Юрий Слепухин
Ступи за ограду
Часть I
Одиночество
1
Звонок залился так оглушительно громко, что мог перебудить спящих всего квартала. Впрочем, многие ли спали в эту ночь? Улица, мокро блестящая булыжниками в желтых пятнах света под раскачиваемыми ветром фонарями, была безлюдной, и безлюдность он не мог избавиться от этого ощущения была какой-то затаившейся. Те, кого не было сейчас на обмытых дождем тротуарах, не просто отдыхали в своих домах они прятались, ждали и прислушивались.
Кто там? спросил за дверью настороженный женский голос.
Пико еще раз оглянулся на улице не было никого и приблизил лицо к дверной решетке.
Прошу прощения, сеньора, мне нужен доктор Ларральде, сказал он внятно, стараясь не повышать голоса. По очень важному делу
Моего сына еще нет, помедлив, отозвалась женщина из-за двери. А кто его спрашивает?
Ретондаро, сказал он еще тише, снова оглядываясь. Пико Ретондаро, к вашим услугам, сеньора. Мы с Хилем друзья. Когда он может вернуться? Мне совершенно необходимо
Дверь отворилась, и женский голос из темноты пригласил его войти. Потом дверь захлопнулась за его спиной.
Сейчас включу свет, сказала сеньора Ларральде, продолжая возиться с запорами. Я до сих пор не могу опомниться Какой день, сеньор Ретондаро, какой день! Все эти бедные люди, которые ничего не ожидали, а были, говорят, и с детьми
Щелкнул выключатель. Пико увидел себя в обществе пожилой женщины с испуганным выражением лица.
Очень рад, сеньора. Он поклонился. Как поживаете?
Проходите, сеньор. Донья Мария открыла дверь в гостиную. Я дам вам кофе, вы совсем промокли. Сын должен вот-вот вернуться. С этими событиями вы сами понимаете воображаю, что делается там, в госпитале! Иисус-Мария, какой ужасный день
Донья Мария повторила приглашение сесть и чувствовать себя как дома и вышла. Пико, держа руки в карманах плаща, обвел взглядом маленькую, старомодно обставленную гостиную. Семейные фотографии, маленькая статуэтка Луханской мадонны, какие-то сувениры из ракушек. Большая цифра 16 на отрывном календаре. Он шагнул к календарю, сорвал листок и долго смотрел на него, словно пытаясь разобрать иероглифы. 1955, 16 июня, четверг. День поминовения святого Иоанна-Франциска Р. Что означает это «Р.»? Римлянин? Был разве такой святой Иоанн-Франциск Римлянин? Возможно, был. Возможно, не был. Какое это теперь имеет значение?
Он сложил листок пополам, потом вчетверо и зачем-то спрятал его во внутренний карман. Какой адский холод в этой комнате, здесь, очевидно, никогда не топят. Черт, он весь промок. Сколько прошло часов? Сейчас уже полночь, а началось это около полудня
Точнее около полудня началось в городе. Для них все это началось еще сутки назад. На рассвете они штурмовая группа, обозначенная в диспозиции под кодовым именем «Хота», уже шестой час томились в прокуренных комнатах чьей-то пустой квартиры в Палермо, ожидая условного сигнала по телефону. Задача, стоявшая перед ними, заключалась если вспомнить слово в слово текст диспозиции в «содействии захвату казарм Первого моторизованного полка Мальдонадо». Кто, собственно, должен был захватывать Мальдонадо, кому они должны были в этом содействовать они не знали. По крайней мере, лично он не знал. Плохо представлял он и то, каким образом тридцать человек с пятью «томпсонами» могли содействовать захвату одной из самых крупных казарм столицы. Пистолеты-то у них были, еще бы. У кого из студентов в наши дни нет пистолета! Но автоматов было всего пять. Конечно, может быть, те, кому они собирались содействовать, были вооружены лучше
Чашечку кофе, молодой человек? Донья Мария поставила на стол сахарницу и кофейник. Что же вы не садитесь? И плащ лучше сняли бы, он у вас весь мокрый Впрочем, здесь холодно
Она говорила что-то еще, Пико ее не слышал. Присев к столу, он выпил кофе почти залпом, не размешав сахар; хозяйка немедленно налила ему еще.
Вы бесконечно любезны, сеньора, пробормотал он сквозь сжатые зубы, чувствуя, что его начинает колотить озноб. Но вы должны знать, что я замешан в сегодняшних событиях. Может быть, мне лучше выйти и подождать Хиля на углу квартала
Еще чего, в такую погоду! возразила донья Мария. Вы думаете, мой сын никогда не был замешан в событиях? Извините, я вас оставлю, ужин еще не готов
Донья Мария вышла. Пико сидел, нахохлившись в своем мокром плаще, и грел руки о кофейник. Потом он налил себе еще чашку и выпил так же, залпом. Напоминание об ужине вызвало у него голодную спазму в желудке. Впрочем, он где-то что-то съел. Несколько часов назад. Прежде всего нужно восстановить в памяти как, в какой последовательности все это случилось.
Утром они были там, в Палермо, вся «группа Хота». Сидели и ждали сигнала, чтобы идти брать это проклятое Мальдонадо. Но сигнал так и не был получен, вместо этого около одиннадцати им позвонили и сказали, что весь список «Хоты» попал в руки полиции, что план меняется соответственно этому и все тридцать человек должны немедленно исчезнуть. Не только из района Палермо, не только из Буэнос-Айреса предпочтительно вообще из Аргентины. На хорошем кастильском языке это означало: «Спасайся кто может».
Они вышли втроем он, Эрнандо и маленький Кёрман с инженерного факультета. Разобранный автомат Эрнандо рассовал по специально приспособленным для этого карманам под плащом, а магазины отдал им. Два унес Керман, а два остались у него. Он хорошо понимал, что если его арестуют сейчас, пока у него еще нет фальшивого удостоверения личности, то судьбу его решат не эти два магазина, а имя и фамилия, фигурирующие в захваченном полицией списке штурмовой группы. К тому же, кроме магазинов в кармане лежал пистолет. Подумаешь, одной уликой больше или меньше!
Он добрел пешком до Пласа Италиа. На улицах было спокойно, жизнь шла своим обычным чередом. Только в баре, зайдя выпить кофе, он вдруг сообразил, что произошло что-то очень важное с самим планом восстания и дело вовсе не в захваченном списке. Его привыкший к логике ум юриста не мог согласиться с тем, что атака на Мальдонадо отменена только потому, что полиции стали известны фамилии некоторых из тех, кто должен был в этой атаке участвовать. А распоряжение «исчезнуть из Буэнос-Айреса и предпочтительно из Аргентины» к чему оно? Значит ли это, что руководство восстанием уже заранее, еще ничего не начав, предвидит провал? Или восстание вообще отменено? Но ведь им же сказали, что речь идет лишь о частичном изменении плана. Если заговорщикам все же предстоит действовать, то в силу какой логики они перед этим распыляют свои силы и лишаются определенной их части?
Он хорошо помнит, что думал обо всем этом, сидя в открытом на площадь баре против памятника Гарибальди, а проклятые магазины упирались ему под ребра и оттягивали карманы два тяжелых прямоугольных бруска, отштампованные из черной вороненой стали, теплые и какие-то скользкие на ощупь. А потом вокруг него стало очень тихо, и он услышал вдруг, как кто-то срывающимся голосом рассказывает, что полчаса назад самолеты морской авиации атаковали правительственный квартал, сбросив бомбы на Розовый дом и военное министерство. Началась паника, люди повалили к выходу. Кто-то кричал, что метро и троллейбусы уже стали, а автобусы будут пока ходить по кольцевым маршрутам, минуя центр. Он продолжал сидеть в почти опустевшем помещении, охваченный внезапной и отвратительной слабостью, и с каждой секундой картина всего происшедшего становилась ему все более беспощадно ясной
Ну, вот вы и дождались, сказала донья Мария, заглянув в комнату. Хиль приехал, кто-то подвез его на машине. Сейчас будете ужинать.
Он поднялся из-за стола и отошел к окну, оттягивая кулаками карманы плаща. Совершенно отчетливо ему вдруг вспомнился характерный звук набитого патронами магазина, падающего на кафельный пол. Он выбросил их в уборной, там же, в баре на Пласа Италиа. Такой тяжелый дребезжащий удар, резкий и вместе с тем глухой, короткий и совершенно без резонанса. Он их выбросил потому, что уже там, в опустевшем баре, еще не побывав на Пласа-де-Майо и не увидев всего своими глазами, он уже все понял, и понял, что для него «революция» уже окончена
Дверь распахнулась. Хиль Ларральде, небритый, отчего его ястребиное лицо казалось еще более худым, в пальто и криво нахлобученной шляпе, заглянул в гостиную.
А, сказал он, увидев гостя, Ликург пожаловал? Привет. Я сейчас помоюсь, минутку.
Донья Мария накрыла на стол, Вернулся Хиль.
А ты? спросил он у матери, увидев два прибора.
Я давно поужинала, ответила та, ты же знаешь, мне запрещено есть на ночь
Поставив на стол сифон и початую бутылку дешевого «тинто», она пожелала приятелям доброго аппетита и вышла.
Давай поедим сначала, сказал Хиль хмуро, придвигая свою тарелку. Я еще ничего не ел Сестры там раздобыли пару бутербродов. Устал, как мул. Ешь, после поговорим. Или ты куда торопишься?