Возьми в руку.
Приказывает, тяжело дыша. Орган тем временем начинает чуть шевелиться и становится еще больше. Неосознанно отшатываюсь назад. Министр хватает за волосы и возвращает на место.
Может связать тебя? Бегать за тобой не собираюсь.
Не надо, шепчу чуть слышно и смотрю на мучителя умоляющими глазами. Я сама. Извините.
Давай! прикрикивает снова, а глаза столь дьявольски горят, что смотреть невыносимо.
Возвращаю взгляд к паху. Тянусь пальцами к стоящему колом члену. Медленно глажу, размазывая влагу, осторожно провожу по набухшим венам. Стараюсь не думать, что скоро эта штуковина окажется во мне. Разве это возможно?
Теперь то же самое губами и языком.
Сказанное с трудом добирается до моего сознания из-за сбивающегося дыхания мужчины и собственного пульса, барабанящего в висках. Запрокидываю голову, продолжая ласкать член рукой. Министр не смотрит прикрыл глаза, выражение лица отсутствующее, губы яркие, будто он только что кусал их. Хочу сказать, что не понимаю, чего он хочет, но предчувствую новую вспышку гнева. Собрав в кулак всю оставшуюся смелость, медленно тянусь к той части тела Министра, что назойливо маячит перед самым носом. Осторожно целую сжатыми губами, зажмурившись и стараясь не дышать. Слишком резкой кажется смесь запахов, добрую половину из которых не могу определить это и дорогое мыло, и хороший парфюм, и кожаная одежда. Так редко контактирую с кем-то мужского пола, что все это кажется чуждым, противным, противоестественным. Министр же не замечает моего замешательства. Хриплое дыхание переходит в чуть слышные стоны, а я всего лишь целую его, куда сказано. Едва успеваю немного привыкнуть к происходящему, как Министр снова хватает за волосы и велит открыть рот. Быстро выполняю, не желая злить. И почти давлюсь от неожиданности, ведь Министр в ту же секунду запихивает орган почти на всю длину. Всесильные боги и великая дева
В детстве мы с приятелями играли на заброшенных заводских прудах. Рядом бил чистейший подземный источник. Набирали эту холодную прозрачную воду в рот и замирали, глазея друг на друга. Выигрывал тот, кто вытерпит дольше. Обратно в квартал победитель шел налегке, а его ведра тащили остальные. Сейчас я постаралась сделать то же, что и в далеком детстве. Распахнула глаза, чтобы понимать, что происходит, сомкнула губы вокруг горячей плоти и стараюсь размеренно дышать через нос. Снова ощутимо мутит сказывается голод и мерзейшее ощущение от действий Министра.
Хорошая девочка, шепчет мужчина чуть слышно и гладит второй рукой по голове. Маааайрааа.
Зачем-то тянет мое имя, будто пробуя на вкус, как я его кожу. Потом еще крепче вцепляется в волосы и начинает двигать бедрами. Уже через пару секунд лежу на полу, задыхаясь от рвотных позывов. Министр что-то недовольно бурчит про неудобных девственниц не очень поняла, о чем он. Хочется и провалиться сквозь землю и взмолиться со слезами, чтобы отпустил. Ужасно хочу очутиться дома, на своем тюфяке. Спрятаться от всего света под тонким дырявым шерстяным пледом и забыть обо всем, что по какой-то нелепости случилось именно со мной.
3.
В себя пришлось прийти быстро. Министр сунул мне в руку бокал все с тем же содержимым, а сам ушел вглубь комнаты. Туда, где одиноко стоит огромная кровать. По пути мужчина стал снимать одежду части униформы имперских гончих поочередно оставались на полу. Меня начало нешуточно колотить увидеть главную гончую вот так запросто, без одежды, будто обычного человека из кожи и костей. А не закончится ли эта ночь улыбкой от уха до уха? Ведь для быстрого секса вовсе необязательно раздеваться. Жители квартала всегда и во всем торопятся. И в этом по слухам тоже. Обнажение роскошь и выражение доверия к партнеру. Возможно, во дворце все иначе.
В два глотка осушила бокал, прокашлялась в очередной раз, изо всех сил сдерживая тошноту. Как же есть хочется. И чтобы все это поскорее закончилось. Слышу свое имя, поднимаюсь и иду к кровати. Министр уже там, развалился абсолютно голый и рассматривает себя в зеркалах на потолке. Не особо довольное у него выражение лица. Может, с ним что-то не так? Я, конечно, не пойму. А если пойму, то эту тайну придется хранить до самой смерти.
Майра, ну где ты там? недовольно шипит. Или думаешь, стояк вечный? Упустишь время, придется снова рот открывать. И на этот раз мне будет наплевать, захлебнешься ты собственной рвотой или нет.
Озвученные перспективы подхлестнули не хуже кнута, с которым Министр, если верить народной молве, почти не расстается. Моментально перешла на бег и рухнула на колени рядом с кроватью. Не знаю, зачем. Просто мы на этом остановились.
Иди ко мне, прошептал чуть слышно, накручивая на палец локон моих волос.
Забралась на высокую кровать и села на самый край. На Министра стараюсь не смотреть. Это первый голый мужчина в моей жизни, и мне еще более не по себе, чем десять минут назад. Алкоголь снова кружит голову, тошнота отступила. Хочется отыграть свою роль до конца и уйти. Мужчина тянет за плечо и укладывает спиной на себя. Одной рукой продолжает гладить по волосам, а другой снова тянется к низу живота. Теребит светлую поросль, трет и гладит. И явно чего-то ждет. Не пойму чего. Жутко стыдно, стараюсь не двигаться и ничем не мешать ему. Свои желания Министр никак не озвучивает, лишь недовольно выдыхает.
Иди поближе, оставляет мое лоно в покое, а сам садится.
Переворачиваюсь и залезаю на кровать. Простыни подо мной скользят, не понимаю, что знать находит хорошего в этой чудовищно дорогой, но такой неудобной ткани. Мужчина нависает, тянется губами к лицу, периодически целует щеки, лоб, губы. Да везде, где может достать. Хочу лечь на спину, но Министр останавливает жестом, и велит развернуться. Послушно укладываюсь на живот, чувствуя, как мурашки ползут по спине. Я ведь так совсем ничего не увижу. Не буду знать, что делает и что собирается делать. Мужчина раздвигает мои ноги и устраивается между ними. По шее скатывается капелька пота, он водит членом по моим ягодицам. Какой же большой и твердый Внезапно внизу становится горячо, мокро и очень больно. Вцепляюсь в простыни пальцами и зубами, чтобы не закричать. Почему так больно? Всем ведь нравится секс. Еще подростками в квартале начинают говорить об этом, загадочно закатывая глаза. И все ждут начала взрослой жизни, чтобы приобщиться к такому нехитрому удовольствию. Одному из тех, что нам доступны.
Мужчина переводит дыхание, а я чувствую себя так, будто вот-вот распадусь на несколько частей. Потом Министр начинает двигаться быстро, выходя почти на всю длину и снова возвращаясь в меня. Практически теряю разум от раздирающей боли. В полузабытьи, прикусив нижнюю губу, пытаюсь вывернуться, двигая бедрами. Министр моментально приводит в чувства, отвесив болезненный и обидный шлепок по заднице. А потом и вовсе хватает за плечи обеими руками и удерживает таким образом до конца. Хотя вскоре это уже и не требуется. Я просто лежу, уткнувшись в постельное белье и тихо подвываю, глотая слезы и молясь всем богам. Внезапно боль разрастается до белой пелены перед глазами, а темп мужчины становится нестерпимым. Министр хрипло стонет в голос и уже без всякого ритма дергается во мне. Внутренности заливает чем-то горячим, отчего становится только хуже. Неожиданно все прекращается. Мужчина скатывается с меня и, полежав немного рядом, куда-то уходит. Горько плачу, не смея не то что встать, но даже двинуться без разрешения. Чувствую, как что-то струится из меня на постель. Конечно же, я все здесь запачкаю. Как же стыдно В трущобах женщины никому не показывают первую кровь. Это считается грязным и некультурным.
Не знаю, сколько проходит времени. Кажется, я немного задремала от усталости и пережитых эмоций. А когда пришла в себя, в комнате горели свечи, а за окном совсем стемнело. В квартале все давно сидят по домам. Тете наверняка уже рассказали, что со мной случилось. Волнуется, наверное. Как же теперь домой доберусь? Медленно сажусь, стараясь не делать резких движений. Внизу живота все горит. Чувствую себя грязной и липкой. Кровь и семя застыли неприятной коркой. Подо мной ожидаемо небольшое бурое пятно. Что же делать? Просто уйти или подождать когда обо мне вспомнят? А вспомнят ли? И как я пойду? Даже то нелепое платье, в котором пришла сюда, также и лежит лохмотьями у стола. Одежда Министра, кстати, тоже все еще разбросана. Но если нацеплю китель главной гончей, меня точно завтра же четвертуют на площади перед замком.
К счастью, обо мне все же вспомнили. Та же женщина пришла и увела обратно в купальни. Снова помывка, потом врач. На этот раз уже абсолютно все равно, что мужчина осматривает меня там. Доктор заметно хмурится, велит мыться каждый день и наносить мазь. Тюбик оставляет на краю ванной и уходит. Вернувшаяся женщина протягивает одежду. Хвала всем богам, вещи целые и вполне пристойные. Медленно одеваюсь перед зеркалом на кого же я похожа Губы искусаны и припухли, глаза красные, сама бледная. Такое чувство, будто в застенках Министра побывала, а не в спальне. Платье выдали красное. Цвет лояльности действующему режиму. Покрой обычный строгое, длинное. Тысячи девушек ежедневно ходят в таком на службу. Но у меня, конечно, не было ничего подобного. Для работы на фабрике такая одежда не нужна. Как и плотные чулки, и серые закрытые туфли. Покрутилась, разглядывая себя. Ко мне такой ни у кого вопросов не возникнет что я во дворце делаю. Мелкая служащая бесчисленных канцелярий.