Гаражный кооператив следовало бы обогнуть с правой стороны, после чего по протоптанным тропинкам выехать обратно на автомобильную дорогу, упирающуюся в больницу Склифосовского и, соответственно, в НИИ, но с пустыря доносилась многоголосая собачья ругань, а уж с каким интересом четвероногие друзья отнесутся к самокату молодой человек решил не испытывать. Обогнув здание гаражей с левой стороны, Кирилл покатил в объезд вдоль пыльных пустырей с одичавшими яблоневыми деревьями.
В детстве они с ребятами все лето проводили, бегая в этих посадках, обедая мелкими зелеными яблоками и прибегая домой лишь под вечер. Старики рассказывали, что когда-то на этом пустыре стояли сколоченные наспех деревянные домики с огородами и приусадебным хозяйством небольшая деревня строителей и рабочих, приложивших руки к возведению НИИ имени Фрунзе. В последствии всех строителей репрессировали и расстреляли, чтобы сохранить в секрете Научно-исследовательский институт, воссозданный по передовой технологии того времени, а также для того, чтобы сохранить в секрете Фрунзенск-19, но отец говорил, что все это не более чем глупые выдумки. Пацаны хвастались друг перед другом тем, как за ними гонялись призраки расстрелянных рабочих, интересно, а нынешняя молодежь знает о существовании подобных суеверий? Вообще, за недолгое время своего существования закрытый город оброс сплетнями и легендами, но в современный век компьютерных технологий большая часть из городских баек была забыта, отброшена за ненадобностью вместе с выросшими сверстниками Кирилла. Молодой человек помнил, как выглядел пустырь во времена его детства многочисленные шалаши и картонные дома, сложенные руками соседских мальчишек, теперь же здесь было пусто, современная молодежь ушла на новые спортивные площадки, или сидит с телефонами во дворах на скамейках, времена Тома Сойера ушли в лету.
Пустырь закончился и колеса электрического самоката загремели по щебенке, разбросанной вдоль дороги. Машин было мало, но временами они, оглушая басами, проносились мимо и Кирилл не решался выезжать на асфальт. Грохот очередного рейсового автобуса он услышал издалека, выпучив глаза от спертого воздуха, в салоне тряслись сонные пассажиры. Через пять минут езды слева от дороги показалось огороженное забором и обнесенное колючей проволокой унылое здание колонии общего режима Фрунзенское исправительное учреждение, впрочем, тут все было, что называется, имени Фрунзе.
В это раннее майское утро за распахнутыми воротами колонии 9 вовсю кипела жизнь. Два десятка бритоголовых заключенных, одетых в одинаковые серые робы, делали вид, что построились в шеренгу и заслышав от высокого мужчины в военной форме свою фамилию, вяло откликались, делая шаг вперед. Военный вставлял в свои реплики шутки и прибаутки, кто-то из заключенных коротко хохотнул, в целом это учреждение не сильно походило на тюрьму. Высокий мужчина с сутулыми плечами улыбнулся Кириллу, и парень улыбнулся в ответ. Незнакомец смутился, но помахал рукой, приветствуя Кирилла, молодой человек помахал ему в ответ. Военный что-то прокомментировал по этому поводу и заключённые засмеялись, глядя на своего соседа, тот, опустив голову, продолжал улыбаться.
К институту Неклюев подъехал уже без пяти минут восемь, «есть еще время в запасе, если не наскочу на руководство, то никто не узнает», но не тут-то было. В дверях он встретил сердитого Филина, спорившего с заместителем начальника лаборатории физико-химической биотехнологии, в которой имел удовольствие трудиться Кирилл.
Альберт Исаакович Левитац всегда имел вид насупившегося недовольства, того и гляди налетит и клюнет, за что получил от Борика прозвище Филин, которое быстро разошлось по институту, впрочем, как и другие крылатые шутки Славки Борисова.
Вы что себе дозволяете, молодой человек? бросил Филин, переводя взгляд с часов на Кирилла, вздумали опаздывать на работу, да еще и в такой момент?
Беляев Сергей Аркадьевич бросил взгляд на настенные часы и сделав вывод, что до начала рабочего времени у Неклюева есть целых три минуты, замечаний своему подчиненному делать не стал.
Я вас спрашиваю, Кирилл Григорьевич, вы так много сделали для науки, что решили сотворить себе поблажки? продолжал допекать зловредный Филин.
Кирилла не удивило, что Альберт Исаакович знал его отчество. Неклюев-старший пользовался почетом и репутацией у всего НИИ, отчасти это и являлось причиной постоянных придирок злопамятного Левитаца, -попробовал бы ты с моим отцом говорить в таком тоне, небось приходилось заискивающе улыбаться при встрече, подумал Кирилл, разумеется не вслух.
Кирилла не удивило, что Альберт Исаакович знал его отчество. Неклюев-старший пользовался почетом и репутацией у всего НИИ, отчасти это и являлось причиной постоянных придирок злопамятного Левитаца, -попробовал бы ты с моим отцом говорить в таком тоне, небось приходилось заискивающе улыбаться при встрече, подумал Кирилл, разумеется не вслух.
У меня еще целых две минуты, чтобы попасть на рабочее место, Альберт Исаакович, с вашего разрешения я не буду задерживаться.
Филин, остолбенев от подобной наглости, рассматривал Кирилла сверху вниз сквозь свои очки в роговой оправе. И когда Неклюев-младший уже было решил, что на этот раз нагоняя не избежать, Левитац вдруг как-то неожиданно вздохнул и сказал, снизив интонацию до доверительно-отеческой.
Видите-ли, Неклюев, в настоящий момент наш институт находится на пороге научного открытия, которое, не побоюсь этого слова, может перевернуть все наши представления о современном мире науки и техники, так что, я бы попросил вас быть более пунктуальным, во всяком случае, на это время.
Сбитый с толку такой формулировкой Кирилл Неклюев проследовал на рабочее место, слыша за спиной продолжающийся спор двух светил современной науки.
Я уже, кажется, говорил вам ранее, Сергей Аркадьевич, и повторю сейчас дело не только в длительности импульсной переменной, но и в последовательности самих импульсов! Мы не просто так уловили сигнал, нам показывают последовательность действий, а мы до сих пор не можем их воссоздать в точности!
Двери лифта бесшумно закрылись, дальнейшую часть разговора Кирилл уже не услышал.
Люба
Вопреки всем страхам и опасеньям две недели новой жизни пролетели быстро и незаметно, и это несмотря на то, что разница между Фрунзенском и Санкт-Петербургом была ужасающей, как показалось Любе в день приезда. На самом деле ничего ужасного в Фрунзенске не было. Конечно, если сравнивать с былым мегаполисом, ее родной город не мог похвастать разнообразием театров и музеев, но с другой стороны, за два года пребывания в Петербурге в музеях она побывала всего трижды и единственный раз в театре. Естественно, это были не музеи мирового масштаба, а те из них, куда позволяли попасть доход и свободное время. Театр, и вовсе, находился на первом этаже в пятиэтажном жилом доме такой еще попробуй отыщи, но впечатление от спектакля жило в девушке и по сей день. Фрунзенск располагал всего единственным театром, но он был и это уже давало надежды.
Второе опасение тоже не оправдалось пальцем на нее никто не указывал и позорное возвращение не высмеивал. К слову, про позорное возвращение знали только родители, да и те располагали лишь той информацией, которую Люба решила им выложить
С формальностями Леонид Васильевич управился быстро и уже через каких-то пятнадцать минут протягивал девушке листок с регистрацией.
Временная, пояснил он, в течении двух недель необходимо явиться в паспортный стол, там уже все оформят чин по чину ну ты и сама все знаешь, улыбаясь напутствовал добрый старик.
Дорога домой заняла у девушки еще четверть часа маловато, чтобы собраться с мыслями, но вполне достаточно, чтобы привести их в порядок. За два года ее отсутствия город совершенно не изменился все те же полупустые улицы и однотипные пятиэтажные дома, после Питерских высоток они казались родными и близкими.
Ой, Любочка! Ты ли это? Что-то я давно тебя не видела, работаешь, поди, с утра до ночи? энергичная, улыбающаяся старушка остановила девушку возле дома соседка по подъезду, но с какого этажа, этого Люба уже не помнила.
Добрый день, Маргарита Ивановна! Меня не было в городе, я по работе уезжала.
Ах, вот оно что, а я-то все голову ломаю, куда ты пропала!
Дальнейших расспросов от соседки не последовало и в голове снова всплыл вопрос, что скажет отец? Разговора с отцом она боялась больше всего на свете и страх вспыхнул не в эту минуту. Просыпаясь ночами в прокуренной тесной квартире, она долго лежала без сна, прижимаясь к спящему Игорю в тщетных попытках развеять кошмар. В ночных кошмарах она всегда возвращалась домой, ведомая обстоятельствами непреодолимой силы, а дома ждал серьезный разговор с отцом. И в самом деле, что можно было сказать родителям? Как объяснить свой внезапный отъезд импульсивное решение, вызванное простым звонком по телефону. Раз в месяц из Мексики звонила сестра, как дела? у меня все хорошо, а у тебя? Что на этот вопрос могла ответить Люба? Ни мужа, ни детей, ни престижной работы нужно было что-то менять и она решилась. Полчаса бесформенных пререканий с родителями, выписка из паспортного стола с разрешением на выезд и рейсовый автобус до ближайшего областного центра, там уже она взяла билет на поезд с конечной станцией Санкт-Петербург. Стоит ли вспоминать, что за два года она всего трижды говорила с родителями? О том, что их дочь год назад сменила фамилию, родители Брониной не подозревали.