Двигаясь пешком, я оставался уязвимым для крупных зверей, но иного выхода не было. На всякий случай я зарядил оба крупнокалиберных пистолета. От пары разрывных пуль в голову даже пещерный гигант не выживет. Я все больше углублялся в Богом забытый лес по уже еле различимым тропам. Провизии хватало еще на пару дней пути, хотя я, конечно, мог бы найти себе пропитание и в лесу. Но проблемой было то, что я уже сильно сомневался в целях моего поиска. Я зашел так далеко, куда не пошел бы ни один человек в здравом и больном рассудке. Даже по меркам Восточной окраины я находился в непроглядной глуши, где не было и намека на людей. Возможно, я уже заблудился и по-прежнему думаю, что иду в одном направлении. Конечно, я мог бы вернуться обратно по моим же следам и отметкам, что оставлял, но, если начнется сильный дождь, все следы смоет. Других ориентиров я не мог найти. С самого моего прихода в эту провинцию плотный слой серых облаков закрывал небо, по звездам я не могу вернуться. А ориентироваться по этим монотонным деревьям нет смысла. Во всяком случае, сейчас я должен решить, идти дальше или вернуться на дорогу, пока не поздно.
С одной стороны, даже если Агейл шел по оленьей тропе, то я давно уже потерял его, ибо следы уже давно прервались, а я иду по каким-то звериным тропинкам, наверное, кости его уже давно обглоданы лесными тварями. Но с другой стороны, я испытываю непреодолимое желание продолжить движение в намеченном направлении. Конечно, чутье следопыта много стоит, но только не в этот раз. С каждой минутой я все больше убеждался, что вконец потерял ориентировку на местности и даже не помню, откуда пришел. Было бы нелепо умереть в глухом лесу, после стольких лет или остаться здесь в живых и стать полоумным дикарем.
В какой-то момент на сердце мне стало очень тяжко: кто-то не может оторвать от меня своего взгляда. Я никак не мог понять, но тем не менее чувствовал его тяжелый чугунный взгляд, не дававший мне двинуться. Было ясно, еще чуть-чуть и он даст о себе знать, тогда будет покончено со мной. Я с трудом взял себя в руки и немедленно достал свои стволы. Бежать нет смысла, ибо я даже не вижу его. Если побегу, то есть шанс, что попаду в его ловушку. Местность меж лесных деревьев хорошо просматривалась, по крайне мере мне так казалось, а значит, он выжидает на дистанции, как только он шевельнется, мой прицел будет наведен на него.
Прошло около минуты, а я все еще ощущал на себе его пристальный взгляд. Я не знаю, кто или что это, но он явно прирожденный хищник, его маскировка идеальна, но я не в первый раз становлюсь жертвой, и не в последний раз стану охотником.
На небольшой отдаленности, где почерневшей опавшей листвы было чуть больше, к земле, меж деревьев, прижался когтеклык. Из плотного слоя хорошо размазанной грязи изредка торчали пучочки серой шерсти. Его выдавали глаза, блестящие алчным и голодным свечением. В одно мгновение я направил оба дула пистолетов на зверя, но тот оказался быстрее. Когтеклык молнией ударился прочь от линии огня; стремительно, словно тень самой смерти, он устремился зигзагом на меня. Попасть в него из тяжелых пистолетов было невозможно. Дважды промахнувшись, я удрал со всех ног к тесной заросли деревьев, куда не мог протиснуться зверь. Но ветки и стволы молодых деревьев с легкостью ломались под дьявольским натиском когтеклыка. Бежать было некуда. Я уже чувствовал смрадное дыхание этой твари, а его когти уже готовы были разодрать мою спину. Я бежал, куда глаза глядели, в тот же момент, наслаждаясь последними мгновениями жизни, как внезапно провалился в глубокую и кромешную тьму.
* * *Аркул тяжело поднял веки. Первое, что он почувствовал боль. После долгого и болезненного падения по извилистым наклонным тоннелям, потрепанное тело провалилось в темную и сырую пещеру. Сначала Аркулу показалось, что он уже мертв и душа его ожидает в чистилище, куда не может проникнуть свет. Но он быстро пришел в себя и понял, что провалился в те самые Блоргбарийские пещеры, что тянутся через всю провинцию.
«Что же это могло быть? Спасение от ужасной, но быстрой смерти в объятиях когтеклыка? Или судьба спасла меня, чтобы подарить более мучительную смерть в темной пещере? Как бы там ни было, я слишком далеко зашел, чтобы умереть здесь». Следопыт на ощупь проверил свою наспинную сумку вроде все было на месте, правда еда вся перемешалась. Теперь необходимо было найти источник света. Факела не было, равно как и зарядной свечи. Но в сумке должно быть немного горючего масла. Он быстро сымпровизировал факел из чистой одежды, намотанной на головку топора. Но действовать нужно было быстро. Факела на долго не хватит.
«Что же это могло быть? Спасение от ужасной, но быстрой смерти в объятиях когтеклыка? Или судьба спасла меня, чтобы подарить более мучительную смерть в темной пещере? Как бы там ни было, я слишком далеко зашел, чтобы умереть здесь». Следопыт на ощупь проверил свою наспинную сумку вроде все было на месте, правда еда вся перемешалась. Теперь необходимо было найти источник света. Факела не было, равно как и зарядной свечи. Но в сумке должно быть немного горючего масла. Он быстро сымпровизировал факел из чистой одежды, намотанной на головку топора. Но действовать нужно было быстро. Факела на долго не хватит.
К счастью, в столь мрачном и влажном месте местные формы жизни приспособились излучать свой собственный свет. Иногда можно наткнуться на целую пещеру со светящимися грибами. Но Аркулу нужны не они. В укромных местах можно найти особые светящиеся кристаллы «Слезы невинной». Это очень редкие, но бесполезные в хозяйстве кристаллы, что сейчас были для гвардейца дороже всего. Их обычно можно найти в пещерных прудах. Факел начал иссыхать, испуская последние лучи света. Теперь Аркул остался один на один с кромешной и холодной тьмой. Все своды пещеры были жутко скользкими, двигаться вслепую, на ощупь, было тяжко, но это единственное, что можно было предпринять.
Прошло очень много времени. В пещерах стало холодать, следопыт уже не чувствовал самого себя. Он еле полз по скользким камням, где каждый шаг мог быть последним, ибо никогда не знаешь, на каком шагу провалишься в бесконечную бездну подземного царства. Звуки от падения капель начали выстраиваться в симфонию, крайне противную и раздражающую. Руки в конец замерзли, одежда промокла, надежда при смерти. В такие моменты так и хочется помолиться о прощении грехов или спасении, хотя, возможно никто не задается вопросом, почему мы верим лишь в тяжелые моменты? Аркул всегда рассчитывал на себя и в мольбе, даже Богу, не нуждался. Но, а что если стоит лишь попросить? И Господь помилует свое непослушное дитя? Кажется, все настолько плохо, что следопыта начинало посещать откровение Богу. Но он никогда не молился ему, и не будет этого делать и сейчас, ведь умереть гордо, даже перед Богом, для гвардейца было важнее. Но в этот момент в глазах начал переливаться тусклый свет в дали. Он становился все ближе и ближе. Это был свет того самого кристалла. А рядом бледный труп Агейла. Бедолага тоже провалился в эти пещеры. Но были интересны обстоятельства его смерти. Рядом валялся светящийся кристалл большая редкость, а вокруг были разбросаны некоторые его вещи. Следов насилия, переломов или ранений Аркул не нашел, возможно смерть была внезапная. Во всяком случае, контактировать с трупом было опасно. Следопыт принялся осторожно обыскивать его вещи, но кроме кучи полезных предметов и сух пая, на глаза попалась одна очень примечательная вещь дневник. Немного перекусив и согревшись, гвардеец начал изучать дневник Агейла. В основном здесь были его размышления, порой очень эмоциональные, а иногда и даже безумные. Но на одной из страниц была прикреплена некая записка, почерк был довольно неразборчив, видать Агейл писал его в спешке, везде были разбрызганные капли чернил. Но возможно именно это и есть ключ к вратам Одебурга: После того разговора с незнакомцем в трактире, мне стало слишком тяжко, даже хуже, чем обычно. Я больше не мог жить с мыслями о прошлом, ибо они меня тянули все глубже в бездну, не давая двигаться дальше. Меня долго мучали кошмары, я видел лица мертвых, я никак не мог забыть тот кошмар. Так больше нельзя было жить, либо прошлое покончит со мной, либо я покончу со своим прошлым. Говорят, чтобы победить свой страх, необходимо встретиться с ним лицом к лицу и побороть. Именно это я и решил сделать. Я собрал все необходимое и двинулся туда, откуда когда-то сбежал, в проклятую деревню, где все еще не упокоились лица мертвых. Я свернул с основной дороги и пошел по давно заросшим тропам, путь был долгим, хотя в прошлом он показался мне намного короче. Я добрался до моей деревни. Дома обросли мхом, некоторые обвалились. Наш дом все еще хорошо держался. Помню, отец мой часто восхвалял себя, говоря, что такой прочный дом никто больше не сможет построить в деревне. Потом я заплакал, впервые На иссохшей кровати лежало тело матери, точнее ее кости. В груди торчал крепко застрявший кинжал. Она не выдержала той муки
Я похоронил ее, там, где мы часами собирали весенние цветы в детстве, ей эта полянка казалась самым прекрасным местом в мире, и наконец, она успокоилась, теперь ничто не нарушит ее вечный сон Я сжег всю деревню, теперь от нее ничего не осталось. После стольких лет мучений и кошмаров, я поборол свой страх. Но кажется, в деревне я подцепил ту самую ужасную хворь. Меня бросает в жар, кости ломит, чувствую, как кожа вот-вот лопнет от прорастающих миазмов. Теперь это уже не имело значения. Вся моя жизнь была лишь эпилогом к тому кошмару, что я пережил в детстве. Мне не было смысла жить, я лишь снова хотел увидеть маму с папой и начать все с начала, там, где все будет лучше. Но если я единственный, кто ходит с этой болезнью, то нельзя допустить, чтобы зараза была вновь найдена. Деревня вся сгорела, а я спрячусь в пещерах недалеко.