Будь у меня броня Предтеч, знал бы любой язык, произнес я. Синяя леди объяснила бы все, о чем бы я ни спросил.
Боги дразнят твои уши, пока ты спишь, если ты болтаешь сам с собой, произнесла Винневра, подкравшись сзади.
Она вытерла скорпионий сок с губ и уколола меня последним дергающимся хвостом.
Ай! Осторожно! воскликнул я, отшатнувшись.
Винневра отбросила хвост, добавив:
Они как пчелиные жала. И да это значит, что здесь есть пчелы, а может, и мед.
Девочка пошла вперед по песку, грязи и траве, выглядевшими вполне реально. Я знал, что это не так, поскольку Предтечи сделали кольцо своеобразным загоном для содержания животных вроде нас. И оно окаймляло небо неподвижную реку воздуха. Я думал, что это унизительно, но мое лицо выражало скорее злость, чем унижение или презрение.
Не хмурься, сказала Винневра. Будь милым. А то заберу свое имя и зашью тебе губы стрекозьей ниткой.
Я предположил, что начал ей нравиться. На Эрде-Тайрине она уже была бы замужем, с кучей детей, или прислуживала бы Создательнице в храме, как мои сестры.
Знаешь, почему небо голубое? спросил я, шагая рядом.
Не-а.
Я попытался объяснить. Она без труда притворилась, будто ей неинтересно. Мы болтали о всяком, но я не помню бóльшую часть разговора, так что, наверное, он был неважным. Но достаточно приятным.
Я не мог не заметить, что угол, под которым падают лучи солнца, немного изменился. Ореол вращался с легким колебанием. Как называется, когда обруч
Прецессия. Как у волчка.
Старые знания бурно зашевелились. В голове будто кто-то прыгал от восторга, наблюдая и думая. Я увидел диаграммы, ощутил поток чисел в мыслях, почувствовал, как обруч, Ореол, вращается по более чем одной оси Что это за древнее воспоминание, я не знал, но отчетливо понимал: по законам физики Ореол не может прецессировать слишком быстро. Должно быть, он замедляется, словно катящийся обруч А с замедлением появляются и колебания. От этой мысли стало не по себе. Вновь показалось, что все подо мной движется, тошнотворное ощущение, но пока ненастоящее. И все же дурнота заставила меня опуститься на корточки, потом сесть.
Я не понял ничего из этих сведений. Меня вновь преследовал мертвец. Кто-то умер, чтобы это знание осталось внутри моей головы, и я ненавидел его превосходящего меня и понимающего намного больше. Мерзко было чувствовать себя слабым, глупым и больным.
Мне нужно внутрь, произнес я. Пожалуйста.
Винневра отвела меня в хижину, подальше от сумасшедшего неба. Кроме нас, там не было никого. Я перестал быть объектом любопытства.
Я уселся на край платформы из высушенного глиняного кирпича. Девочка пристроилась рядом и наклонилась вперед:
Ты здесь уже пять дней. Я присматривала за тобой, пыталась понять, выживешь или умрешь Давала воду и заставляла есть. Она вытянула руки, встряхнула ими и зевнула. Я устала.
Спасибо, сказал я.
Винневра словно пыталась на что-то решиться. Воспитание и некоторая застенчивость не позволяли ей просто смотреть на меня.
Ты жил внутри на Эрде-Тайрине?
Нет. Там тоже есть небо, земля, солнце грязь, трава, деревья. Но не такие, как здесь.
Знаю. Нам тут не нравится, и не только потому, что нас забирают.
Вероломные Предтечи
Я покачал головой, чтобы избавиться от этого странного мощного голоса. Но разумность того, что он изрекал, и сам факт его существования обретали своего рода смысл. Нам говорили и я чувствовал в этом правду, что Создательница сделала нас миниатюрными живыми архивами, коллекцией знаний воинов-людей.
Вспомнилось, как Звездорожденного преследовал призрак живого Дидакта еще до нашего расставания. Во всех нас и даже в нем были глубоко заложены гейсы Создательницы.
Пусть случившееся выглядит так, будто я выпал из чьего-то кармана, но я вполне могу находиться под властью Архитектора. Если мы с Райзером ценны, разумно предположить, что Архитектор перенес нас на одно из своих гигантских орудий, чтобы позднее вернуться и закончить начатое, покопавшись в наших мозгах.
Но Райзера тут нет. Как, разумеется, и Звездорожденного.
В голове зародилась ужасная догадка, и, пока я смотрел на девочку, мое лицо, должно быть, переменилось, поскольку она нежно погладила меня по щеке.
Маленький приятель был со мной, когда я попал сюда? спросил я. Чамануш? Вы похоронили его?
Маленький приятель был со мной, когда я попал сюда? спросил я. Чамануш? Вы похоронили его?
Нет. Только ты и Предтечи.
Предтечи?
Она кивнула.
В огненную ночь вы падали с небес, как угасающие факелы. Ты приземлился здесь и выжил, они нет. Мы вытащили тебя из сломанного сосуда и занесли внутрь. Ты был одет в это. Она указала на свернутую броню, лежащую у стены.
Своего рода капсула, сказал я, но для Винневры это слово мало что значило.
Может, меня просто выбросили. Может, я никакой ценности и не представляю. С людьми здесь обращаются как со скотом, а не как с ценным ресурсом. Все неясно. Что мы можем сделать? Мое замешательство сменилось лютым гневом. Я возненавидел Предтеч сильнее, чем при виде разрушения Чарум-Хаккора
И вспомнил финальную битву.
Я встал и прошел в прохладной тени хижины, а затем пнул броню. Без толку. Сунул ногу в грудной доспех, но он не забрался на меня. Никакой крохотный синий дух не возник у меня в голове.
Винневра с подозрением посмотрела на меня.
Я в порядке, объяснил я.
Хочешь опять выйти наружу?
Да.
Под безумным небом я на этот раз стоял достаточно крепко, но взгляд все поднимался к огромному ужасному мосту. Что могут сообщить эти люди? Они выглядят запуганными, разобщенными, побежденными и забытыми. Невзгоды сделали их отчаянными и подлыми. Не на этом Ореоле я хотел бы прожить остаток моих дней.
Мы должны уйти, сказал я. Покинуть деревню, луга, это место. Я махнул рукой в сторону деревьев. Может, там найдем способ сбежать.
А твой маленький друг?
Если он здесь, я найду его, и мы улетим.
Честно говоря, мне не терпелось начать поиски Райзера. Он-то знает, что делать. Я возлагал последние надежды на маленького чамануша, однажды уже спасшего меня.
Если мы зайдем слишком далеко, нас будут искать, предупредила Винневра. Так они делали прежде. И потом, там мало еды.
Откуда ты знаешь?
Она пожала плечами. Я посмотрел на далекие деревья.
Там, где есть жуки, могут быть и птицы, сказал я. Видела когда-нибудь птиц?
Они летают мимо.
Значит, там могут быть другие животные. Создательница
Леди, оборвала Винневра, искоса глянув на меня.
Ну да. Вероятно, Леди держит здесь разные виды животных.
Включая нас. Мы для нее животные.
Мне не нашлось что ответить.
Мы сможем жить там охотой. Осложним Предтечам поиски. По крайней мере, не будем сидеть здесь и ждать, когда нас захватят спящими.
Теперь Винневра изучала меня так же, как я изучал отдаленные деревья. Я был странным: не один из Народа, но и не полностью чужак.
Смотри, добавил я, если тебе нужно спросить разрешения, если нужно поговорить с отцом или матерью
Родителей забрали во Дворец Боли, когда я была маленькой, ответила она.
Ладно, кого ты можешь спросить? Геймлпара?
Он всего лишь Геймлпар.
Девочка присела на корточки и нарисовала пальцем круг в грязи. Затем вынула короткую палочку из складок штанов и перебросила ее из одной руки в другую. Поймав палочку, Винневра нарисовала другой круг, пересекавший первый. После она еще раз бросила палочку. Та приземлилась посередине, где оба круга пересекались.
Хорошо, сказала девочка. Палочка согласна. Я отведу тебя к Геймлпару. Мы оба видели, как сосуд упал с неба и приземлился рядом с деревней. Геймлпар велел мне посмотреть, что это, и там оказался ты. Старик любит, когда я приношу новости.
Поток информации ошеломил меня. Оказывается, Винневра сдерживалась, выжидая, пока не придет к тому или иному заключению насчет меня. Геймлпар имя старика, которого не хотят видеть в деревне. Звучанием напоминает что-то вроде «старого отца». Сколько же ему лет?
Еще один призрак?
Тень, бегущая вдоль громадного обруча, быстро приближалась. Через несколько часов стемнеет. На мгновение я замер, не уверенный в происходящем и совсем не уверенный в том, что хочу знать, кто такой или что такое Геймлпар.
Можешь сначала отвести меня к месту падения сосуда? спросил я. Вдруг там окажется что-нибудь полезное?
Думаешь, это касается тебя?
И Райзера, ответил я, обиженный ее грустным тоном.
Подойдя, Винневра пощупала мое лицо и лежащие под кожей лицевые мышцы грубыми пальцами. Я был озадачен, но позволил ей делать то, что она считала нужным. Наконец девочка с содроганием отпрянула, выдохнула и закрыла глаза.