Грейтхаус устремил на Морга холодный взгляд:
Ребенка?
Разве я мог обойтись без подмастерья?
«Вышеназванный подозреваемый, продолжил читать Грейтхаус, также обвиняется в причастности к исчезновению Энн Янси, Мэри Кларк и Сары Голдсмит и одновременному ограблению их родовых поместий с августа тысяча шестьсот восемьдесят девятого года по март тысяча шестьсот девяносто второго года или около этого времени с использованием следующих вымышленных имен: граф Эдвард Баудевайн, лорд Джон Финч и Он запнулся. Граф Энтони Лавджой»?
Я ведь тогда был еще молодой, сказал Морг, едва заметно пожав плечами. Воображение юное играло.
Значит, вы ничего из этого не отрицаете?
Я отрицаю, последовал спокойный ответ, что я обычный преступник.
«Подписано достопочтенным сэром Уильямом Гором, рыцарем и лорд-мэром города Лондона, засвидетельствовано сэром Салафиилом Ловеллом, рыцарем и рекордером указанного города, и достопочтенным Джоном Дрейком, королевским констеблем». Грейтхаус передал пергамент Рамсенделлу, который взял его, словно это была дохлая змея, и сказал Моргу: Кажется, ваше прошлое догнало вас.
Увы, я в ваших руках. Смею надеяться, что до отъезда вы накормите меня хорошим завтраком.
Один момент, сказал Мэтью, и оба врача немедленно обратили на него свои взоры. Вы говорите, квакерам стало известно что мистера Морга разыскивают в Лондоне. Как это случилось?
К нам его привезли в августе прошлого года, и выглядел он примерно так же, как сейчас, стал объяснять Рамсенделл. Приблизительно через неделю один из их врачей поехал по делам в Лондон, добрался туда в ноябре и услышал все еще продолжавшиеся разговоры о костях, найденных на Хаммерс-элли месяцем раньше. Рамсенделл вернул Грейтхаусу распоряжение о передаче и вытер ладони о бриджи. Появились свидетели, они рассказали, как выглядел Тод Картер, описание внешности опубликовали в известной газете, и многие в городе прочитали его. Кто-то узнал в нем человека, представлявшегося лордом Джоном Финчем, который носил, как это называли, «лоскутную бороду». В «Газетт» тогда, видимо, беспрерывно об этом писали.
Кажется, я читал об этом, стал припоминать Мэтью.
Он брал экземпляры «Газетт» у пассажиров, прибывавших морем, а значит, читал их не раньше чем через три месяца после самих событий.
В описании внешности Картера врач узнал знакомого персонажа и обратился к королевскому констеблю. Но, как я сказал, к тому времени Морг уже был у нас. Квакерам было мм трудновато с ним справляться.
А у вас лучше получалось? Грейтхаус усмехнулся. Я бы порол его каждый божий день.
Слышишь, как они о тебе говорят, сказал Морг, не обращаясь ни к кому в особенности. Как о каком-то рисунке на обоях.
А почему вообще он оказался в этом квакерском заведении? спросил Мэтью.
Он там оказался, заговорил Морг, потому что его арестовали на Филадельфийском тракте за разбой на большой дороге. Он решил, что сидеть в мрачной квакерской тюрьме это не для него, поэтому ему, бедной, заблудшей душе, нужно прикинуться сумасшедшим и лаять подобно собаке, что он и начал проделывать прямо перед судом, состоявшим из тупиц. И он не возражал, когда его поместили в академию для умалишенных, и пробыл там сколько же? Два года четыре месяца и двенадцать дней, если его математические способности еще не превратились в пудинг.
Но это еще не все, сквозь дым трубки проговорил Хальцен. Он четыре раза пытался бежать из заведения квакеров, совершил нападения на двух других пациентов и чуть не откусил большой палец у врача.
Он зажимал мне рот рукой. Это было очень грубо.
А здесь Морг не пробовал ничего такого? спросил Грейтхаус.
Нет, сказал Рамсенделл. Ведь до тех пор, пока сюда не дошли известия о Тоде Картере, он демонстрировал такое примерное поведение, что мы дали ему работу, за что он, увы, отплатил попыткой задушить бедную Мэрайю в красном амбаре. По своим предыдущим приездам Мэтью знал, что за больницей есть дорога, уходящая к надворным постройкам. Но его вовремя поймали и наказали со всей строгостью.
Губы Грейтхауса скривились в усмешке.
И что же вы с ним сделали? Отняли у него душистое мыло?
Нет, мы поместили его в одиночное заключение до тех пор, пока не было решено, что он может снова присоединиться к остальным пациентам. И потом на свободе он находился всего несколько дней перед тем, как вы, господа, увидели его лицо в окне. К тому времени у нас уже побывал представитель квакеров, которые получили из Лондона письмо от их врача, адресованное мне, с объяснением положения дел. После этого его держали отдельно от всех.
Он зажимал мне рот рукой. Это было очень грубо.
А здесь Морг не пробовал ничего такого? спросил Грейтхаус.
Нет, сказал Рамсенделл. Ведь до тех пор, пока сюда не дошли известия о Тоде Картере, он демонстрировал такое примерное поведение, что мы дали ему работу, за что он, увы, отплатил попыткой задушить бедную Мэрайю в красном амбаре. По своим предыдущим приездам Мэтью знал, что за больницей есть дорога, уходящая к надворным постройкам. Но его вовремя поймали и наказали со всей строгостью.
Губы Грейтхауса скривились в усмешке.
И что же вы с ним сделали? Отняли у него душистое мыло?
Нет, мы поместили его в одиночное заключение до тех пор, пока не было решено, что он может снова присоединиться к остальным пациентам. И потом на свободе он находился всего несколько дней перед тем, как вы, господа, увидели его лицо в окне. К тому времени у нас уже побывал представитель квакеров, которые получили из Лондона письмо от их врача, адресованное мне, с объяснением положения дел. После этого его держали отдельно от всех.
А надо было бы его разделать под орех, подвел итог Грейтхаус.
Мэтью смотрел на Морга, нахмурив брови, новые вопросы так и рвались из него.
А жена у вас есть? И какие-нибудь родственники?
На оба вопроса ответ: нет.
Где вы жили до того, как вас арестовали?
То тут, то там. В основном там.
А работали где?
На большой дороге, мистер Корбетт. Мы с моим товарищем неплохо зарабатывали: проворачивали разные делишки, освобождали проезжих от денежек. Упокой, Господи, душу Уильяма Раттисона.
Его сообщника застрелили, когда они в последний раз пытались кого-то ограбить, сказал Хальцен. Видимо, даже терпению квакеров есть предел: они посадили вооруженных констеблей в один из экипажей, курсирующих между Филадельфией и Нью-Йорком.
Скажите, снова обратился Мэтью к Моргу, вы с Раттисоном убивали кого-нибудь, когда проворачивали свои делишки?
Нет. Ну, нам с Ратси приходилось иногда дать кому-нибудь по башке, если человек начинал болтать. Убийство не входило в наши намерения, нам нужны были деньги.
Мэтью потер подбородок. Что-то во всем этом не давало ему покоя.
Значит, вы предпочли провести оставшуюся жизнь в сумасшедшем доме, вместо того чтобы предстать перед судьей и получить срок то есть клеймо на руку и, скажем, три года? Наверное, решили, что из психбольницы легче будет убежать? И почему сейчас вы с такой охотой покидаете это место, что даже не пытаетесь оспаривать обвинения? Ведь врач квакеров мог и ошибаться.
На лице Морга снова появилась улыбка, а потом медленно сошла с него. Холодное выражение его глаз нисколько не изменилось.
Дело в том, ответил он, что я никогда не лгу людям, если они не дураки.
Вы хотите сказать, что не лжете людям, которых невозможно одурачить, сказал Грейтхаус.
Я хотел сказать то, что сказал. Меня в любом случае отсюда заберут. Посадят на корабль и отправят в Англию. Приведут в суд, меня опознают свидетели, потом у меня выклянчат, чтобы я показал, где захоронены три очень красивые и очень глупые леди, запихнут в Ньюгейтскую тюрьму, и, наконец, под хохот слюнявой черни я взойду на виселицу. Это произойдет в любом случае. Зачем же мне что-то скрывать и пятнать мою честь перед такими профессионалами, как вы?
А может быть, вы просто не сомневаетесь в том, что сможете сбежать от нас по дороге? предположил Мэтью. Даже от таких профессионалов, как мы?
Такая мысль у меня мелькала. Но, милостивый государь, не стоит винить ветер за то, что он хочет дуть.
Грейтхаус положил распоряжение о передаче и их экземпляр документа о переводе обратно в конверт.
Мы его забираем, отрезал он. Ну а теперь деньги.
О, это всегда важно, лаконично заметил Морг.
Рамсенделл подошел к одному из письменных столов, выдвинул ящик и достал матерчатый мешочек.
Здесь должно быть два фунта. Пересчитайте, если хотите.
Мэтью видел, что Грейтхаусу очень хочется проверить, сколько денег лежит в оказавшемся на его ладони мешочке, но желание как можно скорее уйти из дома умалишенных взяло верх.
В этом нет необходимости. На выход! скомандовал он арестанту и показал рукой на дверь.
Когда они, выйдя, направились к повозке Морг первым, за ним Грейтхаус, потом Мэтью с врачами, из окон центрального здания, в решетки которых вжались землистые лица, раздалась какофония улюлюкающих криков и свиста. Грейтхаус не сводил глаз со спины Морга. Вдруг, откуда ни возьмись, рядом с Грейтхаусом оказался Джейкоб, и бедняга с надеждой спросил: