Я налил еще стакан, сразу до краев.
Когда за стенкой младшая сестра занимается взрослыми делами с посторонним парнем и о ее занятиях не просто известно, а иногда очень даже слышно это просто жесть. Как сознание ни уговаривало себя, что девочка стала большая и что, видимо, время пришло, а душа требовала вмешаться и «не пущать». Сестренка воспринималась собственностью, на которую покушаются. Наверное, так родители видят детей вечно маленькими и неотделимыми от себя. Я любил Машку и никому не дал бы в обиду. И она меня любила. И столько перетерпела из-за меня. Неужели я не отплачу добром за добро?
Осталось разобраться, что есть добро.
Я налил еще.
Бутылка кончилась подозрительно быстро. Испаряется, что ли? Не мог же я выпить столько один. Или мог? Тогда я крутой. Столько выпить и ни в одном глазу.
Поллитровки оказалось мало, хотелось еще. Я достал из холодильника водку. Сейчас родительская логика мне была непонятна. Глупо и бессмысленно переводить приносящий радость продукт на протирание пятен и царапин. Менделеев был химиком, но водку придумал не для опытов, а для питья. А он, в отличие от моих папы и мамы, был гением в своей области, фигурой мировой величины. Чье мнение авторитетней?
Того, что плескалось на донышке, хватило на два глотка горьких и забористых.
Перед глазами возникло печальное укоряющее лицо. Хадя? А ну тебя к черту! Тебя нет. Ты кончилась еще тогда, когда сбежала, не дождавшись радостного известия. Ты меня предала! Меня, мою любовь Иди к черту!
Мне хорошо. Выпью еще будет еще лучше.
Как же просто стать счастливым. Каким я был дураком! И ведь все мне говорили, что дурак, а я не верил.
Кстати, почему раньше я не думал об алкоголе, как о решении проблем? Это ведь тоже выход, и еще какой! Простой и дешевый. Искать свое счастье в большом мире и строить его кирпичик за кирпичиком намного сложнее. Даже не сложнее, а просто недостижимей.
Многие так и живут. И ведь живут, не вешаются. Почему я столько лет думал, что всех умнее? Счастье или справедливость при сотворении мира планом не предусматривались.
Я сделал несколько нетвердых шагов к родительской спальне:
Ма-а-аш!
Активные движения и звуки поцелуев внутри прекратились, послышалось перешушукивание, и, наконец, раздалось:
Чего тебе?
Маш, а дядя Саша в какой квартире живет?
В двадцать седьмой, а что?
У него есть что-нибудь покрепче?
Клин клином вышибают
Как же шумит в голове И стучит И звонит
Да выключите же дятлов и отбойный молоток!!!
Конечно, нет здесь никаких дятлов и перфоратора, это разбухшие мозги реагируют на внешние воздействия к черепу. Каждый писк как тараном в колокол.
И опять родительская квартира, я в майке и трусах лежу в своей постели, а по стене ползет утренний луч.
Не надо было столько пить.
Или
Я похолодел. А пил ли я вчера? В застопорившихся мозгах все перемешалось. Что правда, а что нет?! Наяву ли приходил дядя Саша из соседнего дома, или это очередной глюк?
По ушам ударило звонок в дверь, долгий, требовательный. От такого же, наверное, я проснулся.
Какая разница, кто за дверью? Я накинул на плечи банный халат, вышел в прихожую и громко спросил:
Кто?
Саня, это Даша.
Надо же. Даша. Честно говоря странный визит. Машке она сначала позвонила бы. Значит, пришла не к Маше? Выбор кандидатур внутри за дверью невелик.
Я все же сказал:
Маши нет
Знаю. Я к тебе.
Зачем?
Логичный, в принципе, вопрос по отношению к пришедшей в гости девушке прозвучал невежливо и даже грубо. Ничего, переживем. Лучше сразу определиться с целями и средствами, мы знаем друг о друге достаточно, чтобы не тешить себя иллюзиями.
Я поглядел в глазок. Даша подготовилась к посещению одинокого молодого человека. Волосы тщательно уложенными волнами ниспадали на плечи, красивую фигуру облегали шорты и топик, под которым в лифчике пряталось однажды предложенное мне богатство. В тот раз я не оценил, а снаряды и судьба, как утверждает статистика, дважды в одно место не бьют. С чувством утраченного счастья взгляд на этой части Дашиных прелестей застрял надолго. Мне, возмечтавшему о блаженстве с лучшим человеком на свете и оставшемуся у разбитого корыта, нестерпимо хотелось вновь познакомиться с олицетворениями упущенных возможностей. Хорошо, что они не торчат под тонким топиком, словно короны на островерхих шлемах королей-рыцарей, а прикрыты защитой от чужих взоров. Это делало Даше честь. Например, Машка в последнее время на такие «мелочи» внимания не обращала, потому столько внимания обращали на нее.
Впрочем, для смущения глаз хватало и длинных голых ног Даши. Ее шорты лучше бы уменьшительно назвать шортиками или даже шортишками они окружали бедра узкой полосой, открывая гладкий животик вплоть до опасных пределов, а снизу, я уверен, стоило Даше повернуться ко мне спиной, и шортики покажутся полосой ткани поперек сдобной мякоти. Не понимаю я этой девичьей мании показать всем все. Во времена родителей показом задницы люди оскорбляли друг друга, оголением возмущались, и оскорбленный, если мог, в меру сил и фантазии наказывал оскорбившую особу. Может быть, в девчоночьих организмах активировались какие-то гены, мечтавшие о наказании?
Окончания ног глазок не показывал, но там должны быть кроссовки или что-то легкое судя по солнцу в окнах, погода сегодня стояла невероятно теплая.
Маша сказала, что тебе плохо, и я подумала Прости. Наверное, я не вовремя. Лучше я уйду. Зря я пришла.
Маша права, мне было плохо. Ох, Маша, Маша, добрая душа. О себе бы так заботилась, как о брате.
Но ведь заботилась, несмотря и вопреки. Ей памятник нужно ставить прижизненный, а не ругать. Разве я, например, думал о сестренке, когда мне было особо хорошо или плохо?
Щелкнул отпираемый замок, я посторонился. Дверь захлопнулась за вошедшей Дашей.
В прихожей царила тьма открывая дверь, я забыл про свет, а теперь выключатель загораживала спина Даши.
Я только на пару слов. Она стояла передо мной, почти такая же высокая, как я, взбудораженная, с опущенным взглядом. Мне нужно кое-что сказать. Не прогоняй меня, хорошо?
Я как бы и не собирался. Если впустил зачем прогонять?
А зачем впустил? Маша сто тысяч раз права. Мне было очень плохо. Жизнь разрушена, над руинами вился дымок сгоревших надежд. В таком состоянии люди беспробудно пьют, бросаются в окно или пишут стихи.
Как недавно выяснилось, Маша писала стихи. Если, конечно, это был не сон. Неужели ей было настолько плохо? А я, родной брат, не знал. Меня в это время занимала собственная судьба, и даже мысли не возникло отвлечься на переживания близкого человека. Что я сделал, когда узнал о проблемах сестренки? Пожалел? Встал на защиту?
Я высек сестру ремнем. Фактически, я высек себя. За свое нежелание видеть главное. За невнимательность к близким. Прости меня, Маша, если сможешь.
Даша собралась с силами.
Можно быть с тобой честной?
Что люди ожидают ответить, когда задают такие вопросы? «Нет»?
Я кивнул. Даша быстро заговорила:
Не хочу юлить и играть в глупые игры. Тебе плохо. Мне тоже плохо. Мне тоскливо и одиноко так, что хоть вешайся. Когда Маша сказала, что ты дома, что с Надей у вас не сложилось и теперь ты очень переживаешь, я решила зайти. Причина проста. Ты не такой как все.
Нас разделяла ширина коридора, примерно полметра. Как говорится, на расстоянии вытянутой руки. Если вытянуть, то не просто коснешься, а
Мне было так плохо, что коснуться хотелось просто очень. Ко мне, зная о том или нет, пришло лекарство от хандры. Клин клином вышибают. Понимала ли это Даша?
Она продолжала:
Ты умеешь сказать «нет» приятному, потому что оно приятно лишь на вид, а пахнет плохо. Ты думаешь на шаг вперед. Ты готов жертвовать своим счастьем ради счастья близких. Я ничего прошу. Я понимаю, что пришла слишком рано и ты не готов к такому, и, как обычно, будешь сопротивляться но потом будет поздно. Мне ничего от тебя не нужно. Я просто хо
Последние буквы и слова заблудились в лабиринте встретившихся губ. Расстояние вытянутой руки это очень мало.
***
Кто-то пришел!
Хлопок входной двери выкинул нас из постели. Это могла быть только Маша, для родителей слишком рано. Я предвидел, что сестренка может вернуться, поэтому раскиданные по квартире вещи мы забрали с собой в комнату. Только розовые кроксы у порога выдавали, что у меня гостья.
Родители?! Даша спешно расправляла в руках спутавшиеся трусики, те сопротивлялись, она отбросила их и влезла ногами сразу в шорты.
Правильно, более мелкое можно спрятать и надеть потом, когда опасность минует.
Маша вернулась.
От моего ответа у Даши на лицо вернулась жизнь.
Я собирал с полу свидетельства бурного времяпровождения. На мне было уже четвертое, и я чувствовал, что сегодня готов на большее. Вместе с надорванными упаковками получилась большая горсть мусора, я едва успел сунуть все это под кровать и замотаться в подобранное с пола ворсистое покрывало, когда раздалось: