как совершенно беспристрастное, свидетельство одного опытного светского и придворного человека, сделанное к тому же Несторовом возрасте, а именно девяностолетнего Кнебеля, который в одном письме говорит:
«Если вглядеться пристальнее, мы найдем, что в жизни большинства людей, оказывается, существует известный план, как бы предначертанный им их собственной природой или руководящими обстоятельствами. Условия их жизни могут быть сколь угодно изменчивы и непостоянны в конце концов все-таки получается целое, в котором можно заметить известную согласованность частей Рука определенной судьбы, как бы скрыто она ни действовала, явственно видна все равно, приводит ли ее в движение внешнее воздействие или внутреннее побуждение: часто даже ею движут противоречивые основания. Как бы ни было запутано течение жизни, в нем всегда сказывается известное основание и направление».
"Случайное" обозначает совпадение во времени того, что не связано причинностью. Но ведь нет ничего абсолютно случайного: даже самое случайное это необходимое, только пришедшее более отдаленным путем, решительные причины, отдаленные звенья каузальной цепи уже давно с необходимостью определили, что данное обстоятельство должно было наступить как раз теперь и потому одновременно с другим фактом. Ведь всякое событие это отдельное звено в известной цепи причин и действий, которая тянется в направлении времени. Но таких цепей благодаря пространству рядом существует бесчисленное количество. Цепи эти, однако, не остаются совершенно чуждыми и без всякой связи между собою напротив, во многих местах они взаимно переплетаются: например, многие теперь одновременно действующие причины, из которых каждая производит свое особое действие, в далеком прошлом возникли из одной общей причины и потому находятся между собой в таком же родстве, как правнуки одного предка; с другой стороны, наступающее в данный момент отдельное действие часто требует совпадения многих различных причин, которые вышли из прошлого, каждая как звено своей собственной цепи.
Таким образом, все эти в направлении времени тянущиеся причинные цепи и образуют великую, общую, с частыми переплетениями сеть, которая точно так же всей своей шириною движется вперед в направлении времени и которая, собственно, и составляет мировую жизнь. Если мы вообразим себе теперь эти отдельные причинные цепи в виде меридианов, идущих в направлении времени, то все одновременное и именно потому не стоящее между собой в непосредственной причинной связи можно будет обозначить параллельными кругами. И хотя лежащее под одним и тем же параллельным кругом не находится между собой в непосредственной зависимости, все-таки благодаря сплетениям всей сети или тянущейся в направлении времени совокупности всех причин и действий оно косвенно стоит в какой-нибудь, хоть бы и отдаленной, связи: и потому его теперешняя одновременность есть нечто необходимое. На этом и зиждется случайное совпадение всех условий какого-нибудь в высшем смысле необходимого события наступление того, что пожелала судьба.
И вот точно так же объясняется и появление в надлежащее время поводов и обстоятельств, играющих важную и решающую роль в жизни отдельного лица; так же, наконец, объясняются и предзнаменования, вера в которые была настолько обща и неискоренима, что нередко находила себе место даже в самых выдающихся головах. Ибо ведь нет ничего абсолютно случайного, напротив все совершается необходимо, и даже самая одновременность того, что не связано причинностью, называемая случаем, есть нечто необходимое, так как то, что в данный момент одновременно, уже в самом отдаленном прошлом было определено причинами как таковое: так все отражается во всем, одно рождает отзвук в другом Неискоренимая склонность человека подмечать предзнаменования, его extispicia (гадание на внутренностях) и гадание по птичьему полету, его гадания по Библии, на картах, расплавленном свинце, кофейной гуще и т.д. свидетельствует что у него, вопреки рационалистическим доводам, есть какая-то возможность познавать скрытое в пространстве или во времени. т.е. отдаленное или будущее, и думает человек, что он несомненно мог бы прочесть по явному сокровенное, если бы только у него был подлинный ключ к этой тайнописи.