Мне тоже это вино очень нравится, друзья прямо из Грузии посылают, произнес Аркадий Борисович с явной поддевкой, ты не стесняйся, наливай еще.
Папа, я, кажется, убил людей.
Аркадий Борисович вновь изобразил удивление, но уже к словам сына.
Прости, что тебе кажется?
Я, я, видел кровь, там, машина моя дрожащим голосом произнес Макс и вновь обхватил свою голову руками.
Аркадий Борисович, все также держа руки в карманах брюк, медленно вышагивал по холлу.
Выпей еще вина и спокойно объясни мне, что у тебя произошло, сын, в спокойной интонации произнес адвокат.
Пару раз, всхлипнув и собравшись с мыслями, Макс начал рассказывать, что произошло, стараясь не упустить ни одной детали, зная, что отец как адвокат, любит и ценит конкретику и точность. Адвокат Велисов слушал рассказ сына очень внимательно, иногда перебивая его для того, чтоб задать уточняющий вопрос. Когда Макс закончил, Аркадий Борисович вытащил из кармана брюк бензиновую зажигалку со встроенной тревожной кнопкой, которую постоянно носил с собой, и, нажав на кнопку, тут же убрал ее назад.
Да-а-а, только и произнес Аркадий Борисович, тяжело вздыхая.
В холл вошел, точнее сказать вбежал, начальник службы безопасности семьи Велисовых, Огнев Валерий Павлович. Высокий здоровяк с грубыми чертами лица и с квадратообразным, мощным торсом, с виду казался неуклюжим, но это было обманчивым первым впечатлением. Он всегда передвигался не спеша, движения были плавными, со стороны можно подумать, что он "витает в облаках", но если тому будут способствовать обстоятельства, он мгновенно мобилизует все свои силы для предотвращения какого-либо инцидента. Вот и на этот раз Огнев как обычно появился практически молниеносно, как будто он предчувствовал, что вот сработает тревожная кнопка, спрятав левую руку под пиджаком.
Все в порядке Валера, не нужно вытаскивать оружие, произнес Аркадий Борисович, прекрасно зная своего начальника охраны, там во дворе машина моего сына, посмотри, что с ней.
Кивнув головой, Огнев направился в сторону выхода, убрав пистолет обратно в кобуру. Аркадий Борисович, убрав руки за спину, принялся медленно прохаживать по холлу, что служило свидетельством его глубокого раздумья. Макс, наблюдавший за ним, не решался потревожить его в этот момент, по нескольким причинам. Первое, это то, что собственно боялся гнева отца, так как он не любил, когда его отрывают от обдумывания решения важных задач, во-вторых, по чисто эгоистическим причинам, он прекрасно знал, что отец обязательно найдет выход из положения, у него голова соображала что надо. Поэтому Макс просто ждал.
Видишь до чего тебя довели твои дружки дегенераты, где они сейчас, когда у тебя беда?
Они ни в чем не виноваты пап
А кто виноват? вопрос Аркадия Борисовича был ни сколько не требующим ответа, сколько от порыва раздражительности, ты думаешь, деньги мне с неба падают? Вторая машина за сезон, не многовато сынок?
Я разбил не свою, а чужую машину, произнес Макс с надеждой внутри, что это обстоятельство хоть как-то смягчит гнев отца.
Что?! Вы только посмотрите на него, чужую машину он, видите ли, разбил, а отвечать за нее мне изволишь?
Пап, это машина моего друга, я с ним сам разберусь.
Разберется он, произнес Аркадий Борисович, обращаясь скорее невидимому собеседнику, чем к Максу, ну ответь ты мне, почему ты такой? Почему не хочешь жить как нормальные люди? Постоянно с тобой возиться приходится.
Я этого не прошу, слукавил Макс.
Аркадий Борисович хотел что-то добавить на это высказывание, но в этот момент вернулся Огнев, и адвокат только махнул рукой.
Машину во дворе видел? спросил адвокат у Огнева, подходя ближе к нему.
Да, на ней живого места нет.
Бери эту машину и избавься от нее, чтоб комар носа не подточил.
Если она сама по дороге где-нибудь не развалиться, хорошо я все сделаю. Да и еще, возьми с собой одного бойца, и на обратном пути заскочите на место аварии, посмотрите как да что там.
Я понял, я все сделаю, услужливо произнес Огнев и исчез за дверью.
Аркадий Борисович тяжело вздохнул и ладонями начал массировать себе виски. Ну почему у всех дети как дети, а мне достались одно недоразумение? Один раздолбай, другая не пойми чем занимается, ну хоть от нее проблем нет.
Пап, ну не начинай.
Аркадий Борисович остановился, и, посмотрев на Макса, словно увидел его впервые, произнес:
Я разбил не свою, а чужую машину, произнес Макс с надеждой внутри, что это обстоятельство хоть как-то смягчит гнев отца.
Что?! Вы только посмотрите на него, чужую машину он, видите ли, разбил, а отвечать за нее мне изволишь?
Пап, это машина моего друга, я с ним сам разберусь.
Разберется он, произнес Аркадий Борисович, обращаясь скорее невидимому собеседнику, чем к Максу, ну ответь ты мне, почему ты такой? Почему не хочешь жить как нормальные люди? Постоянно с тобой возиться приходится.
Я этого не прошу, слукавил Макс.
Аркадий Борисович хотел что-то добавить на это высказывание, но в этот момент вернулся Огнев, и адвокат только махнул рукой.
Машину во дворе видел? спросил адвокат у Огнева, подходя ближе к нему.
Да, на ней живого места нет.
Бери эту машину и избавься от нее, чтоб комар носа не подточил.
Если она сама по дороге где-нибудь не развалиться, хорошо я все сделаю. Да и еще, возьми с собой одного бойца, и на обратном пути заскочите на место аварии, посмотрите как да что там.
Я понял, я все сделаю, услужливо произнес Огнев и исчез за дверью.
Аркадий Борисович тяжело вздохнул и ладонями начал массировать себе виски. Ну почему у всех дети как дети, а мне достались одно недоразумение? Один раздолбай, другая не пойми чем занимается, ну хоть от нее проблем нет.
Пап, ну не начинай.
Аркадий Борисович остановился, и, посмотрев на Макса, словно увидел его впервые, произнес:
Так бегом к себе, и чтоб не высовывался, пока я не решу, что дальше делать, и не звони ни кому.
Понял, понял, произнес Макс, радуясь в душе, что отец, несмотря на свою тираду, все же решил ему помочь. И с Антоном, чью машину он разбил, не придется иметь дело, с ним Огнев поговорит. Да за друга Антона он его никогда не считал, так, общие интересы, да и никто из них другом то никогда и не был, отец наверно прав, кроме, конечно же, Сати. Как же он теперь будет без ее общения, ладно думается этот инцидент, надолго не затянется, два, три дня, а там глядишь все утрясется. В общем, для Макса все складывалось более чем все удачно, а впрочем, как всегда.
Аркадий Борисович, тем временем взяв в руки мобильный телефон, набрал номер Тины.
Да, слушаю тебя папа, послышался в динамике голос Тины.
Привет дочка, как дела?
Пап, ты чего? Какие дела? Мы только утром с тобой общались.
Ну да, конечно, у меня к тебе дело.
А я думала, что соскучился, язвительным тоном произнесла Тина, ладно, какое у тебя там дело?
Вашей группе новые люди нужны?
Ты чего пап, решил к нам в волонтеры податься, твои клиенты толстосумы тебе уже не в кайф? произнесла позитивная Тина.
Да я не за себя прошу, я
Так пап, если ты таким способом решил спрятать правосудия своего жулика клиента, то ты обратился не по адресу.
Нет не жулика, брата твоего.
Макса? А что случилось?
Ты понимаешь, мне не нравится его круг общения, может у вас он найдет достойных друзей.
Что-то отец ты больно темнишь, ну да ладно, мы завтра утром отправляемся в поселок Светлов, там ребенок пропал, отъезжаем от станции Гатиха, мы его будем ждать к восьми утра.
Спасибо тебе Тина.
О, наконец-то дожила, когда отец меня по имени назвал, вновь съехидничала Тина.
Ну не начинай.
Ладно, ладно, не буду, ну, в общем, мы его будем ждать.
Спасибо, удачи вам.
Будь здоров отец, целую, произнесла Тина и отключила телефон.
Аркадий Борисович еще какое-то время смотрел на погасший экран телефона, затем окрикнул сына:
Максим, собирай вещи, ты завтра уезжаешь.
Гулом в ушах стояли слова сотрудника полиции, о том, что мне необходимо явиться во второе отделение морга, для опознания тел Ольги, Елизаветы и Екатерины Князевых. Я до последней минуты, до самого последнего мгновения, не хотел верить в случившееся. Но, факты вещь упрямая, таких совпадений в именах и фамилии, один на миллион. Но все же я ехал в морг в надежде, что мне посчастливиться и этот самый миллионный билетик, достанется мне.
Даже сейчас, находясь поздним вечером, на том самом злополучном перекрестке, мне в память, словно кинжалом врезались кинокадры момента опознания. Эта жуткая атмосфера городского морга, эти обшарпанные стены и в завершении всего этого, трупы, обвернутые в белые простыни, лежащие прямо на полу вдоль стен, так как " посетителей " оказалось очень много, мест на всех не хватило, в совокупности представляли поистине страшную и в тоже время унылую картину. Вот где режиссер почерпнет вдохновения для снятия сцен в каком-нибудь триллере. Эхом отдающие шаги от бетонного пола, поневоле совпадало с биением ритма моего сердца. Я шел вдоль длинного коридора, в глубине себя я надеялся на то, что этот коридор еще не скоро закончится, чтоб оттянуть время до встречи с той картины, которая откроется моим глазам. Но в тоже время хотелось как можно быстрее все это закончить. Господи, у меня разногласия с самим собой, наверно люди так и сходят с ума. Проходя мимо очередного бедняги в белой простыне, мне невольно вспомнилось выражение о том, как расшифровывается слово " морг " место отдыха разочарованных граждан. Моя воля, я б автора этих строк заставил съесть свой собственный язык. Это ж надо, "разочарованных" граждан, а если граждане не хотели этого? А так получилось? Стечение обстоятельств, не повезло людям, просто оказались не в том месте, не в тот час. Я, никогда не замечал, до момента последних часов, что склонен к философским размышлениям. Преобладающая эмоциональность, вдруг сменилось небольшим сдвигом в мышлении, от этого почему-то становилось страшно, я испугался за себя. Я стоял и наблюдал за проходящими мимо меня людьми, кроме разбитого остановочного пункта, ничего больше не напоминало о случившейся несколько часов назад трагедии, как будто ее и не было вовсе. Перед моими глазами до сих пор стоит картина опознания, когда я смотрел на мертвое лицо своей жены и своих дочерей, на их умиротворенные, бледные с посиневшими губами, лица. Почему-то я не мог дать волю своим чувствам, я не смог заплакать, мне просто не хотелось, словно эта эмоция была заблокирована. И только сейчас, спустя шесть часов, меня вдруг прорвало. Вначале текли обычные скупые мужские слезы, а когда ко мне пришло осознание безвозвратной утраты, я не смог себя более сдерживать. Я орал, я кричал, во все горло, я был словно вулкан, который всей мощью освободил лаву своих эмоций. И вконец обессиленный, я упал на колени, закрыв ладонями свое лицо.