Ты куда? уставился недоуменный взгляд на то, как я направился к остановке. Такси возьмем.
Пока вызовем, пока приедут
Звонить не будем. Поймаем.
В позе классической соблазнительницы выпятив фронт, оттопырив тыл и чуть выставив одну ножку Настя вышла ловить попутку. Я покраснел. Не от нескромного вида, хотя, будь я водителем, непременно обратил бы внимание. Правда, не факт, что взял бы на борт. Сочетание таких факторов, как поздний час, темнота, голоногая красотка в коротком платье, которую сопровождает приятель, на чьих плечах в полном неадеквате покоится еще одна возможная пассажирка все это решало вопрос о подвозе очаровательной незнакомки не в ее пользу.
Краснеть мне пришлось по другому поводу.
У меня я едва совладал с голосом, с собой денег нет.
Настя хмыкнула:
А еще в кавалеры набивался, выяснял, чем настоящие мужчины берут.
Деньгами? ядовито куснул я.
Настя передернула плечами:
Умением решать проблемы.
Для этого и нужны деньги.
Для этого нужны голова и желание. Отсутствие денег тоже проблема, которую нужно уметь решать.
С провокационным мнением хотелось поспорить, но дальше прозвучало:
Успокойся, у меня есть, чем расплатиться.
Не сомневаюсь, презрительно выдавил я под нос.
Дискуссии вести расхотелось.
Из темноты улицы выдвинулась фигура, и мы умолкли, пока темный силуэт не приблизился.
Проблемы? раздался гортанный голос.
Султан? Настя всплеснула руками. Напугал.
А Гарун где? поинтересовался я.
Меня Султан проигнорировал, он ответил Насте, но именно на мой вопрос:
Наши скоро подъедут. Проводить?
Его покачивало. То ли хорошо поддал, то ли обкурился. По причине невменяемости его, наверное, не взяли с собой, а вместо выезда на «стрелку» отправили прогуляться. В критической ситуации от таких вреда больше, чем пользы.
Настя переводила взгляд с него на меня, выбирая меньшее зло, и, наконец, выдавила:
Спасибо, не надо.
Не обсуждается.
Настя настояла:
Мы с Кваздапилом справимся.
Даже Султан понял, что ее ответ от боязни остаться с ним наедине. Мутный взор остановился на безвольном мешке на моем горбу. Мысль забрать ношу, чтобы остаться единственным кавалером, не прошла его не удержали бы ноги. Идея сменилась на более трезвую. Султан шагнул к краю тротуара.
В гости не напрашиваюсь, но бросить в беде не могу. Он поднял руку в голосующем жесте. На улице ночь, всякое бывает. Довезу до подъезда, чтобы ничего не случилось.
Ага, до подъезда. Вспомнилась недавняя отповедь Насти: «Они сами создают обстоятельства, при этом ничего не берется в расчет. Потому им иногда улыбается удача. Заслуженная награда за рыцарство». А может, ну ее, эту Настю, к рыцарям? Пусть едут тепленькой компанией, скатертью дорога.
К нам свернул темный седанчик. Ни покачивавшийся Султан, ни моя заплечная ноша хозяина не смутили, стремление заработать пересилило инстинкт сохранения жизни и транспорта. В приоткрывшемся окошке пассажирской двери показалась голова изогнувшегося к клиентам шофера:
Куда едем?
До площади, там покажу. Настя распахнула для меня заднюю дверь машины.
Султан взялся за ручку передней дверцы, но был отодвинут скользнувшей туда Настей:
Султанчик, в следующий раз, хорошо?
Тот шагнул на асфальт перед машиной:
Подождите.
Я даже взмок, подумав, что настойчивый кавалер устроит дикую заварушку или, как минимум, втиснется к попахивавшей Люське.
Обойдя машину, Султан постучал в окно водителя, в приоткрывшуюся щель упала купюра:
С ветерком и без проблем, ясно?
Когда одинокая фигура скрылась вдали, Настя выдохнула.
Пронесло. Теперь налево.
Последнее предназначалось водителю. Тот спокойно рулил, обстоятельства и запах его не смущали видимо, плата покрыла неудобства. У одной из высоток в спальном районе мы вышли, скользкое тело вновь заняло место на моей спине. В лифт скривившаяся Настя заставила себя войти вместе с нами.
Звонок в нужную квартиру ничего не дал.
Постучи, сказала Настя.
Я постучал.
Сильнее стучи.
Железная дверь едва не треснула под моим кулаком. Опять ничего, кроме пожилой соседки, чья недовольная физиономия выглянула из противоположной двери. Настя осведомилась:
Не скажете, Люсины родители дома?
Павел Евграфович с Ольгой Георгиевной на юг уехали. Соседка презрительно задрала подбородок. Этой шалаве квартиру оставили. Надеялись, что у нее совесть проснется. Просыпаться там нечему!
Павел Евграфович с Ольгой Георгиевной на юг уехали. Соседка презрительно задрала подбородок. Этой шалаве квартиру оставили. Надеялись, что у нее совесть проснется. Просыпаться там нечему!
Соседская дверь с грохотом захлопнулась.
Настя порылась в сумочке подруги. Два ключа со связки подошли, замки поочередно клацнули, перед нами раззявилась черная пасть прихожей.
Вноси, приказала Настя. Клади здесь, в коридоре.
Загорелся свет. Мы разулись и разули подопечную.
Квартира Теплицыных выглядела богато: мебель новая, стены украшены тарелками с росписью, африканскими масками, индейскими талисманами из перьев и другими, большей частью заграничными, сувенирами. Прихожая продолжалась как небольшой коридор, он упирался в ванную и туалет, а по сторонам находилось две пары дверей. На кухню и в зашторенную гостиную приглашали открытые створки, а другие две комнаты (видимо, спальни) были прикрыты.
Еще вчера я мог лишь фантазировать на такую тему: одни в квартире с чарующей соблазнительницей, которая смущала взоры всех мужчин от мала до велика. И вот все на самом деле. Но то, как оно происходило, с мечтами категорически не совпадало.
Я помог избавить Люську от куртки. Настя отбросила куртку в сторону и взялась за низ Люськиного платья:
Ну?
Приподнятое за подмышки тело безучастно принимало все, что с ним делали.
Стянутое через голову платье вместе с курткой отправились в пакет, затем Настя включила воду в ванной и деловито оглядела оставшуюся в нижнем белье подругу. На Люське с ног до головы отчетливо проступали пятна невероятных вида и аромата.
Поднимай.
Что ты собираешься?..
А что предлагаешь?
Пусть проспится. Увидит себя утром сделает выводы. Если найдется чем.
А если бы тебя бросили таким грязным и вонючим?
Я брезгливо поморщился.
Думаешь, застрахован, и с тобой ничего подобного не случится? в голосе Насти лязгнул металл.
Да, я думал именно так. Напиваться до скотского состояния не мое, поэтому как, если никогда?
Наверное, Настя прочитала ответ по лицу.
Не зарекайся, буркнула она тихо. Помогай.
Аккуратно подхватив Люську под спину и колени, я перенес сползавшее из рук скользкое тело в ванную комнату. Опущенная в набиравшуюся воду прямо в белье, Люська не реагировала на новые обстоятельства. Сколько же она выпила и чего? За столом большинство пило привезенное с Кавказа домашнее вино, от него так не развезет. Люська же или пришла подшофе, или налегала на что-то более крепкое.
Настя нагнулась к беспросветно отсутствовавшей подруге, чтобы расстегнуть запачканный лифчик. Ее собственное короткое платье открыло бедра почти целиком, прорисовав все скрытое и вновь вызвав к жизни больную игру воображения.
Настя резко обернулась:
Чего встал?
Видения рассыпались, искромсанные неприятным тембром.
Я еще нужен?
А сам как думаешь?
Не знаю, что это означает на женском языке. На всякий случай я вышел за порог ванной комнаты, краем глаза следя, как в искушающем наклоне Настя лишала приятельницу предпоследнего прибежища скромности. Запятнанный лифчик отлетел и со звонким чваком шмякнулся на пол. Поддерживая под голову, чуткие руки омывали безразличную к происходившему Люську бережно, ласково, как хрупкую драгоценность. Если Настя чувствовала мое визуальное присутствие, то никак на это не реагировала. Дело дошло до нижней части белья. Пара неудачных попыток закончились встречей Люськиного затылка, а затем лица с эмалированным чугуном.
Ну где ты? принесся недовольный оклик. Подними.
Э-э Теплица не будет потом возмущаться, что я
Еще слово, и возмущаться буду я здесь и сейчас!
Возражения признаны убедительными, вопрос снят.
Я продел кисти под безвольно болтавшиеся руки. Настя снисходительно поглядывала на меня, опершись о ванну и немного помогая в меру возможности. На лице у нее было написано такое невероятное ехидство
Не хватало еще, чтобы казалось, будто я специально Теплицыну лапаю. Нужна она мне, как лосю вешалка. В жизни бы на такую не позарился, тем более в безответном состоянии. Я за отношения, наполненные чувствами, а пьяная кукла в моих руках просто кукла, ничего больше. Ничем не лучше резиновой. Живая в теории. На практике куль с костями, причем довольно тяжелый.
Отведя взор от вылезших в неприличном любопытстве чужих прелестей, вместе с хозяйкой не понимавших происходившего, я собрался с силами и резко выдернул Люську из водяного плена