До приезда господина прокурора номер с телом был заперт, и к нему был приставлен караул. Был проведен первичный опрос свидетелей и сбор улик. По приезде его превосходительства по его распоряжению тело было доставлено в мертвецкую при полицейской части, где профессором Ильей Ивановичем Ситниковым было произведено посмертное хирургическое исследование.
Сидевший сбоку от Валентина Федоровича полный господин кивнул, обретя, таким образом, одновременно имя, фамилию, профессию и звание.
Мышецкий повернулся к исправнику:
Благодарю вас, Валентин Федорович. Теперь продолжу я. Мы проверили московские военные части. В одной из них действительно числился поручик Караганов. Он запросил отпуск за неделю до отъезда из Москвы. То есть, он заранее планировал покинуть город второго октября.
Совпадение, вставил Азаревич.
Слушайте далее: профессор Ситников считает, что самоубийство могло быть инсценировано. Внешне все выглядит так, как и прочих подобных случаях, но Впрочем, Илья Иванович, вам слово!
Профессор кашлянул и, лукаво поглядывая на собеседников поверх потертого пенсне, заговорил:
Выстрел, господа, был сделан с близкой дистанции. Однако я осмелюсь утверждать, что расстояние между пистолетом и виском убитого составляло около сажени. При самоубийстве посредством подобного оружия кожные покровы вокруг входного пулевого отверстия обгорают, а в ране остаются несгоревшие частицы пороха. В нашем случае никаких следов пороха и гари я не обнаружил. Руки трупа, а также его одежда оказались чисты: ни, опять же, пороха, ни оружейного масла. Эти обстоятельства дают мне основания считать версию о самоубийстве сомнительной.
То есть, Азаревич взглянул на Мышецкого, подозреваемый Караганов вовсе не наложил на себя руки, а был убит?
Прокурор отрицательно покачал головой:
Видите ли, наш знакомый антрепренер, господин Анненский, был на опознании тела Караганова, но поклонника своей погибшей примы в нем не признал, Мышецкий достал из кармана брегет и посмотрел на циферблат. И вот еще: при покойнике был найден паспорт, подорожная грамота и колода карт. На этом все. Ни писем, ни фотокарточек, ни расписок, ни векселей ничего подобного.
Исправник добавил:
Трактирщик ведет точную ведомость обо всех, кто заехал в его заведение и кто съехал. Он затем сдает ее околоточному, как того требуют правила. Так вот, трактирщик этот при опросе вспомнил, что поручик въехал не один. Точнее, следом за ним снял себе комнату еще один постоялец. Тоже в форме. Ну, стали в ведомости смотреть, фамилию искать. Книга с записями у него под прилавком лежала. Раскрыли а нужная страница вырвана!
Азаревич продолжал прихлебывать чай. Он уже почти согрелся.
Да, это был след. Нужный след.
Мышецкий обратился к исправнику:
Валентин Федорович, нам нужны свидетели. Необходимо составить описание обоих офицеров: как выглядели, как вели себя, что делали, что говорили. Наверняка кто-то что-то видел и запомнил.
Опрос свидетелей заметных результатов не дал. Однако мы, ваше превосходительство, как и предписано, располагаем штатом агентов под прикрытием, которые внедрены в преступные сообщества. Они следят за деятельностью банд, их главарями, путями получения оружия, сбыта краденого и награбленного, способами вербовки новых участников. Несколько наших агентов присматривают за трактирами
И за трактиром, где остановился убитый, позавчера тоже было кому присмотреть?
Точно так-с! Там в тот вечер был наш человек выполнял задание по внешнему наблюдению. Поэтому, как обнаружили тело, ему приказали выяснить, кто из местных тогда, так сказать, работал в трактире. Он должен вернуться сюда к полудню.
Мышецкий недовольно поморщился. Азаревич же облегченно выдохнул. Горячий чай после бессонной ночи разморил его, и он мечтал хотя бы о паре часов сна.
Тогда, Мышецкий, казалось, был неутомим, полагаю, вы, господин профессор, не откажетесь проводить нас четверых в мертвецкую?
Профессор Ситников поднялся и взял со стола одну из керосиновых ламп:
Да-да, с готовностью! Прошу вас сюда, господа! Мертвецкая у нас здесь же, в другом крыле участка, рядом с пожарной частью. Там и работаем
Они впятером друг за другом прошли по длинному коридору. В конце него в стене темнела безликая маленькая дверь. Открыв ее большим потускневшим от времени ключом, профессор начал спускаться по ступеням уходившей в темноту лестницы.
Для мертвецкой подвал самое подходящее место, пояснил исправник. Тут за стенкой ледник. Как в марте его льдом забиваем, так холод до зимы и держится! Только если паводок город топит вот тогда хуже
В темном сводчатом помещении стоял сырой воздух. В нем можно было учуять аромат спирта, формалина и еще какой-то сильный сладковатый удушающий запах. Однако никто из вошедших ни на мгновение не изменился в лице, не приложил платок к носу и даже не поморщился.
Войдя в комнату, профессор поставил свою лампу на маленький столик у стены и засветил еще три лампы над большим столом, стоявшим посередине. По стенам заплясали длинные тени. Желтый мерцающий свет озарил невысокие шкафчики и этажерки, уставленные бесчисленными склянками, слепками и колбами. На небольшом письменном столе лежал журнал для записей и письменный прибор.
Неплохо тут у вас все устроено, Мышецкий огляделся по сторонам.
Благодарю, профессор с улыбкой чуть поклонился прокурору. Затем он откинул с большого стола грубую льняную ткань:
Итак, господа, вот наш погибший.
На столе перед сыщиками лежало худощавое тело молодого мужчины лет двадцати пяти двадцати семи. Его короткие темные волосы слиплись от бурых следов запекшейся крови, а над натянутой пожелтевшей верхней губой красовались пышные усы, подстриженные на военный манер. Брови у погибшего были чуть приподняты, отчего лицо, казалось, выражало некоторое удивление. Кисти трупа были связаны короткой грязной бечевкой, а вдоль всей грудной клетки от подбородка до пупка тянулся багровый шов, зашитый грубыми размашистыми стежками суровой нити. На коже в районе спины, бедер, предплечий и локтей проступали темные пурпурные пятна, а в виске зияло круглое глубокое отверстие диаметром примерно с мизинец.
Смерть, как можно удостовериться, произошла по причине разрушения головного мозга револьверной пулей, прошедшей навылет. Входное отверстие, как я уже говорил, без следов пламени и пороха. Стреляли с расстояния не менее сажени. При изучении содержимого желудка и кишечника убитого выявлены следы пищи, совпадающей со списком блюд, заказанных им в трактире, и небольшого количества спиртного. Признаков воздействия отравляющих веществ не обнаружено.
И никаких особых примет Азаревич, подойдя ближе к столу, внимательно всматривался в мертвое тело.
Да, выдающихся примет нет. Зубы ровны и целы, следов серьезных переломов, ранений или иных увечий нет. Разве что наш поручик, похоже, был левшой: на пальце левой руки я заметил чернильное пятнышко.
Валентин Федорович, Азаревич повернулся к исправнику, вы ведь осматривали одежду и обувь погибшего?
Точно так-с, осматривал. Никаких особых следов. Извольте сами убедиться, исправник жестом пригласил сыщика к маленькому столику, стоящему у стены. На нем рядом с лампой темнела аккуратная стопка одежды и пара начищенных кавалерийских сапог.
Азаревич развернул под светом лампы китель, осмотрел его с груди и со спины, снаружи и с изнанки, а затем повертел в руках сапоги, внимательно изучив их подошвы и каблуки.
Занятное дело, господа, проговорил он. Если бы я не был уверен в аккуратности подчиненных господина исправника, я бы подумал, что в полицейской части халатно относятся к хранению улик, собранных на месте происшествия.
Что вы хотите этим сказать, Петр Александрович? спросил Мышецкий.
Я хочу сказать, ваше превосходительство, что одежда и обувь, найденные в комнате убитого поручика Караганова, едва ли принадлежали одному и тому же человеку.
Вы уверены?
Взгляните сами: левый сапог стоптан несколько сильнее правого. Это характерно для левшей. Профессор заметил у трупа чернильное пятно, и тоже на левой руке. А вот китель, несомненно, носил правша. Обратите внимание на его рукава, обшлага рукавов и карманы: они больше потерты именно с правой стороны.
Поразительно! расстроился исправник.
Ничего поразительного, Валентин Федорович! Погибший носил мундир как правша, а обувь как левша. Разве такое в самом деле возможно?
Пятаков, до этого не проронивший ни слова, негромко проговорил в полутьме мертвецкой:
Эти сапоги носил сам убитый, а его китель это китель убийцы. И бумаги его карагановские это, поди, документы того, кто хлопнул этого малого. Того, кого мы, скорее всего, и ищем. Подлинные иль фальшивые бог весть! Нашел офицерика своей внешности и роста, вызнал все кто, откуда, куда, сделал свое дело, взял чужую форму, бумаги, и прости-прощай! И если левша это еще хоть какая-то примета, то правшей полон свет. Ищи теперь ветра в поле!