Ёкает сердце.
В нескольких местах сразу
Руки одна, две, три, четыре, миллион
Руки, пылающие в пламени очага
Понимаю, что все случилось, окончательно, безвозвратно, неумолимо, обнимаю то, что осталось от города, понимаю не сберегу
Как стать признанным гением
Вы. Гений, говорит он.
Вздрагиваю. Нет, я-то, конечно, знаю, что я гений, но другие-то об этом не знают, чтобы вот так откровенно Или это он всем говорит, чтобы чтобы не знаю что, такими словами только огорошить можно.
Вас. Не. Признают, добавляет он. Говорит, тщательно чеканя каждое слово, видно, слова для него слишком непривычны, вот он и старается отчеканить каждое слово до блеска, чтобы видно было из соседней галактики.
Киваю. Уж с этим-то я смело могу согласиться, не то что с первой фразой.
Вы. Непризнанный. Гений.
Снова киваю. Кажется, он понимает, все понимает, он, кто он, эфирный, бестелесный, невесомый, чуть-чуть трепещущий на ветру на вершине своей башне, которая неведомо как держится на пустоте посреди пустыни. А может, все это только иллюзия для таких вот гостей, как я, а на самом деле он совсем и совсем не такой
Вы. Пишете
Киваю. Вспоминаю исполинские свитки, которые никто кроме меня даже не разворачивал, свитки, свисающие с деревьев, которые я бережно взращивал год за годом
Они. Не. Читают.
Мне ничего не остается кроме как снова кивнуть. Спохватываюсь, а понимает ли он кивок, или для него это наоборот знак отрицания, или для него это вообще ничего не значит. Кстати, видит ли он меня, или говорит в пустоту, сам себе
Вижу. Понимаю. Кивок Они не такие, как вы.
Киваю. Не такие. Пускающие корни в землю, расправляющие легкие паруса, на которых они летят по бескрайним равнинам, когда вынимают из земли корни. Они вообще не понимают, что значит быть тенью, скользить по стенам заброшенных замков в свете какой-нибудь из трех лун, а иногда и всех трех.
Вы. Хотите
Пауза. Он ждет. Договариваю за него:
Быть признанным.
Это. Возможно. Прямо. Сегодня. Прямо. Сейчас.
Настораживаюсь. Не нравятся мне эти разводилы, которые вотпрямщас
Это знают все. Давно. Все. Вам. Только придется
Настораживаюсь еще больше, понимаю, что если он скажет мне понять и познать тех, корнисто-парусных, проникнуть в их мысли, начать думать, как они, стать ими я исчезну прежде чем он начнет свою тираду.
огнем. Владеете?
Понимаю, что уже устал кивать, но что я еще могу сделать
Лесной. Пожар.
Меня передергивает, это еще зачем
Пожар. Горят. Корни. Горят. Паруса.
Мне становится не по себе, это еще зачем
остаются. Стены. Остаются. Камни. Остаются. Тени. Ваш. Мир. Мир. Теней. Тени. Разворачивают. Свитки. Свитки. Свитки
Понимаю, к чему он клонит, мне становится не по себе от того, как все, оказывается, просто, проще некуда
вы. Гений, начинает он.
Начинаю понимать, что это какая-то особая форма приветствия, он говорит так всем. Мне даже становится не по себе, какой-то укол ревности, и правда, сколько их, таких, как я
Вас. Не. Признают.
Киваю, что мне еще остается.
Почему Почему?
Ну как вам сказать
Лесной. Пожар?
Нет еще нет.
А когда?
Не знаю право же, не знаю я думаю успеется все успеется.
Поторопитесь.
Да, да, конечно же
Почему почему нет?
Этого он уже не спрашивает, этого уже никто не спрашивает, я смотрю на бесконечный список гениев, которым рукоплещет мир, каждому свой. Спрашиваю, почему среди них нет меня, спрашиваю ни у кого, даже не у себя самого.
Снова перевожу взгляд на бескрайние равнины, над которыми парят корни на парусах, паруса на корнях.
Вспоминаю про огонь в очаге, почему я не хочу про него вспоминать, почему, почему
Смотрю на бескрайние равнины, на деревья, увешанные свитками, мне показалось, или я вижу корни под парусом, парус с корнями, который осторожно отогнул лист
Теория Книги
Я не ожидал увидеть её здесь то есть, нет, её-то я увидеть как раз ожидал, ещё бесконечно издалека в темноте ночи я почувствовал запах непорочной девушки, но я никак не ожидал, что она окажется прикована к стене в комнате высокой башни, а длина цепи позволяет ей обойти комнату, но не более того. Она даже не испугалась, увидев меня, хотя прекрасно поняла, кто я такой слухи обо мне ходили по всему городку, люди вечерами запирали ставни и вешали обереги, стараясь спасти своих дочерей.
Вы начал я неуверенно, и сам испугался своего голоса: мне еще не доводилось говорить со своими жертвами.
Вы можете вытащить меня отсюда? она бросилась ко мне, сжала мои плечи, от неожиданности я понял, что больше не могу владеть собой и вонзил клыки в её пульсирующее горло, вытягивая жизнь по каплям. Сам не знаю, как я нашел в себе силы отпустить её, ещё живую, что было совершенно не в моих правилах.
Боюсь у меня нет при себе ни напильника ничего такого
Вы можете сообщить в полицию?
Эта просьба вызвала у меня невольную усмешку хорошо же будет, если в полицию придет тот, кого считают умершим, да вдобавок тот, кого разыскивает весь город, чтобы вбить мне, наконец, в сердце осиновый кол.
Гхм я постараюсь что-нибудь сделать
Постарайтесь обязательно а теперь поторопитесь, скоро рассвет вам ведь нужно вернуться на кладбище?
Ну да в фамильный склеп
Время поджимало, но я все-таки спросил то, что нужно было спросить с самого начала:
Как вас зовут?
А я думала, вы знаете Бекки Трис она чуть смутилась.
Её имя показалось мне очень и очень знакомым, но я никак не мог вспомнить, где именно его слышал. И только когда я оставил попытки что-то припоминать и уже собрался вылететь в раскрытое окно, озарение пришло само собой.
Бекки Трис, конечно же! Ваша могила ваша надгробная плита рядом с моей
Ну вот, она вздрогнула, я прямо-таки почувствовал, как холодок пробежал по её телу, меня, оказывается, похоронили отец хочет, чтобы меня считали мертвой
Ваш отец Тэд Трис, не так ли? Я тоже что-то про него слышал
Теория Книги вам ни о чем не говорит?
Гхм что-то припоминаю, но не могу припомнить, что именно.
Я чувствовал, что готов стоять здесь целую вечность и даже несколько вечностей подряд но рассвет приближался неумолимо, поэтому мне не оставалось ничего кроме как покинуть высокую башню и заторопиться в сторону кладбища
я все еще опасался выходить в ненастоящие ночи не в те ночи, когда наша земля отворачивала наш городок от солнца, а в те ночи, когда какая-нибудь из лун закрывает солнце. В нашем городке упорно называли остальные шесть земель лунами, в отместку за то, что они называли нашу землю седьмой, самой последней, еще и оправдывались, что семь счастливое число
напомним, ежегодная премия вручается тому, кто сможет объяснить феномен астероидов почему наши семь ничтожно малых планет находятся на постоянном расстоянии друг от друга, как им удается удерживать атмосферу. Ежегодную премию в этом году по-прежнему никто не получил хотя общественность требует дать приз зрительских симпатий Тэду Трису, который на полном серьезе уверял, что уникальную планетарную систему можно объяснить только одним способом если весь наш мир не существует на самом деле, а является вымышленным миром какой-то книги
В ночь, когда Бекки должна была вырваться на свободу, расправить черные крылья и сжечь дотла весь город, в домах не зажигали огней на всякий случай, а мало ли. Девушка (мы привыкли называть это чудовище девушкой даже когда узнали, что она чудовище) потребовала на полном серьезе запереть её в башне и приковать кандалами опять же на всякий случай. Старый Трис протестовал, но его дочь была непреклонна, она не хотела, чтобы с городком случилось несчастье.
Тщательно штудировали книгу, вернее, те обрывки книги, которые доходили до нас в снах, проверяли, какие дома охватит пожар, а какие чудом уцелеют. Больше всех волновался бакалейщик, он прямо-таки замучил народ вопросами, сгорит его дом вместе с лавкой на первом этаже, или нет, и сгорит ли он сам. Ему отвечали, что какая в самом деле разница, не сгорит же он по-настоящему, а волнуется так, будто должен и правда поджечь себя и свой дом.
Пережидали опасную ночь, молились не знали, кому, наутро выходили из домов, дружно праздновали спасение
боюсь, у меня плохие новости
Начинаю осторожно, понимаю, что за этим может последовать взрыв негодования, а ведь последует, за Картером не убудет.
Картер смотрит на меня с вызовом:
А у вас бывает что-нибудь кроме плохих новостей?
Не выдерживаю, отвечаю тем же тоном:
Бывает. И еще как. Но сегодня новости далеки от хороших
И и что же?
Начинаю издалека, так проще, начинать издалека: