Сергей Кондратов
Трусы с секретом и другие рассказы
АНГЕЛ-ХРАНИТЕЛЬ
Утром меня разбудила трёхэтажная ругань. Плюс ко всему кто-то брезгливо пихал мне под рёбра носки начищенных до блеска ботинок. Я помычал в ответ и повернулся на другой бок: в конце-концов, человек имеет право поспать? Но последующий увесистый удар в правую почку лишил меня всех прав сразу.
Вставай, твою мать, алкаш! Устроил здесь лежбище котиков, понимаешь!
Я перевернулся на спину и передо мной поплыли грязные лестничные пролёты, облупившийся, закопченный зажигалками потолок.
Вставай, вставай, блин! Я на работу опаздываю!
А я причём? вопрос мог прозвучать более веско, чувствуй я себя получше. Голова должна была вот-вот разлететься по подъезду на миллион кусочков.
Ах ты ж! Ещё и огрызается, зараза! Слышь, Ань, вызывай полицию!
Мужик, наверное, думал, что меня это напугает. Да мне сейчас куда угодно, только бы подальше от своей головы. И от его криков. Я честно попытался встать. Никак. Каждое движение отзывалось в голове маленькими, но меткими бомбочками. Больно было даже смотреть. Даже думать больно. Я снова лёг и закрыл глаза. А мужик продолжал возмущаться на меня и свою Аню.
Ты полицию вызвала?
Нет! ответ был откуда-то сверху.
А чего ждёшь? Я ж, блин, на работу опоздаю!
Так а чего ты стоишь? Сейчас я позвоню, они приедут и заберут его!
А если нет?
Значит, будешь стоять до вечера! наверху хлопнула дверь. Вроде, ничего особенного, а меня будто обухом стукнули.
Дал же бог жену, мать её!
Мужик потоптался возле меня ещё чуток, да и ушёл восвояси. А я остался один на один со своей головой.
Не прошло и минуты, как снова кто-то начал спускаться по лестнице. Я на миллиметр приоткрыл веки будто штангу поднял. Спускалась девушка. Блондинка. Смазливая. Каблучки её туфелек своим дробным стуком словно иголками впивались мне в мозг. Даже не взглянув на меня, она прошмыгнула вниз.
Ну вот, теперь и девушки меня не любят. Где твоё обаяние, Санчо?
Наверху открылась дверь и послышалось осторожное шуршание тапочек по бетону. Пришлось снова делать над собой усилие, чтобы посмотреть на человека. Это была тётка в домашнем халате и тапочках-собачках. Для полноты картины не хватало только бигуди. В руках она держала банку с полупрозрачной зелёной жидкостью.
Эй, ты живой? судя по голосу, это жена того интеллигента, что меня пинал.
Я не шелохнулся.
Молодой человек! тётка наклонилась и потрясла меня за плечо. Я застонал и пришлось открыть глаза. А я вам рассол принесла.
С какой, вдруг, радости? Но надо брать, пока дают.
Пока я приложился к живительному бальзаму, тётка заботливо придерживала мне голову. Я, не стесняясь, вылакал почти всю банку, но лучше себя не почувствовал.
Ну, как? спросила она.
Не очень.
Может, похмелишься?
Чем?
А что вчера пил?
Водку.
Вот водкой и будем похмеляться. Пойдём.
Тётка кое-как довела меня до своей двери и ввела в квартиру. Нет, это сущее сумасшествие впускать в дом незнакомого, грязного, дышащего перегаром мужика.
Квартирка была шикарная, трёхкомнатная. В прихожей вязаный коврик, на стенах красивые пейзажи в резных тяжёлых рамах, на потолке хрустальная массивная люстра. Тётка провела меня в гостиную, где я с удовольствием плюхнулся на диван. Через минуту, сморщившись от запаха, я плеснул в рот сто грамм палёнки под знаком качества. Картина мира стала проясняться. Я откинулся на спинку дивана и потёр виски.
Тётка молча налила мне вторую. Я выпил.
Ну как, полегчало? её заботливая улыбка напомнила Иуду.
Ага. Если можно так сказать.
Можно она подсела ближе ко мне. Тебе, красавчик, можно всё. И погладила меня по щетине на подбородке.
Зря я сетовал на популярность у женщин. Тёткина рука, опускающаяся всё ниже, старалась убедить меня в своей привлекательности окончательно. Я не сопротивлялся: спешить некуда, дома жена, дети или мать меня не ждут, а у этой дамочки можно одолжить потом немного денег.
Зря мы так быстро разделись. В замке пару раз провернулся ключ, дверь открылась и послышался зычный голос мужа:
Анют, у нас что, блин, гости?
Да, дорогой! тётка лихорадочно помогала мне натянуть брюки и рубашку. Свой халат она накинула с завидной проворностью.
Опять сантехник? спрашивал он из коридора.
Не угадал. застёгивая на мне рубашку, тётка перепутала пуговицы и петельки.
Неужели, электрик?
А вот и нет!
Мужик открыл дверь и остолбенел. Хоть я и успел заправить рубашку в брюки, картина была маслом. Тётка стояла рядом со мной и стряхивала с рубашки грязь, которую можно вывести разве что кипячением. Я невпопад помогал. Мы старались успокоить дыхание, которое выдавало с головой и, не отрываясь, наблюдали за лицом мужа.
Это что такое как понимать? его лицо с каждой секундой наливалось ярким багрянцем.
Да ты понимаешь, мне
Какого ты привела сюда этого бомжа?! мужик пока не двигался и было время поискать пути отступления. Я человек здесь чужой, главное уйти без потерь.
Мне стало жалко его, понимаешь? Он лежал на лестнице такой такой такой беспомощный! искренность тётки меня поразила. А вот её мужа не очень.
Я спрашиваю: какого, блин, хрена ты привела в дом этого урода?
Ну, не уродливей некоторых насупился я. Оскорбление меня задело.
Ты вообще, блин, заткнись, я с тобой потом разберусь. Я последний раз спрашиваю: какого?
Так, я уже ответила вроде.
Действительно, вместе с тёткой усомнился я в нормальности слуха её супруга.
Заткнись! это мне. Ты же грязная проститутка! а это уже ей. Водишь в дом мужиков, пока я вкалываю, блин! И ладно бы нормальных, а то бомжей да алкашей. Вчера был сантехник, позавчера, блин, электрик! Сегодня кто?
Не знаю, она посмотрела на меня с неподдельным изумлением. Действительно, я забыл представиться, но сейчас не лучший момент для знакомства. Я же говорю: мне его просто стало жалко, и я предложила ему немного подлечиться
Подлечиться?! взревел мужик. Ты это так называешь, блин? «Подлечиться»! А со мной у тебя, блин, профилактика?
Я невольно подумал, что мужика, где бы он ни работал, за спиной наверняка называют «блином». От его криков у меня снова начала болеть голова.
Ах, та-ак! тётка вдруг превратилась в фурию с горящими глазами. Значит, я шлюха, да? Шлюха?!
Она забегала по комнате, круша все на своем пути. Пострадал даже телевизор, который она усилием воли спихнула с тумбы на пол. Особенно жаль мне стало бутылку водки, которую она размозжила о стену. На излёте эмоций тётка принялась за диван. Правда, не знала, что с ним делать. Подвигала его, попинала, что не принесло ему особо вреда. Тогда она стала прыгать на нём, как дитя малое, приговаривая:
Я шлюха, да? Шлюха?
Наблюдая за тётенькой, я совсем забыл про её мужа. Когда вспомнил, он уже исчез из поля зрения и чем-то шуршал в коридоре. Дело плохо пошёл за успокоительным.
Очередное бранное слово застряло у тётки в горле, когда она увидела направленное на неё дуло ружья. Не издав больше ни звука, она без чувств шлепнулась на диван, и стало тихо.
Почему её ещё ни разу не номинировали на «Оскар»?
Мужик направил берданку на меня, прицелился. Я постарался его образумить:
С такого расстояния можно разве что по комару промахнуться.
Не указывай мне, блин, судя по сокрушённому тону, стрелять он явно не собирался.
Я к тому, что можно красиво, не целясь, прострелить мне ногу. Или руку. Потом поиздеваться надо мной, покромсать и выбросить в мусорный контейнер, как какой-нибудь пакетик из-под чипсов.
Заткнись, блин! он демонстративно взвел курок.
Хочешь правду? я неспешно пересёк комнату и плюхнулся в кресло. Мне всё равно, где бродить: в этом мире или где-то ещё. Убьёшь ты меня или нет в любом случае удовольствия ты не испытаешь.
Что у тебя с ней было? его тон слегка смягчился.
Что может быть у этой святой женщины с незнакомым человеком, ещё пару минут назад валявшемся на лестничной клетке?
Но ведь она тебя пригласила!
Ну и что? Она же объяснила из жалости. Напоила меня сначала рассолом, потом дала похмелиться. Что в этом такого?
А то, что ты грязен, пьян, вонюч и кроме отвращения ничего вызывать не можешь!