Д-да, он дома.
А сама я в это время лихорадочно соображала, кто же это такая. Мне казалось, что я где-то её уже видела, где-то далеко, когда-то давно
Мне повезло, улыбнулась незнакомка.
Да уж пробормотала я.
Воспользовавшись моим замешательством, женщина мягко оттолкнула меня от калитки, проскользнула в неё и скрылась в доме.
Я же смотрела ей в след, не в силах сказать ни слова от удивления, а в голове моей тем временем вертелся один и тот же вопрос: «Но откуда она знает, что папа редко бывает дома?»
Часы на городской ратуше забили половину восьмого утра, напоминая мне, что, если я не потороплюсь, то опоздаю в школу, а этого делать никак нельзя, ведь я уже сделала это вчера. И позавчера. И два дня назад тоже
Я вскочила на свой старенький велосипед и принялась с усилием крутить педали, чтобы разогнаться.
Но мысли о незнакомке не покидали меня. Для меня не было сюрпризом то, что к отцу наведываются незнакомые женщины. Но эта женщина была не похожа на тех, что приходили раньше. Она была какая-то странная. И, к тому же, она вела себя так, как будто знает меня
И тут одно неприятное обстоятельство отвлекло меня от моих мыслей.
За моим велосипедом гнались собаки.
По этой дорожке в парке ежедневно проезжали десятки, а может, сотни велосипедов, но эти собаки избрали именно мой. Я часто езжу этим путём в школу, но собак здесь вижу впервые. Откуда они взялись, да ещё и в таких количествах? Думать об этом некогда, мне нужно было как можно энергичней крутить педали, и при этом не сбиться с курса. Вообще-то, я не боюсь собак, я их даже люблю, но эти, что гнались за мной, крупные, лохматые, не произвели на меня хорошего впечатления. Всё это дополнялось громким лаем и тем, что самые резвые из них уже пару раз сумели ухватить меня за штанину. И зачем я им только понадобилась?
Мне не хотелось это выяснять.
Потому что огромный светло-серый пёс с длинной спутанной шерстью и его чёрно-белый товарищ обогнали меня и кинулись под колёса моего велосипеда. Я не успела свернуть в сторону или затормозить, ведь я очень сильно разогналась. И, к моему ужасу, велосипед столкнулся с теми двумя смельчаками, а я упала лицом в асфальт. Тут, подумала я, мне и конец собаки загрызут меня до смерти. Но того, что произошло дальше, я никак не ожидала.
Серый пёс со шрамом у глаза, тот, что кинулся ко мне под колёса, несколько раз толкнул меня в бок своим носом, и сумел перевернуть меня на спину. После этого он, словно извиняясь, преданно посмотрел мне в лицо и стал вылизывать мне щёки. И это было кстати, ведь я только что упала с велосипеда, разбив себе лоб и нос. Моё лицо было измазано в крови и пыли, а этот пёс так бережно умывал его своим мягким шершавым языком, что сопротивляться ему совершенно не хотелось. В это время я почувствовала, что другие шершавые тёплые языки облизывают мои ладони.
Так я и лежала на асфальте, в окружении бродячих собак, которые вылизывали меня, словно своего общего щенка.
Вскоре собаки отступили, позволяя мне встать на ноги. Стая окружила меня, и каждый пёс смотрел на меня так, будто я всю жизнь была им хозяйкой преданно и радостно, махая хвостами и нетерпеливо скуля. А я смотрела на них с недоумением и испугом. А люди, что проходили мимо и были свидетелями этой сцены, подозрительно косились в мою сторону.
В конце концов, я собралась с духом и двинулась сквозь стаю собак к моему велосипеду, лежащему на земле. О чудо, после столкновения он остался невредимым! Псы расступились, пропустив меня, но, когда я попыталась сесть на велосипед, они недовольно заворчали, скаля зубы. Мне пришлось смириться и идти дальше пешком, катя велосипед рядом.
Так я и шла до самой школы одежда и волосы в пыли, лицо и руки в ссадинах, верхняя губа покраснела и распухла, а за мной идёт кортеж бродячих собак.
С этого, можно сказать, всё и началось.
Тогда я была просто девочкой по имени Ева Дистурб, ходила в школу, и ничего со мной не происходило.
Появление во дворе школы огромной стаи собак произвело на всех сильное впечатление. Кто-то кричал и махал руками, кто-то засмеялся, кто-то испуганно замер, а кто-то просто проводил удивлённым взглядом. Я очень смутилась, но собаки совершенно не обращали на людей никакого внимания. Так мы дошли до крыльца школы. Там я остановилась, не решаясь идти внутрь, ведь собаки на школьном дворе это ещё ничего, а вот собаки в самой школе могут принести много неприятностей.
Хорошо, ребята, дальше вам идти нельзя, обратилась я к стае, даже не зная, поймут ли они.
А они преданно смотрели на меня и махали хвостами. Тогда я вздохнула и стала подниматься на крыльцо, оборачиваясь после каждой ступеньки. Стая не двигалась с места. Только когда за мной закрылась дверь, псы завыли и побежали прочь. Мне стало даже немного жаль их.
День проходил довольно серо. Класс приходил на урок, учитель говорил дежурное «Записываем число, классная работа», некоторые писали, а задние парты бесконечно бесились, учитель бранил их, на что они не обращали никакого внимания, потом учитель кое-как объяснял тему, звенел звонок, и класс уходил. Эта последовательность повторялась уже четвёртый раз, пролетел и обеденный перерыв, близился вечер.
Я сидела на подоконнике в кабинете истории, который находился на третьем этаже. Никого, кроме меня там не было, все мои одноклассники разошлись кто куда. Я сидела и наблюдала за тем, как качаются деревья, а ветер срывал с них некрепкие листья. Окно было чуть приоткрыто, поэтому я тоже чувствовала его прохладное дуновение, запах моря, что было спрятано от меня за горизонтом, и то, что в воздухе появляется аромат дождя. Я вдруг заметила, что среди туч замелькали маленькие чёрные точки, которые приближались и увеличивались в размерах. Вскоре я смогла разглядеть в них большую стаю ворон, которая летела прямо к школе. И, когда птицы, цепляясь за раскачивающиеся ветки деревьев, приблизились настолько, что я смогла разглядеть их клювы, чёрные глаза-бусинки и каждое перо в их крыльях, я вдруг поняла: они же летят прямо на меня!
Я вскочила на ноги и стала поспешно закрывать окно, но куда там! Огромная стая птиц своим напором распахнула окно настежь, оттолкнув меня в сторону. Тут же в кабинет ворвался ветер, хлопанье вороньих крыльев и оглушительное встревоженное карканье. Я в ужасе закрыла лицо ладонями и сжалась, не смея пошевелиться, а над моей головой и вокруг меня носились, больно задевая меня крыльями, чёрные птицы. Но самое страшное было впереди.
Сквозь крики ворон, вой ветра и хлопанье крыльев, я услышала звонок на урок, а после этого звук открывающейся двери в кабинет.
А потом удивлённое и испуганное восклицание учительницы:
Ева! Что это такое здесь происходит?!
Если бы я знала! ответила я, но учительница меня не услышала: я не смогла перекричать весь этот шум.
При появлении нового человека птицы испуганно заметались по кабинету и ещё громче закричали, после чего дружно устремились к отрытому окну. Через несколько секунд их крики уже затихали где-то вдали.
Я отняла руки от лица и первым, что я увидела, было лицо учительницы, глаза которой так расширились от удивления и испуга, что, казалось, готовы были заполнить собою всё пространство на лице. Её волосы, которые она всегда носила идеально уложенными, были всклокочены, спутаны и из них торчали вороньи перья, а одежда на ней была помята и частично разорвана.
Я, должно быть, выглядела не лучше.
Что они сделали с кабинетом! воскликнула учительница.
А сделали они очень многое. По всему кабинету валялись сброшенные с парт учебники и тетради, изорванные и смятые. Рядом с ними валялись ручки, карандаши, линейки, очки и даже чьи-то туфли. Карты, висевшие на стенах, были сорваны, а классный журнал застрял на люстре под потолком на пару с чьим-то разодранным в клочья пиджаком. И в этом хаосе всюду, всюду были вороньи перья, некоторые из них ещё даже не успели упасть и медленно парили в воздухе.
Одноклассники остались мне благодарны. Ведь первые пол-урока все пытались разобраться, куда подевались их вещи, а когда, наконец, разобрались, их отпустили домой, ведь смысла проводить урок уже не было.
А мне пришлось убирать весь этот беспорядок!
Итак, настроение у меня было ужасное. Уборка никогда не приносила мне удовольствия, а особенно, после четырёх уроков, когда я устала и проголодалась. К тому же мне казалось, что это совершенно нечестно оставаться после уроков за то, к чему ты не имеешь ни малейшего отношения. Ко всему прочему за окном уже стемнело, и пошёл дождь.
Когда я, наконец, вымела прочь последние перья и обрывки бумаги, в школе уже не осталось никого, кроме старушки-вахтёрши. Свет на всех этажах был погашен, и только в холле горела одна лампа, чтобы вышеупомянутая старушка могла читать газету.
Я закинула свой рюкзак на плечи, заперла кабинет оставленными мне ключами и пошла по коридорам школы. В них царила непривычная тишина, слышны были только мои собственные шаги, отдающиеся от стен эхом, и удары капель дождя в оконное стекло. Путь мне освещали только редкие вспышки молний, которые всякий раз неожиданно быстро гасли.