Милиционер в сердцах отбросил папку, порывшись в столе, сунул мне пустой бланк заявления:
Вы понимаете, что делаете? Если завтра сорвем похороны, а смерть окажется естественной, то вам ничего не будет, наверное. А меня, скорее всего, уволят.
А если я права?
А если вы правы, то мне объявят строгий выговор, за то, что невнимательно провел осмотр трупа. Ладно, пишите заявление милиционер быстро прошел к двери, высунул в приемную голову. Я услышала его преувеличенно бодрый голос:
Так, женщины, не шумим, всех приму, я сегодня допоздна. Такой вопрос чай все будут? Все? Ну и хорошо, сейчас чайник поставлю.
Под моим удивленным взглядом, участковый воткнул в розетку шнур электрочайника, стал выставлять на большой стол у стены разномастные стаканы и чашки. Поймав мой ошарашенный взгляд, сержант улыбнулся и зашептал:
Сейчас посижу с дамами, чай попьем, они мне много чего интересного расскажут. Половину преступлений так раскрываю, конечно, не убийства, но все же.
Следующим утром я нашла в газете бесплатных объявлений страничку похоронного дома «Вечный покой», изучила перечень услуг. Позабавило прижизненное заключение договора на посмертное обслуживание. Услуга кремации и хранения урны с прахом также имела место быть. Любезная барышня по телефону сообщила мне, что прощание с господином Старыгиным будет проходить в десять часов утра в центральном филиале похоронного дома, и дала адрес крематория, куда, после прощания, направиться катафалк.
Я оделась потеплей, надела ошейник на печального Ареса и пошла на троллейбусную остановку.
Дорога была утомительной, старый троллейбус все время подбрасывало на ледяных ухабах, заднюю площадку, где стояла я с псом, постоянно трясло. Кондуктор, углядев, что собака без намордника (где я его возьму ночью? у меня даже вместо поводка старый ремень), каждые пять минут прибегала к нам скандалить, пытаясь выгнать из троллейбуса.
В конце концов, я не выдержала, и сказала, что пес практически сирота, умер единственный близкий ему человек, и я не знаю, куда пристроить собаку, а мне его жалко, он ночью плакал и отказывался есть. Женщина молча развернулась и побежала в водительскую кабину. Я поняла, что сейчас нас будут высаживать. Через пару минут кондуктор вновь подошла, протягивая мне теплую сардельку в пакетике:
Девушка, возьмите, покормите собаку!
У меня слезы навернулись на глазах.
К похоронному дому мы приехали заранее. Я встала за большой черный автобус похоронной службы с золотыми ангелами на крыше и стала наблюдать за входом. Через некоторое время, во двор въехал старый обшарпанный «УАЗ» «таблетка», с медицинским крестом и черной надписью на борту «Спецтранспорт». Оттуда вышли два ражих молодца в серых телогрейках поверх серых от старости халатов, и стали курить, весело о чем-то переговариваясь.
Во дворе было еще пусто, очевидно, основная масса церемоний проходила здесь позже, ближе к обеду, а пока обслуживали таких как Аркадий Николаевич, которого надо отправить в последний путь побыстрей. Из зала прощания вышло несколько человек, на специальные подставки установили оббитый красной материей гроб, в котором лежал изменившийся до неузнаваемости мой друг. Ивана я не видела. Я стояла в растерянности, не зная, что предпринять. Сейчас гроб загрузят в автобус и увезут в крематорий, тайна внезапной смерти моего знакомого останется нераскрытой. Неужели участковый меня обманул, принял для вида заявление, и ничего не сделал. Нет, не обманул. Знакомая фигура в шинели, шумно дыша, протопала мимо меня. Тяжелая кобура хлопала по нижней части спины милиционера, шапку он придерживал рукой. Участковый, не заметив меня, бодро подбежал к людям у гроба, что-то спросил. Из числа провожающих выдвинулся какой-то мужчина, взял у милиционера бумагу, прочитал, отрицательно замотал головой, затем порвав документ, кинул его в снег. И началась потеха. Четверо крупных, хорошо одетых мужчин, выстроившись несокрушимой фалангой перед представителем власти, стали аккуратно, не вынимая рук из карманов дорогих кожаных курток, оттеснять его от гроба. Работники похоронного бюро, подтащив красную крышку, споро стали готовить гроб к загрузке в катафалк. Ражие молодцы из УАЗика, индифферентно наблюдая, как субтильный участковый отступает дружным напором литых тел провожающих, докуривали по третьей сигаретке.
Тут на сцене появились мы с Аресом. Мы подбежали к гробу, Арес поставив передние лапы на гроб, взглянул на лицо хозяина и горестно завыл. Какой-то работник похоронного бюро попытался оттолкнуть пса, и тут я сказала «Фас».
Тут на сцене появились мы с Аресом. Мы подбежали к гробу, Арес поставив передние лапы на гроб, взглянул на лицо хозяина и горестно завыл. Какой-то работник похоронного бюро попытался оттолкнуть пса, и тут я сказала «Фас».
Огромный черный монстр, хрипя и захлебываясь пеной, метался перед разбегающимися, как испуганные куры, людьми. Белые клыки щелкали с огромной скоростью. Мужчины, до этого толкавшие участкового, дружной группой побежали за угол, но, я не успела насладиться легкой победой, как эти люди вернулись. Они приближались к нам, агрессивно размахивая красными лопатами и еще какими-то острыми железками, наверное, за углом был пожарный щит. Резкий хлопок за головой заставил замереть не только меня. Сбоку от меня встал участковый, шапку он где-то потерял, но папку с документами крепко прижимал к себе, в правой, поднятой к небу, руке, курился легким дымком ствол пистолета.
Срывающимся голосом, сержант пролаял:
Всем стоять, стреляю. Вы двое жест стволом в сторону экипажа «УАЗика»: бросаем курить, грузим гроб и поехали в морг. Остальные новый жест стоим на месте.
Курильщики, меланхолично пожав могучими плечами, затянулись по последней, и быстро втащив гроб с телом Аркадия Николаевича в фургон, потом загрузились туда же вместе с участковым. УАЗ, окутавшись вонючим, синим дымом, бодро выехал со двора.
Последнее я видела уже на бегу, так как продолжать оставаться в этом месте скорби, мне показалось опрометчивым. Впрочем, нас никто не преследовал.
Глава вторая. Следственные действия.
Через три дня меня вызвали в прокуратуру нашего района. Хмурый, неулыбчивый следователь, ежеминутно сверяясь с моим заявлением, которое я оставляла у участкового, допросил меня о моих взаимоотношениях с Аркадием Николаевичем, о том, где я была в день его смерти, и кто может подтвердить мое местонахождение. Особенно дотошно меня расспрашивали о моих мотивах появления возле квартиры гражданина Старыгина после его смерти. В конце допроса, к моему удивлению, мне сунули под нос обязательство не покидать моего места жительства без разрешения следователя, а также являться по вызовам следователя для проведения следственных действий.
Это что? я оттолкнула от себя стандартный бланк.
Это формальность, подписывайте, девушка.
Я что подозреваемая?
Пока свидетель.
То есть я подняла шум, не дала сжечь тело, а теперь я подозреваемая?
Повторяю, вы свидетель, пока во всяком случае следователь говорил ровно, без эмоций, как механический информатор Я разговаривал с участковым, он отозвался о вас, как о весьма пронырливой особе. Поэтому с вас подозрений никто не снимает. Не тяните время, подписывайте бумагу, иначе буду вынужден пригласить понятых и составить акт о вашем отказе поставить подпись. В вашу пользу это не будет свидетельствовать.
Я рывком подтянула бланк, черкнула подпись, надрывая поверхность стержнем.
Ну вот и хорошо следователь бережно убрал мою расписку в дело.
А не подскажете, вот та куча народу, которая не давала участковому забрать труп на экспертизу. Вы их в качестве подозреваемых не рассматриваете?
Увы, никого из этих людей задержать или установить не представилось возможным. Кстати, вы кого-нибудь из них не запомнили, сможете описать?
Извините, не запомнила, я вашего участкового и гроб отбивала.
Участковый не наш, прокуратура является надзирающим органом и сотрудники МВД к нам отношения не имеют.
В это время в кабинет ввалился мужчина лет тридцати, который с порога гаркнул:
Евгений Максимович, прибыл по вашему приказанию с транспортом.
Я повернулась к следователю:
Вот, те мужики, что участкового били, они точь-в-точь, как вот этот человек. Кожаные черные куртки, черные вязанные шапки, и телосложения один в один.
Следователь задумчиво воззрился на вошедшего, подумал минуту, и ответил:
К сожалению, это оперуполномоченный из райотдела милиции. Сидоров, забирайте ее, откатаете, пальцы экспертам.
Я вскочила:
Вы что, охренели? Какие пальцы, я в этой квартире была каждую неделю
Вот нам и надо отделить ваши отпечатки от отпечатков подозреваемых. Кроме того, следователь уставился мне в глаза на орудии убийства обнаружен отпечаток пальца. Ничего не хотите мне сказать?
Ничего, я подхватила со стола сумочку- поехали, Сидоров.
Ее после пальцев в камеру или куда? Сидоров, гад, решил меня добить своими уточнениями, я сбилась с шага.