Я натурщицей подрабатывала у одного художника, стала она говорить, глядя куда-то в сторону. Антонов его звали. Имени не знаю, так все его называли, мужчина в возрасте. Он смотрел на меня всякий раз и всегда повторял, что чрезмерная красота внушает ужас. Я не видела, как он делает наброски карандашом на бумагу и, взглянув после, приходила всякий раз в крайнее негодование, когда рука художника портила ту самую натуру, с которой она писалась. А он часто меня приглашал в мастерскую, полуподвальное помещение, и всегда, мне казалось, издевался надо мной, превращая мою фигуру в бесформенное тело, а лицо в некий шарж. Его восприятие окружающей действительности походило на кривое зеркало, но смешно не было, то, что видел он, я не замечала. Почему-то я не представляла цветок розы, который смог бы меня напугать не получалось. Разве только шипы, но я видела только сам цветок. Однажды я дала понять Антонову, что он старомоден, косвенно, не прямо, мол, где-то я уже подобное видела. Он улыбнулся и сказал, что не пытается передать в мельчайших подробностях тот объект, который он пишет, в рисунке нет новизны самовыражение есть. Мой карандаш это гвоздь, бумага это стена: я царапаю на стене. Я заметила, что это преувеличение, а он сказал, типа, так должно быть. Потом он спросил, как отзываются обо мне мужчины. Я сказала, мол, всегда лестно, мужским вниманием не обделена. Он заметил, значит, во мне видят красивую девушку. Я не отрицала его утверждения. Но он добавил, что идеальная красота не имеет той самой изюминки, которая смогла бы покорить мир, или маленький его участок. Обижаться на слова художника не имело смысла, а когда я узнала, что он дальтоник, то не могла поверить, что этот человек вообще художник! Свои черно-белые наброски он переносил на полотна, наполняя жуткие сюжеты реалистичными красками, его сознание жило в другом мире, а тело находилось, как у всех, здесь и сейчас.
Из твоих слов я делаю вывод, сказал я, что мы всецело переместились в другое измерение, мир иной. Неужели эти миры так похожи друг на друга?
Я отбросил окурок, добавил:
Не верю я этому.
Быстро ты, Серёжа, делаешь выводы. Не скрою: и я не верю, сказала Таня, выпуская дым тонкой струйкой, поэтому у нас с тобой проблемы.
Не только у тебя и у меня по меньшей мере, у четверых, кого я сумел встретить. А у Андрея и того хуже, видимо.
Со своими проблемами он справится сам, так как определил своё место. А нам, кажется, надо друг другу помочь Я давно не курила, сказала она, голова кружится.
Непреодолимое желание прикоснуться к Татьяне возникло спонтанно. Я не мог с собой совладать, её пространные речи делали намёк только на одно она желала, чтобы я прикоснулся к ней. Руки сами обняли потное тело девушки, губы впились в губы она не возражала, и я знал, что всё это вряд ли можно назвать взаимопомощью Тлен будет, прах будет и ощущение того, что я добыча. Я целовал губы, а чувствовал вкус некой опасности, которая отзывалась уже знакомым гулом в ушах
Таня увлекла меня в сторону подсолнухов это должно было произойти! Я сорвал с неё одежду, стащил трусики. В сей момент гул прекратился, как будто всё успокоилось специально для этого соития. Я оказался внизу, девушка сверху. Что-то необычное было в её поведении да, она имела силу, неприсущую такому хрупкому созданию. Попытка сопротивления не получилась, я был прижат к земле.
Прыткий ты какой! произнесла Таня. Не дергайся, и я узнал в ней ту самую блондинку в своей квартире. А где же шипящая буква «ш»?
Тёплые потоки энергии стали передаваться от неё ко мне я уже пронзал её на всю свою длину. Сладкое чувство! Она иномирянка. Я человек. Для чего всё это? Тут же отозвалась шальная мысль, что мы заблуждаемся, раз верим, что пришельцы превосходят нас во всём. В техническом плане, наверное, да, но в биологическом они ниже нас. Вот им и надо наладить воспроизводство. Они живут среди нас. Только зачем они выбрали меня?
Она сказала:
Почувствуешь приближение оргазма положи руки на землю и раздвинь пальцы.
Глядя ей в лицо, я уже не видел ту самую Таню, с которой шёл в Латыши. Мне показалось, я смотрю в лицо красивой самке, она ужасна, но она мне нравится Все те же черты лица, белоснежный волос, бронзовый загар точёного тела, тёмные соски маленькой груди Но это особь, она приворожила, она и погубит, а я буду её любить
Стебли подсолнухов раздвинулись. Вышел Андрей. И в то же время не он это был казалось, он напоминал того самого незнакомца в моей квартире, но мне, видимо, только казалось, потому что лица разглядеть я не мог, как и тогда у себя в квартире. Я непроизвольно дёрнулся. Таня нечеловеческим взглядом парализовала мою волю.
Он третий, так надо, сказала она.
Псевдо Андрей вытянул руки в нашу сторону. От него исходила иная энергия. Объединяясь с энергией Тани, я чувствовал всем телом особенное тепло оно отличалось от тёплой воды, с которой я попытался это чувство сравнить. Это было космическое тепло посторонней сексуальной энергии. Андрей был тем самым, кто усиливал эту энергию, участвуя в контакте иным путём, мне не понятным.
Оргазм подходил волной цунами. Я положил руки, как она просила, и развёл пальцы
Боже, как же я за это поплатился! В самый завершающий момент моя партнёрша изогнулась и со стоном прижалась пальцами своих рук к моим рукам. Из меня потёк огонь
Было полное ощущение, что мой член превратился в огнемёт. Боль страшная! Я не закричал я заорал! И это был не вопль удовольствия меня буквально скрутило от боли. Несколько минут я не мог прийти в себя и всё кричал, тряся руками. Потом боль в пальцах потухла, и меня всего стало корёжить: тело изгибалось самым немыслимым образом. По всем сосудам гулял огонь, самый настоящий, похожий на «горячий укол», но в сотни раз сильней. Я думал, что сгорю в этом огне.
Мне помог Андрей. Когда я уже отправлялся на тот свет, он подошёл к нам, скинул с меня Таню и брызнул с овального сосуда мне в лицо какой-то жидкостью.
Последнее, что я услышал перед тем, как потерять сознание, так это обвинительный тембр голоса Андрея:
Ты что делаешь? Это же низшее существо! Его могла убить твоя энергия! Пусть он нам уже не нужен и я отключился.
Забвение. Пустота.
Сколько был без сознания, не знаю.
Голый, я очнулся в подсолнухах. Рядом никого нет.
Одежду я не нашёл. Осмотрев себя, заметил на кончиках пальцев небольшие ожоги. Но боли не было.
Царапая тело о жёсткие листья подсолнечника, я выбрался на дорогу. Солнце поднималось над горизонтом. Раннее утро.
Я пошёл, покачиваясь, в сторону посёлка. Очередной указатель (не такой обшарпанный) упрямо гласил об одном и том же: Латыши, два километра.
Дорога пустая. Ничего не изменилось. Я вспомнил о Майе и о том, как иномирянка в последний момент, на пике оргазма, пыталась коснуться всеми пальцами рук моих пальцев. Что это?
Я верил всему случившемуся потому, что шёл голый. Прикрыться чем-либо не хотелось, даже если бы навстречу шла незнакомая женщина.
Зуд. Неприятное ощущение на головке члена. Я откатил крайнюю плоть. Тонкий золотой волосок блестел на солнце последнее доказательство того, что случилось. Я смачно сплюнул на ладонь, протёр крайнюю плоть и головку члена.
Волосок не был человеческим. Даже на первый взгляд у него была совсем другая структура. Я взял его двумя пальцами, поднял руку, посмотрел в последний раз и дунул, разжав пальцы: волосок полетел в подсолнечник, как лёгкая паутинка.
Контакт состоялся. Для меня. В душе что-то происходило. Похоже, меня не посчитали равноправным человеком, стоящим на одной ступени с ними. Поделиться подробностями своих испытаний, когда выберусь отсюда? Придётся. Хотя не хочется. Был ли я подопытным кроликом? Был. Нас, видимо, мало таких, но мы есть. Особые особи, над которыми теперь будут измываться другие.
Дорога пришла в тупик. Она должна была когда-нибудь кончиться. Я не предполагал, что именно так произойдёт. Асфальт обрывался: передо мной расстилалось бескрайнее пшеничное поле. Я стоял и смотрел вдаль. Бесконечность. Повернулся назад прошедший путь. И снова посмотрел вперёд. Мысль о том, что пшеницу должны уже убирать, толкнула в спину. Я нырнул в колосья, как в морские волны, и поплыл прямо, как делал всё это время.
***Я спросил у врача:
Майя знает обо мне?
Дорогой мой, теперь о вас никто не узнает вы станете совсем другим человеком. Понимаете? и он сделал укол. Вы без вести пропавший.
Понимаю, сказал я и лёг в кровать, устеленную белоснежной простынею. Ничего не хотелось, только спать.
Романы
КЛИЕНТ ВСЕГДА ПРАВ, КЛИЕНТ ВСЕГДА ЛОХ
«Однажды утром я проснулся с твёрдым намерением найти наконец работу, настоящую работу. Я не представлял себе точно, какой она будет, знал только, что это должно быть нечто стоящее, важное».