Рамазана убили. Супругу тоже. Вся её вина была в том, что с первого дня замужества она делила с мужем брачное ложе, а киллер отвечает за чистоту исполнения заказа, свидетелей не оставляет. Работа такая.
Душа Рамазана была обречена на вечные муки, потому что он не сдержал своего слова.
От участи родителей Жанну спасло влечение к справедливости. Как раз в эти минуты она была в командировке, пытаясь помочь подозреваемому отыскать спасительное алиби. Чтобы суд не забил в камеру и не отправил очередным этапом невиновного человека. Об убийстве родителей узнала по утренней сводке. Не поверила, потому что отец с матерью должны были ещё обнюхать своих внучат, маленьких слеповатых волчат. Правда о случившемся доходила до её сознания тяжело и медленно. Причиняя невыносимую боль, оставляя после себя выжженную территорию. Пустоту, где угасла жизнь. Как будто чёрной смолой постепенно залили её душу. В тот день она умерла вместе с отцом и матерью. Живая, но не живая.
Всё замерло и застыло, жизнь остановилась. Дереализация. Было такое ощущение, что вынули душу, а сосуд оставили пустым. Жанна перестала чувствовать, вся обледенела, не было никаких эмоций. Ни хороших, не плохих, одна пустота. Это была не депрессия, а что-то похуже. Она знала, что такое жить в тоске, безысходности, с чувством вины и собственной никчёмности. Такое состояние она пережила, когда отца посадили в тюрьму. Тоска это тоже эмоция, и если душа болит значит всё равно живёт. Хоть с болью, но живёт. К её нынешнему состоянию, слово "жить" будто и не подходило. Та часть души, где раньше цвела любовь к родителям, отсутствовала. Как будто вырвали цветок с корнями и выбросили умирать. Было такое чувство, что её тоже нет. Отрицание самой себя. Не быть.
Началась механическая жизнь. Обычный распорядок дня, повседневные обязанности. Всё по привычке, на автомате. Работала, общалась с знакомыми и незнакомыми людьми, не отказывалась от увеселительных мероприятий. Часто вспоминала отца с матерью, было невыносимо больно. Во сне видела глаза мамы в последние минуты жизни. Смех отца, когда он смешил свою семью и строил дерзкие планы на будущее. Утром просыпалась с ощущением, что этого уже никогда не будет. Опять пустота, и так каждый день. Она и не пыталась бороться с этим состоянием, так как не видела в этом смысла. Зачем, если уже не было родных. Только родственники. Внутри неё жизни не было, осталась только Жанна как тело и физическое лицо.
У него было правило никогда не убивать женщин и детей. После войны в Афганистане, и работы наёмником в Боснии, Ибрагим стал киллером. И до последнего заказа, он никогда не отступал от своих мировоззренческих понятий. Бывший детдомовец, который не знал своих родителей, никогда не поднял бы руку на слабых и беззащитных. В своё время он прошёл спецподготовку в "войсках дяди Васи", генерала Маргелова Василия Филипповича. И понятие воинской чести, было для него не пустым звуком. Много раз заглядывал смерти в глаза, по кусочкам собирал своих боевых товарищей после подрыва на минах в Афганистане и на Балканах. Чтобы было что положить в "груз 200" и отправить на родину, к родителям.
Ему сказали, что надо убрать непокорного водителя, который возил золотую руду и перешёл дорогу людям с кем сотрудничал его бывший командир. Он когда-то на себе вынес Ибрагима из кровопролитного боя с множественными осколочными ранениями. Не оставив его на растерзание врагам, воинам гор. Это было его второе рождение, но после этого уже он сам себе не принадлежал. Заказ надо было исполнить тихо, без применения огнестрельного оружия. Как это делали маджахеды в Афганистане, вырезая ночью роту солдат. Когда молодые ребята видели сладкие сны о предстоящей гражданской жизни. Погибали в этих сновидениях, так и не поняв, что когда то жили на белом свете.
Но тихо не получилось. Рамазан, который ещё со времён заключения, ежесекундно был готов к опасности, в последний момент проснулся. Не дал зарезать себя во сне, как овцу. Сразу подумал о жене, и стал биться за свою и её жизнь. Но инстинктивно понял, что за ним пришёл подготовленный человек. Схватка была короткой и молчаливой, с тяжёлым дыханием и сопением. И когда он почувствовал, как под рёбра заходит холодная сталь, в последние мгновения жизни он посмотрел в глаза человеку, который решил судьбу его семьи. Они были спокойные и холодные. Но радости убийства в них не было.
Только потом Ибрагим увидел, что они не одни. На него молча смотрела женщина с широко раскрытыми глазами и с немым криком на лице. Сработали рефлексы профессионального киллера. Раньше разума. И Ибрагим нарушил своё главное жизненное правило. Кроме женщин и детей. Умирая, мама Жанны посмотрела ему в глубины души, и он физически почувствовал, как из него уходит жизнь вместе с её жизнью.
Только потом Ибрагим увидел, что они не одни. На него молча смотрела женщина с широко раскрытыми глазами и с немым криком на лице. Сработали рефлексы профессионального киллера. Раньше разума. И Ибрагим нарушил своё главное жизненное правило. Кроме женщин и детей. Умирая, мама Жанны посмотрела ему в глубины души, и он физически почувствовал, как из него уходит жизнь вместе с её жизнью.
Ещё во время службы в ДРА, Ибрагим проходил психологическую подготовку особистами. Как вести себя с потенциальной жертвой. И главной заповедью было то, что ни при каких условиях нельзя смотреть в глаза умирающему человеку. В таком случае, вместе с ним умрёшь и сам. Породнишься со своей жертвой. Недаром, когда исполняют смертный приговор через расстрел, подсудимым завязывают глаза. Чтобы они не встретились глазами с исполнителем казни. Многие палачи из-за этого потом сходили с ума. Ибрагим покинул дом Рамазана уже мёртвым в душе.
Время не всегда исцеляет раны, которые кровоточат годами. Больше притупляет боль в душе, а потом появляется привычка жить в тоске и в бессмысленности жизни. Также произошло и с нашей Жанной. Она осиротела, осталась одна. Смерть родителей требовала мщения. Иногда хотелось завыть на Луну, а затем утопить горе в стакане и забыться. Помочь ей могли только два человека. Это был Тимур Ахмедович, который сам хотел во всём разобраться и отомстить за друга.