Ливень между тем стал столь яростным, что шум капель по карнизу натурально напоминал бешеную барабанную дробь. Вода уже полностью покрывала колеса припаркованных автомобилей, а потоки на тротуарах превратились в широкие реки. Тучи сгустились настолько, что было похоже, будто сейчас не 11 утра, а девять вечера. Дождь не ослабевал. Желтая бочка-прицеп с квасом у соседнего дома уже наполовину ушла под воду. Во дворе вдруг показался мужик, плывущий в оранжевой надувной лодке. Я слегка опешил от такого поворота, даже забыл сказать об увиденном друзьям, только оцепенело наблюдал, что будет дальше. Мужик тем временем долго копался внутри лодки, а потом достал удочку! Закинул прямо посреди двора и
Да, видимо, тебе совсем «Герои» не по кайфу, Эрни легонько похлопал меня по щекам. Подъем!
Я лежал на кровати рядом с компьютером. Ребята, похоже, только что закончили партию. Резко вскочив, я в два прыжка добрался до окна и выглянул на улицу. Там моросил мелкий дождь. Никакого океана, а тем более рыбака в надувной лодке во дворе не было.
Ты че? усмехнулся Паша. И неподвижно застыл, смотря мне в глаза.
Я уже ждал, что это начнется, но не думал, что так скоро. Буквально только что я в очередной раз незаметно заснул, а уже через несколько секунд начался «видеосеанс» со старыми воспоминаниями. Снова «пауза» окружающего, снова «экран», снова то, что я видел когда-то, но уже успел подзабыть. Мы с Максом стоим у двери Пашиной квартиры, зная, что там, внутри, собралась вся орава с нашего дома. Паша позвал всех к себе, пользуясь отсутствием родителей, чтобы всем вместе посмотреть что-то по видику. Я и Макс тогда сослались на какие-то дела и не пошли, а на самом деле задумали розыгрыш, который сейчас и воплощали в жизнь. Я нажимаю кнопку звонка, предчувствуя веселье. Макс готовится к своей роли. У него тем летом первым из всех нас начал ломаться голос, и при должном содействии в виде нарочной «басовитости» его уже было не отличить от взрослого. Этим мы и готовились воспользоваться. Несколько секунд и настороженный вопрос Паши с той стороны двери: «Кто там?» Макс изо всех сил занижает голос и говорит: «Сынок, это я». По ту сторону трехсекундная тишина и взволнованный ответ: «А, хорошо, сейчас, пап». Мы с Максом сквозь дверь слышим, как внутри все переполошились от внезапного визита Пашиного отца (который совсем не любит гостей), и еле-еле сдерживаем смех. Спустя минуту наши перепуганные друзья открывают дверь, и мы разливаемся диким хохотом на весь подъезд. А еще через пару секунд нас оглушает грозным басом уже настоящий голос отца Паши: «Это что за сборище?» В суматохе и шуме мы не заметили, как внезапно прямо за нашими спинами появились Пашины родители. Вся дворовая орава спешно покидает квартиру. Паша хочет выйти с нами, но его задерживает отец, заводя внутрь. Сквозь дверь мы слышим их диалог. Отец отчитывает сына, тот неуклюже оправдывается, говорит, что это его друзья. Отец повышает голос, говоря о Юре своем племяннике и Пашином двоюродном брате, убитом в бандитских разборках пару лет назад. Отец говорит, что у Юры тоже все начиналось с «просто друзей», и надо быть внимательным к людям вокруг себя. Паша не выдерживает и выбегает из квартиры под слова отца вслед: «Не удивлюсь, если скоро своих дружков попросишь из ментовки вытаскивать». На этом сеанс кинопамяти обрывается, и я возвращаюсь в реальность.
Эрни и Паша так же сидели за компьютером и смотрели на меня. Я не понял, заметили ли они, что я довольно долго умом был не здесь, или для них, «висящих на паузе», времени ни прошло ни секунды. Скорее было похоже на второй вариант.
Слушайте, какая-то фигня происходит, сказал я, потерев глаза.
Я впервые решился рассказать друзьям о том, что незаметно проваливаюсь в сон, и о том, что сновидение при этом настолько реалистично, что отличить его от жизни невозможно. А также о том, что вскоре после этого смотрю старые воспоминания как кино. Вкратце пересказал все случаи засыпания и спросил, не было ли у кого-то чего-то подобного. Ребята слушали, иногда переглядываясь, и выглядели так, словно совсем не удивлены моему рассказу. Когда я закончил, Эрни сказал:
Поздравляю, это и есть сонная болезнь. Причем в обостренной стадии.
Почему в обостренной? не понял я.
Потому что в обычной не снятся сны, ответил мне Паша, поправляя очки. Там ты просто засыпаешь и ничего не видишь. Ну, как сознание теряешь.
Ага, кивнул Эрни. А вот некоторым в это время что-то снится. Ну, на самом деле не так уж и редко это: по моим прикидкам, у четверти всех засыпающих. Только об этом, типа, не принято говорить.
Почему? удивился я.
Ну, вот так, Эрни пожал плечами. Те, кому что-то снится, молчат. Это вроде как недугом считается. Типа, ты немного того
Чего? мне стало обидно. Я, типа, псих?