Видно, много накопилось у женщины того, что хотелось передать дошколятам.
«И у Маши Школьник, и у других дореволюционных террористов одна на всех незатейливая история, ведущая человека к поступку, если убийство вообще позволительно так называть. Конфликт с родителями, со средой, манящие огни большого города Увлечение символистами, оккультные общества, игры с Востоком Душа, отвергшая вместе с предками их веру в Бога, требует своего. Но все эти желтые занавески и вертящиеся тарелочки быстро приедаются, а девочки-мальчики успели начитаться Маркса с Бакуниным, и тяга к чему-то свеженькому и остренькому прямиком ведет их в революцию. Ужас в том, что в этой среде вскоре обнаруживается та же пресность и скука. Идти на фабрику листовки работницам раздавать? Это действительно неинтересно. Совсем иное дело выйти на площадь и швырнуть пудовую адскую машину, чтобы назавтра про тебя во всех газетах написали.
Пресловутая классовая борьба звук пустой, а вот какая-нибудь Брешко-Брешковская, бросившая ради дела месячного сына, это уже по существу. Или другая мамаша, обмотавшая своего младенца динамитом, перевозя его по железной дороге: ребеночка жандармы обыскивать не станут. Массовый приход в революцию женщин, столь трогательно воспетый Максимом Горьким, тот же религиозный выверт, духовная подмена. Перед глазами террористок стояли образы святых мучениц из книжек, читанных в детстве бабушкой на сон грядущий. Отказываясь от роли матери, жены и домохозяйки, они будто уходили из мира, совершали своего рода постриг. Срезали косы, одевались нарочито небрежно, отказывали себе в дамских слабостях Мужчины обращались к ним, как к равным себе, товарищ и поручали самые рискованные акции: баба, если что, погибнет, но не подведет»[2].
Самым кровавым террористическим актом «Народной воли» стал взрыв в Зимнем дворце 5 февраля 1880 года. Андрей Желябов настаивал на том, чтобы ограничить количество используемой взрывчатки: его ужасало предполагаемое число жертв. Исполнитель теракта Степан Халтурин, работавший в Зимнем дворце столяром-краснодеревщиком, не соглашался: «Число жертв все равно будет огромно. Полсотни человек будут непременно перебиты. Так лучше уж не жалеть динамита, чтобы по крайней мере посторонние люди не погибли бесплодно». В том, что немало посторонних погибнет, никто не сомневался.
Общее число пострадавших прислуги и чинов лейб-гвардии Финляндского полка, несших в тот день караульную службу во дворце, составило 11 убитых и 56 раненых. Жертвами покушения стали недавние крестьяне, во благо которых был организован теракт. Исполнительный комитет «Народной воли» в прокламации по поводу покушения «объяснился»: «Пока армия будет оплотом царского произвола, пока она не поймет, что в интересах родины ее священный долг стать за народ против царя, такие трагические столкновения неизбежны».
1 марта 1881 года взмах платочка Софьи Перовской означал не только смертный приговор императору Александру II. В результате двух взрывов ручных бомб было ранено девять человек из свиты и конвоя, а также одиннадцать полицейских и прохожих. Смертельными оказались ранения казака Александра Малеичева и крестьянина Николая Захарова, четырнадцатилетнего мальчика из мясной лавки.
И казалось бы, причем тут Запад?
Всплеск терроризма в стране пришелся на русско-турецкую войну 18771878 годов, когда Санкт-Петербург решал, брать Стамбул сейчас или повременить. У «профессиональных» народовольцев, как по мановению волшебной палочки, появилась динамитная мастерская, потом самые совершенные бомбы, промышленно произведённые не в России, мощная взрывчатка, конспиративные квартиры, своя типография, огромные денежные средства. При подготовке терактов денег они не считали.
Небывалый рост финансовой состоятельности народовольцев совпал с принятием политической программы организации. Ее 4-й пункт провозглашал: «В состав теперешней Российской Империи входят такие местности и даже национальности, которые при первой возможности готовы отделиться, каковы, например: Малороссия, Польша, Кавказ и проч. Следовательно, наша обязанность содействовать разделению теперешней Российской Империи на части соответственно местным желаниям».
Ничего не скажешь! Британские спецслужбы всегда умели прикрывать свои вожделения «местными желаниями».
Кураторы и спонсоры наивных и глубоко провинциальных народовольцев, совершенно не ведавших, что творят, убили царя в день, когда он направлялся на подписание первой в России Конституции. Но главная вина монарха состояла в том, что «варвар» посягнул на интересы Британии в Турции и в США, куда ушли две русские эскадры контрадмиралов Лесовского и Попова Атлантическая и Тихоокеанская.
Ничего не скажешь! Британские спецслужбы всегда умели прикрывать свои вожделения «местными желаниями».
Кураторы и спонсоры наивных и глубоко провинциальных народовольцев, совершенно не ведавших, что творят, убили царя в день, когда он направлялся на подписание первой в России Конституции. Но главная вина монарха состояла в том, что «варвар» посягнул на интересы Британии в Турции и в США, куда ушли две русские эскадры контрадмиралов Лесовского и Попова Атлантическая и Тихоокеанская.
Американские газеты тогда писали: «Русский крест сплетает свои складки со звёздами и полосами». Англичане, скрипнув зубами, отказались от вмешательства в гражданскую войну между Севером и Югом и бросили на произвол судьбы в России уже подбитых ими на восстание поляков. За эту блестящую геополитическую операцию заплатили своими жизнями и русский царь, и американский президент. Это была британская месть в упаковке, не имеющей, на первый взгляд, к этим событиям никакого отношения.
Следующий ураган террора Россия пережила во время русско-японской войны. В эти годы, несмотря на все усилия агентов британского влияния в русских штабах, судьба японской армии, а значит, и британских инвестиций, висела на волоске, и нужна была соломинка, способная сломать хребет верблюду. Таковых было две: революционная коса смерти (с 1904 по 1917 год в России было совершено свыше 22 тысяч терактов) и поздравительные телеграммы в адрес Микадо от «прогрессивной русской интеллигенции». Впервые за всю отечественную историю целая каста людей, кормящихся за казённый счёт, поздравляла чужую армию с победами над Россией.
Ленин, написавший в 1915 году, что «революционный класс в реакционной войне не может не желать поражения своему правительству», не изобретал ничего нового, а просто озвучил настроения, которые уже десять лет пышно цвели в среде отечественной интеллигенции. Пройдёт еще двадцать лет, вырастут и встанут «на крыло» дети высокообразованных нигилистов, и в сороковые годы ХХ века «цветочки» превратятся в «ягодку» власовской армии, воюющую с оружием в руках против собственного народа.
До сих пор мучает вопрос: могло ли быть по-другому в стране, окружённой внешними врагами, где опора государственности привилегированное дворянство уже полторы сотни лет паразитировало на собственном Отечестве, стремительно вырождаясь и превращаясь из носителя патриотизма в гнездо всевозможных пороков? Был ли вариант сменить печальное сползание в болото исторического забвения на стремительный взлёт без революционной разрухи, миллионов эмигрировавших и погибших в Гражданской войне, разуверившихся и скончавшихся от болезней и голода? Насколько оправданным средством дератизации являлся поджог всего здания? Так ли необходимо было «сносить всё до основания»? Ведь затем пришлось по крупицам воссоздавать разрушенное техническую и научную элиту, заводы и фабрики, памятники Нахимову и Суворову, офицерское достоинство, возвращать золотые погоны и звания, учреждать ордена императорских полководцев, восстанавливать патриаршество. И делать это не из любви к архаике. Просто в какой-то момент стало ясно: страна, лишённая корней, не опирающаяся на вековую историю, не уважающая героев прошлого, в противостоянии с Западом будет гарантированно раздавлена. Поворот лицом к дореволюционной истории породил ещё одну трагедию те революционеры, кто осознал эту необходимость, вынуждены были физически уничтожать тех, кто сопротивлялся.
И революционер Джугашвили превратился в красного императора, карающего хулителей России, по крупицам воссоздающего и преумножающего величие и славу Советской империи, гимн которой начинался словами «сплотила навеки Великая Русь». Иосиф Виссарионович Сталин ужас для отечественных русофобов и непреходящий ночной кошмар для «наших западных партнеров»!
На его плечи лёг не только груз восстановления народного хозяйства после Гражданской войны, но и необходимость демонтажа революционных новоделов, несовместимых с исторической памятью и нравственными нормами русского народа. Набедокурено было много. Начиная с уродливого института «лишенцев» лиц «неправильного происхождения», лишённых гражданских прав, и заканчивая «Двенадцатью половыми заповедями революционного пролетариата» популярной работой советского психиатра Арона Залкинда, вышедшей в 1924 году и посвящённой вопросам упорядочения личной жизни мужчин и женщин в СССР на основе классовой, пролетарской этики. Но самый мощный удар был нанесен по совместному проекту отечественных нигилистов и западных пропагандистов, поющих дружным хором песни о прирожденном невежестве русских и вековой дикости России.