Она должна учиться хорошо, несмотря на сильную усталость и нежелание спорить, дядя оставался непоколебим.
Кому должна?
Себе.
Так если себе, почему ты едешь это контролировать? не понимала девушка.
В таком возрасте за детьми стоит приглядывать.
Про что ты говоришь? насторожилась Динна.
Про всё.
Это не смешно. У Корнелии есть голова на плечах.
Динна, я не понимаю твой тон, сурово заметил мужчина. Корнелия несовершеннолетняя, я её официальный опекун и имею права следить за всеми сферами её жизни.
Но племянницу уже было не остановить.
Ты устраиваешь ей тотальный контроль вместо того, чтобы дать свободу, и придираешься к любым мелочам, не замечая главного. Вспомни, как ты запретил ей неделю гулять в лесу из-за тройки по математике! Ну разве можно так с ней обращаться? негодовала Динна. А по поводу опеки у меня к тебе отдельный разговор.
И какой же? Филипп поднял голову и посмотрел на неё каменным взглядом. Но девушка не дрогнула.
Я уже говорила об этом. Я хочу, чтобы ты передал опеку над Корнелией мне.
Исключено.
Она моя сестра! повысила голос Динна. Нежелание идти на компромисс и категоричные ответы Филиппа выводили её из себя. Я общаюсь с ней каждый день, я слушаю её, я понимаю её чувства. А всё, что делаешь ты приезжаешь в школу всякий раз, чтобы прочитать ей нотацию или наказать её.
Мужчина лёг на кровать и закинул руки за голову это ещё больше не понравилось Динне.
Ты даже не интересуешься, что она хочет, в каком она состоянии, как прошёл её день в конце концов!
Скажи, ты считаешь себя хорошим человеком? спросил Филипп.
Что за вопрос? Я скажу «да», а ты надавишь мне на жалость и скажешь, что тебя оскорбляет моя просьба о смене опекуна?
Нет. Я скажу, что я воспитывал тебя с восьми лет. И если ты считаешь себя хорошим человеком, в этом есть моя заслуга. Тебе тоже было сложно, как Корнелии сейчас. Но раз ты выросла той, кем ты выросла значит я не так уж неправ в своих методах воспитания?
Девушка отрицательно покачала головой.
Нет. Ты не можешь нас так сравнивать. Ко мне ты никогда в жизни так не придирался, как к ней. А если бы придирался, я бы забрала сестру и сбежала несмотря на то, что ты брат моего отца, жёстко отчеканила Динна. У меня не железные нервы, и у Корни тоже. Она готова воспринимать замечания, которые реально важны. Она без вопросов понесёт наказание за действительно серьёзный проступок как в своё время несла я! Но ты наказываешь её за каждый просчёт, ты следишь за ней постоянно, ты приезжаешь в школу тогда, когда ни я, ни она об этом не знают. А если я прошу тебя изменить своё отношение к ней, ты тычешь мне пальцем в бумажку об опекунстве и говоришь, что имеешь полное право воспитывать её так, как хочешь!
Филипп молчал. Динна знала, он делает это специально чтобы показать ей, как она своим многословием затыкает ему рот. Но девушка замолчала и давила в себе другие слова, чтобы не продолжить обвинять дядю иначе диалог не состоится.
Как минимум на две вещи я имею право вне зависимости от опекунства, сказал Филипп после долгой паузы, первое отдохнуть от тяжёлой работы, второе с девяти утра до десяти вечера приехать в школу и осведомиться об успеваемости своей племянницы.
Динна смотрела на него и понимала, что разговора больше не будет. А время поджимало: ей пора бежать на работу. Мысль о страшном ограблении снова вернулась.
Вопрос об опеке не закрыт, бросила она, покидая комнату.
***Корнелия лежала, уставившись в потолок, и думала о странном повороте событий на уроке истории, когда в комнату вихрем влетела отличница Катя: косы растрёпаны, лицо красное, явно заплаканное. Она с грохотом хлопнула дверью, бросила книжки на свой письменный стол и рухнула на кровать, отвернувшись к стене.
«Как хорошо, что у меня есть суперспособность не убиваться из-за оценок», подумала Корнелия, непонимающе глядя на свою соседку.
Плохое настроение одноклассницы было очень некстати, ведь именно Катя Ярцева могла наиболее полно описать ситуации с учительницей истории. Сегодняшний случай далеко не единственный, и если Валерия Владимировна и вправду одна из одарённых, которые скрывают свои способности и пользуются ими втихаря, нужно срочно сообщить о ней в полицию эспесов. Непосвящённые зачастую не останавливаются на мелких пакостях вроде выставления четвёрок круглым отличницам.
Страх опоздать с разоблачением эспеса пересилил нежелание начинать разговор с Ярцевой.
Катя, позвала Корнелия.
Отвали, буркнула та в подушку. Действительно, чего ещё можно ожидать от отличницы, получившей неожиданное разнообразие в своём табеле оценок.
Ты сильно расстроилась?
А что, блин, не видно?! сразу крикнула Катя.
Я понимаю, как тебе грустно попыталась продолжить девушка, но соседка тут же её перебила прямо как учительницу на уроке:
Нихрена ты не понимаешь! Равно как не понимаешь историю, и уж точно не знаешь её на «отлично!» выпалила та.
Ты права, стараясь не повышать голос, мягко проговорила Корнелия. Сегодня мне просто повезло, что меня спросили тот вопрос, который я знаю лучше других, она знала, чем зацепить свою соседку.
Вопросы задают, а не спрашивают это во-первых, клюнула Катя, не упускающая ни единой возможности кого-то исправить, а во-вторых, тебе всегда везёт. А мне почему-то не везёт никогда, хотя я учу всё, а не как вы! со злостью в голосе выдала она.
Корнелия постаралась ответить как можно более спокойно, чтобы наладить диалог:
Мне кажется, Валерия Владимировна немного предвзята по отношению к тебе. Она ведь не в первый раз тебе снижает, да?
Конечно, не в первый. Она ненавидит меня за то, что я знаю историю лучше, чем она, Катя Ярцева перевернулась на спину и скрестила на груди руки.
Корнелия чуть не подскочила на кровати от такой наглости. Иметь дело с высоким самомнением сомнительное удовольствие. Но сейчас нужно потерпеть, раз отличница постепенно пошла на контакт, иначе тайна исторички так и останется тайной.
Ты всё время чувствуешь, что тебя заваливают? поинтересовалась Корнелия.
Да эта стерва просто узнаёт, какую тему я знаю хуже всего. И спрашивает именно её.
И как ей это удаётся?
Катя невольно сжала кулаки.
Она читает мой ежедневник.
У тебя есть ежедневник?
Да. Там я вычёркиваю то, что сделала, и оставляю то, что не повторила, это помогает мне подготовиться лучше.
Корнелия задумалась.
Но твой ежедневник ведь всегда при тебе
Нет. Во время уроков я кладу его в ящик стола.
Вот в этот, у нас в комнате? Корнелия указала на рабочее место соседки.
Да.
Подожди, в недоумении произнесла девушка, ты считаешь, что Валерия Владимировна роется в чужих вещах?
А ты как думала? Она готова на всё пойти ради того, чтобы унизить меня перед всем классом!
Катя даже не сомневалась в своих словах. И вправду, как ещё можно объяснить свои четвёрки на контрольных? Благо её собеседница понимала, что существуют эспесы и вот тут дело принимает совсем другой оборот.
Катя, а ты не замечала чего-то странного на уроках истории?
Она поняла, что сморозила глупость, слишком поздно. Отличница уставилась на неё так, словно готова была по команде в любую секунду наброситься и разорвать на мелкие кусочки.
Представляешь, замечала, сквозь зубы прошипела девушка. То, что моей бестолковой однокласснице поставили «отлично» за предмет, в котором она знает только годы Великой Отечественной войны! Интересно, почему безмозглым дурочкам всё сходит с рук?! выкрикнула Катя, снова отвернулась к стенке и замолчала. Продолжать теперь точно бесполезно: Ярцева ещё недели две будет припоминать всем своё фиаско, а говорить по делу так и не станет.
Корнелия призадумалась. Ежедневник, конечно, неплохо объясняет сегодняшний случай, но, во-первых, он есть только у Кати, а во-вторых, взрослая учительница вряд ли станет заходить в комнату старшеклассниц и копаться в их личных вещах, чтобы потешить своё самолюбие. Если Ирину Евгеньевну, школьного завуча, ещё можно заподозрить в подобных деяниях, то Валерию Владимировну точно нет.
Корнелия поднялась с кровати, просунула ноги в балетки и вышла в коридор пусть Катя побудет одна, наедине со своими печальными мыслями. Мимо пробежало несколько пятиклашек; открылась дверь соседней комнаты девочек, и оттуда выглянул высокий парень в очках.
Это был Гоша, ботаник из одиннадцатого класса. Корнелия не раз встречала его в своей комнате: они с отличницей Катей корпели над разными энциклопедиями за её рабочим столом. Кто кому помогал делать уроки, выяснить было невозможно.
Увидев Корнелию, Гоша сразу направился к ней. Они не были друзьями, но всегда перекидывались парой слов при встрече.