А еще он сказал: «Боишься не говори, сказал не бойся», с глупой от свалившегося счастья улыбкой добавил я, не зря восполнивший информационный вакуум на тему Дагестана и его стержневых особенностей. И «На дне терпения оседает золото».
Именно! Жизнь показала, что лучше тебя мне не найти. Я люблю тебя. Именно тебя. Поэтому я здесь, назло традициям и обстоятельствам. Не они определяют нашу судьбу. Мы сами строим нашу жизнь и отвечаем за каждый поступок.
Саня, ты скоро? огорошил раздавшийся где-то рядом игривый женский голосок. Кто там?
Хадя окаменела. Я, честно говоря, тоже. Дома никого не было!
Но я не заглядывал в родительскую спальню. Пока я спал, туда могли незаметно проскочить Машка с Захаром.
Тогда при чем здесь «Саня, ты скоро?»
Голос похож на Дашин. Неужели мне решили сделать «подарок», и теперь во второй спальне меня ждет «приятный» сюрприз?
Кто это? Хадя отпрянула от меня и попятилась к дверям. Ты не один?
Сам ничего не понимаю. Я был дома один. Подожди, сейчас посмотрю.
Два широких шага привели меня к родительской спальне. Я рывком распахнул дверь
Сложенный для сидения диван тускнел желтым покрывалом. В комнате никого не было.
Я осторожно отворил дверь во вторую спальню.
Поверх измятого одеяла в моей постели заждавшейся звездочкой раскинулась Даша. Груди торчали, ущелье ног призывно сочилось желанием.
Я соскучилась.
Ко мне потянулись липучие руки-щупальца, которые однажды (пусть и во сне) я так любил, что хотел остаться с ними навсегда, а сейчас ненавидел всеми фибрами, жабрами и канделябрами.
Сзади обреченно хлопнула закрывшаяся за Хадей дверь.
Бежать вслед и уговаривать? А смысл? Чтобы как в анекдоте «Это не то, что ты подумала»? После того, что Хадя видела собственными глазами, ее не вернуть.
Я не звал Дашу, она каким-то образом пришла сама. Но в предыдущей наявульной жизни, где сон не отличался от яви, когда мне было невыносимо плохо, именно Даша превратила «плохо» в «хорошо» и разве я тогда возражал?
Судьба отплатила той же монетой. Девушка, которая по моему желанию в тот раз из «плохо» сделала мне «хорошо», теперь из небывалого «сказочно» сделала «отвратительно». Зеркальный ответ. За все в жизни надо платить.
Ты откуда взялась?!!!
Я орал что есть мочи в крик вложил всю горечь катастрофы. Кулаки сжимались, сердце рвалось на части.
Даша удивленно хлопнула ресницами:
Ты чего? Я жду продолжения, а ты ушел. Кто там был? Соседка за солью приходила? А соседка красивая?
На полу валялись свидетельства бурного времяпровождения.
Ничего не понимаю. Явь и сон перемешались. Кажется, я действительно схожу с ума.
В дверь позвонили долго и требовательно.
Хадя вернулась?!
Я не успел броситься в прихожую, меня пригвоздило на месте, а по спине пополз холодок: по роскошной фигуре Даши прошла рябь, она коряво растянулась сразу во все стороны и оплыла кляксами лица, грудей, живота и бедер. Комнату заволокло серым туманом.
Через миг непроглядную завесу пронзил яркий луч, и картинка превратилась в другую в невыносимо привычную, от которой хотелось выть и лезть на стену. В нашей с Машкой комнате я был один и лежал в кровати, хватая ртом воздух. В груди мощно стучало сердце. Недавняя жуть оказалась очередной проделкой подсознания. В лицо било утреннее солнце.
Все опять оказалось сном. Все, кроме звонка. Он был настоящим, потому что повторился. Почти сразу его сменил резкий стук. Настойчивый стук, в свою очередь, сменился грохотом, от которого дверь дрожала и скрипела деревянным косяком.
Открывать не хотелось.
А если дверь сломают? И, собственно, какая мне разница, кто за дверью? Хадя мертва. Кроме как во сне, она не придет. Остальные люди меня не волновали.
Я машинально потянулся за халатом, но не стал его брать. К черту халат. Ничего не хочу. Никого не хочу. Хочу тишины и покоя.
Поправив на себе трусы, я прошел в прихожую. Трусы тоже одежда. Пляжная и спортивная. Возможно же, что я только что загорал и занимался спортом? Ну а то, что мятый и сонный значит, много занимался и настолько устал. В общем, плевать, что обо мне подумают.
Я распахнул дверь. За ней стоял Захар в джинсах, рубашке поверх белой майки и надетой задом наперед бейсболки. Он глядел на меня умоляюще, как смертельно больной на врача:
Маша не отвечает на звонки, и я решил узнать вдруг что-то случилось?
Маша не отвечает на звонки, и я решил узнать вдруг что-то случилось?
Меня будто ледяной водой облило. Куда же тогда делась сестренка?
Я думал, она с тобой.
Обычно мы встречаемся утром и идем гулять. Сегодня я ждал, но она не пришла. Телефон выключен. Уже несколько дней с Машей что-то происходит. У нее появились тайны, иногда она куда-то исчезает, а потом ничего не рассказывает.
Хорошо, попробую что-нибудь выяснить.
Подавленный Захар ушел, а едва я набрал номер Машки и убедился, что телефон действительно выключен дверь родительской спальни приотворилась. В щель выглянула явно неодетая Машка:
Прости, я не хотела тебя будить и выключила телефон. Сейчас включу. Мы тут с другом В общем, не обращай на нас внимания, мы будем тихо.
Дверь закрылась.
Я тупо изображал столб посреди коридора. Машка дома. С другом. И, можно быть уверенным на сто процентов, это не Захар, поскольку он только что ушел.
Или мои глюки продолжаются? Может быть, все это мне тоже снится? Войду к Машке а там Захар. Почему нет? Даша же оказалась в моей постели, когда пришла Хадя?
Неправильно. Даша оказалась в моей постели, поскольку я хотел ее там видеть, и подсознание с удовольствием пошло навстречу. Я стыдился факта, что хочу видеть Дашу в своей постели, поэтому она приснилась вместе с Хадей, которую я хотел видеть больше, чем кого бы то ни было. Объяснение простое. И если сейчас, хотя я, конечно, в это не верю, сон продолжается, то за дверью родительской спальни с Машкой привычно окажется Захар. Блаженно раскинувшись на диване, он прикроется простыней, а Машка, витая с приятелем в запахе плотских утех, сморозит какую-нибудь чушь по поводу своей взрослости и моего тупого неприятия этого казавшегося ей незыблемым факта. В то, что Машка притащила домой случайного партнера, не верилось пусть она и легкомысленная, но не настолько.
Я резко распахнул дверь. Машка без признаков одежды сидела на краю разложенного дивана и ждала загрузки телефона, а остальную часть двуспального сексодрома занимал
Это оказался не сон.
Лучше бы сон.
На диване с Машкой был Гарун, его одежда валялась на полу.
Ты чего?! взвопила Машка, с визгом прыгая за Гаруна.
Находившийся в ступоре мозг все же сделал из произошедшего два заключения: она меня стесняется, и это хорошо, но она не стесняется Гаруна и считает его защитой от меня. Это плохо.
Выглядывая из-за широких плеч моего приятеля, сестренка затараторила:
Выйди отсюда, извращенец, я же к тебе не вламываюсь, когда Впрочем, ты хитрый, тебя на этом не поймаешь. Но я постараюсь, я поймаю и тоже вломлюсь! Или еще что-нибудь придумаю, обещаю!
В первой части речи Машка была права, своим поступком я выставил себя не в лучшем свете. Во второй части тоже права как сказала, так и сделает, и меня ждут веселенькие деньки. Скорее всего, чтобы не портить себе жизнь, придется договариваться и «возмещать моральный ущерб» выполнить очередной каприз или пойти на уступки там, где обычно граница дозволенного проходила твердо. Обидно. Но сам виноват. Нечего верить в сны.
Гарун обернулся к Машке:
Зайка, погуляй, пока большие дяди разговаривать будут.
«Зайка». Как-нибудь припомню своей дурехе, когда опять начнет права качать. Как все возомнившие о себе мелковозрастные, кто вопреки мнению действительно взрослых считает себя взрослыми и от этой несправедливости страдает комплексом неполноценности, сестренка ненавидела ласкательно-уменьшительные прозвища. Любое «Солнышко», «Котик» или «Рыбка» и им подобные (не говоря про смертельно обидную «Крошку») вызывало у нее аллергию, а у того, кто осмелится ляпнуть такое синяк или вызванную более изощренными способами идиосинкразию на уменьшительные суффиксы до конца жизни. А на этот раз ничего подобного. Сразу как бы забыв, что брата нужно стесняться (или не как бы, а чтобы снова обозвать извращенцем), сестренка вскочила исполнять высказанное мягким, но непререкаемым тоном распоряжение «друга».
Я отвернулся, но, когда она спрыгивала с дивана, успел заметить, как Гарун поводил ее нежным шлепком по заднице. Вышло у него это мило, любовно-ласково, почти по-родственному, словно они сто лет знакомы. А я точно знал, что никогда сестру и друга не знакомил, и пересечься они никак не могли жили в разных городах, а когда Гарун приезжал сюда ко мне, Машка всегда находилась где-то в другом месте. Зная Гаруна заочно, как спасителя своей репутации и героя-защитника на «стрелке» с соседним двором, Машка никогда не видела его и не знала в лицо. И вот