Повернув табличку «Открыто» на «Закрыто», Марен прошептала фразу, которую повторяла всякий раз, когда начинала паниковать: «Обскура в тюрьме. Ты в безопасности. Обскура в тюрьме. Ты в безопасности».
Это было правдой. Обскуру приговорили к десяти годам заключения. Тюрьма находилась за сотни миль отсюда. И всё же всякий раз, увидев моль, Марен вздрагивала.
Когда она вернулась в магазин снов, Лишта листала свою адресную книгу, а Хэлли насыпала содержимое кофемолки в банку. Их сон о мини-гольфе придётся отложить до завтра. Но это нестрашно, так как они ещё не закончили проектирование последних трёх лунок, а с творчеством лучше не торопиться. Особенно с учётом того, что Хэлли всё ещё требовалось много отдыха, чтобы полностью выздороветь после черепно-мозговой травмы.
Ты готова? спросила Хэлли, выуживая ключи из кармана толстовки. В прошлом месяце ей наконец разрешили снова сесть за руль, и Марен никогда, никогда не забывала о своём долге следить за опасностями дорожного движения.
Угу. Она перекинула сумку через плечо. Было слышно, как внутри стукнулись одна о другую её туфли для чечётки. Пока, бабуль!
Не отрываясь от газеты, Лишта послала внучкам воздушный поцелуй и пошевелила в воздухе пальцами.
2
В доме Марен пахло итальянским рестораном и пекарней одновременно. Терпкий аромат чеснока и помидоров смешивался с восхитительным дрожжевым запахом выпекающегося в духовке хлеба. Живот Марен так громко заурчал, что Хэлли, услышав это, рассмеялась.
Buongiorno, ragazze![4] крикнул из кухни папа. Гремела оперная музыка, и он подпевал, наполовину по-итальянски, наполовину какой-то тарабарщиной, добавляя к своему голосу драматическое тремоло.
Хэлли с наигранным стоном вытащила телефон и пошла по коридору.
Разве ты не собираешься тусоваться с нами? спросила Марен.
Через минуту, сказала Хэлли. Мне просто нужно отправить несколько сообщений.
Марен тотчас погрустнела. Она провела так много времени, ожидая всего, чем они с Хэлли займутся, когда сестра выйдет из комы. Пока Хэлли ещё была в реабилитационном центре, а затем выздоравливала дома, они проводили много времени вместе. Но теперь, когда Хэлли вернулась в школу, она с головой ушла в общественную жизнь, полную развлечений, подружек и мальчиков но без Марен.
Вздохнув, Марен придвинула табурет к кухонному столу-островку, где, бросая грибы и перец в гигантскую салатницу, стоял её отец.
Лалалалала бабабабаба ба БААХ! проревел он, и Марен невольно рассмеялась и потянулась за помидором черри.
Ты поёшь, совсем как раненая овца, дорогой. Мама Марен вошла из гостиной с пустой чайной кружкой и книгой. Она поцеловала дочь в макушку и пододвинула табуретку. Как дела в магазине?
Неплохо, сказала Марен. Мы продали четыре твоих новых сна о картофелине на водных лыжах. Хэлли всячески расхваливала его клиентам.
Мама просияла:
Отлично.
Но потом бабушка нашла в газете странное объявление. О летнем лагере, который посвящён снам. По всей видимости, там учат детей создавать сны.
Бровь мамы поползла вверх.
И кто им управляет?
Мы не знаем, сказала Марен. Какие-то чудики по имени Элвин и Гелвин.
Келвин и Мелвин, крикнула Хэлли из своей комнаты.
Какая разница. Марен пожала плечами. Прежде чем приехать к нам, бабушка хотела сделать несколько звонков, чтобы навести о них справки.
Мама также стянула помидор черри из салата, а папа сделал вид, будто шлёпает её по руке.
Надеюсь, это всё фальшивка и беспокоиться не о чем.
Я тоже надеюсь. Марен впилась зубами в жёлтый сочный перец. Но если лагерь был фальшивым, это тоже нехорошо. Ей была не по душе мысль о том, что кто-то распространяет о снах ложную информацию. С них достаточно слухов об их магазине, ходивших по городу, после того как Обскура начала подсовывать людям их кошмары.
Раздался звонок в дверь. Марен вскочила, чтобы открыть. За дверью, сжимая в руках пакет печенья и букет жёлтых роз из магазина «Свежее и зелёное», стояла Лишта.
Какие восхитительные ароматы! сказала она, вручая цветы маме Марен, и преувеличенно потянула носом. Мне стоит приходить к вам на ужин почаще.
Это точно, мам, сказала мама Марен, вытаскивая из шкафа вазу. Папа поставил на стол стакан любимого малиново-имбирного эля Лишты. Бабуля между тем пододвинула табуретку и вынула из своего гигантского комковатого ридикюля газету.
Раздался звонок в дверь. Марен вскочила, чтобы открыть. За дверью, сжимая в руках пакет печенья и букет жёлтых роз из магазина «Свежее и зелёное», стояла Лишта.
Какие восхитительные ароматы! сказала она, вручая цветы маме Марен, и преувеличенно потянула носом. Мне стоит приходить к вам на ужин почаще.
Это точно, мам, сказала мама Марен, вытаскивая из шкафа вазу. Папа поставил на стол стакан любимого малиново-имбирного эля Лишты. Бабуля между тем пододвинула табуретку и вынула из своего гигантского комковатого ридикюля газету.
Девочки тебе об этом уже рассказывали? сказала она.
О выставке Клео Монклер? уточнила мама Марен. Хэлли, похоже, в восторге.
Нет, вот об этом. Лишта указала на рекламу лагеря.
Мама быстро пробежала глазами страницу.
Выглядит довольно подозрительно, не так ли? И зачем столько восклицательных знаков?
Я тоже это заметила. Хэлли вышла из коридора, переодетая в очень пушистую пижаму. Её светлые волосы были собраны в беспорядочный пучок. Она потянулась и зевнула, и мама с тревогой посмотрела на неё.
Как ты себя чувствуешь? Спустя почти год после аварии она по-прежнему задавала Хэлли этот вопрос примерно сорок пять раз в день.
Хорошо, ответила Хэлли с терпеливой улыбкой. Просто я устала. Легла после двух: дочитывала книгу.
«И строчила эсэмэски подружкам», подумала Марен с лёгким уколом ревности.
Мама нахмурилась и сняла с плеча Хэлли нитку.
Ты же знаешь, что тебе не следует этого делать. Твой врач
Мои врачи говорят, что я в полном порядке, возразила Хэлли, наливая себе стакан малиново-имбирного эля. Если я почувствую себя нехорошо, мне просто нужно отдохнуть. Но я чувствую себя нормально. И сегодня я лягу пораньше, хорошо?
В девять часов, сказала мама, выразительно указав на часы.
Хэлли закатила глаза.
Посмотрим.
Как твои телефонные звонки, бабушка? Что-нибудь узнала? Марен не любила говорить о черепно-мозговой травме Хэлли, и особенно ей не нравилось, когда эту тему начинала мама. «Хэлли не спала, с Хэлли всё было в порядке», ещё одна фраза, которую она иногда повторяла про себя, когда начинала волноваться.
Осторожно! Папа прошёл мимо них с кастрюлей макарон и вылил воду в раковину, выпустив при этом себе в лицо огромное облако пара. Кашляя, он замахал полотенцем, чтобы его разогнать. Давайте продолжим этот разговор за столом. Tutti a tavolo![5] Все к столу!
Все заняли свои места за столом и принялись передавать блюда, наливать напитки и вскакивать за тёртым пармезаном и заправкой для салатов. Наконец перед каждым стояло по дымящейся тарелке пенне с соусом помодоро и сырно-чесночный хлеб. Все принялись за еду, и в комнате стало тихо.
Ничего я не узнала, призналась Лишта, кладя вилку. Я ровным счётом ничего не узнала ни об этом лагере, ни о директорах. Похоже, их никто не знает.
Тогда откуда они берут свои сны? спросил отец Марен, набивая себе рот пастой.
В этом-то и дело! Лишта разломила чесночный хлеб пополам, рассыпав повсюду крошки. Где они их берут? Для целого детского лагеря понадобится немало снов. И ни у кого нет оптовых заказов.
Значит, это наверняка самозванцы, предположила Хэлли.
Возможно, согласилась Лишта. Но это очень похоже на авантюру. Дети наверняка сообщат родителям, что от этих снов толку никакого, и тогда перед воротами лагеря соберётся толпа разъярённых родителей, требующих вернуть деньги.
Похоже на мошенничество, сказала Марен. Возможно, они возьмут у людей деньги и исчезнут ещё до того, как родители рассердятся.
Может быть, задумчиво произнесла Лишта. А если нет? Что, если кто-то, кого мы не знаем, создаёт сны и снабжает ими этот лагерь?
По затылку Марен лёгким пёрышком пробежала дрожь. Создатель снов и мошенник одновременно. Кто-то, кто обладает магией снов, но при этом неизвестен широкому сообществу создателей сновидений. Или же кто-то, кто был частью сообщества, но имел тайный проект. В любом случае при этой мысли ей стало муторно. Сны следует тщательно регулировать и контролировать, чтобы они не попадали в руки непорядочных, помешанных на власти проходимцев вроде Обскуры. А в лагере будет полно детей без родителей.
Это потенциально крайне опасно. Такое нельзя оставить без внимания, заявила Лишта, как будто прочла мысли Марен. Я поеду туда и проведу расследование.