Расслабься, Алекс ободряюще похлопал Матти по плечу, махнул Йонне и операторам и поспешил прочь от школы.
На самом деле Алекс не был так уж уверен, что здесь ему все рады и, так же как и Матти, не жаждал незапланированных встреч с фанатами. Он остался в городе только потому, что хотел проверить одну свою неожиданную теорию.
***
Это было очень глупо.
Пока его пост в Инстаграм неистово набирал лайки, Алекс, дрожа от пронизывающего ветра и блядской мороси, что липла к волосам и лицу, искал то самое место, что окрестил «Ведьминым кружком». Не он окрестил Маркус. Впрочем, глупой эта затея была не поэтому.
Дело было в том, что Алекс не был уверен, что хорошо помнит, где находится это место, как и не был уверен, что оно сохранилось за прошедшие годы. Ему запомнилась промышленная свалка за мастерскими непригодные детали, шины и другие расходные материалы сваливали здесь, чтобы потом отправить на переработку. Такое складирование могло длиться годами, так как клиентов у мастерской даже за целый год накапливалось не слишком много и организовывать регулярный вывоз было нерентабельно. Именно поэтому Алекс рассчитывал, что «Ведьмин куржок» всё ещё сохранился.
Как минимум, огромное пустынное поле перед гаражом и ремонтным ангаром было в точности таким, как он помнил бескрайним и унылым, хорошо просматриваемым во все стороны. Отсюда была лишь одна дорога к мрачным зданиям мастерской. И сейчас на этой дороге кроме него никого не было.
«Он не придёт», крутилось назойливо в голове, но какое-то шестое чувство всё равно тянуло Алекса вперед, и он упорно шёл, поскальзываясь на мокрой траве.
«Ведьмин кружок» был на месте. Он разросся ещё больше, как показалось Алексу. Тогда он прятался в нём весьма условно Маркус в миг нашёл его среди шин и издевательски кричал, что Алекса не спасёт это укрытие. Сегодня старые колёса громоздились в три ряда, образуя целый лабиринт, затеряться в котором ничего не стоило.
Алекс поборол желание спрятаться сегодня он сюда пришёл не за этим. Шины были скользкими из-за снега, но Алекс всё равно, рискуя упасть, взобрался наверх самой высокой «башни», уселся и прикурил.
«Подожду ровно одну сигарету», пообещал он сам себе.
Однако за этой сигаретой последовала следующая, через пятнадцать минут ещё одна. Алекс уговаривал себя уйти, но казалось, если он сдастся сейчас, то неминуемо потерпит очередное поражение от Маркуса. Страшно было представить себе путь обратно, полный разочарования в себе, слабости перед призраками юности, которым он стал равнодушен. Алекс не мог смириться с этим Маркус должен был прийти.
И он пришёл.
Уже почти стемнело, и Алекс замерз так, что не хотелось даже двигаться. На него нашло какое-то странное оцепенение, близкое к медитативному. Он был здесь один, никто не знал, где он, если он тут останется, то никто его не найдет. Под конец Алекс мог лишь лениво думать о чашке чего-то горячего или лучше горячительного, и отстранённо наблюдать, как снежинки облепили его заляпанные грязью кроссовки. Без мыслей было хорошо и спокойно.
Слезай оттуда, позвал его Хейккиннен своим грубым, напоминающим лай голосом.
Ты ведешь инстаграм? Алекс спрыгнул вниз, рискуя переломать ноги. Вот это неожиданно, конечно! Я думал, парни вроде тебя выше этой гламурной чуши.
Он сцепил покрасневшие от холода пальцы в карманах. Очень хотелось попрыгать, чтобы согреться, но перед Хейккинненом скакать, конечно, было нельзя.
Как тебе моё фото? Алекс выгнул бровь. Скоро таких будет много промо нового альбома. Я назвал его «Страх».
Маркус посмотрел на него будто бы сочувствующе, но тут же сдвинул брови. Казалось, он сейчас разразится очередной гневной тирадой.
Пойдем, вместо этого он махнул рукой в сторону здания мастерской. Простынешь.
Это прозвучало так естественно, будто Маркусу было не привыкать проявлять заботу о нём, вот только Алекс не мог припомнить ни одного подобного случая за все годы их знакомства. Хотелось и пойти за ним, послушаться этого ровного уверенного тона, и воспротивиться чисто из вредности, как в детстве, когда родители наказывают тебе надеть шапку, а ты снимаешь ее за первым поворотом от дома.
Алекс выбрал «пойти» из чистого любопытства. Очень вряд ли, что Хейккиннен собирался его отмутузить они давно уже были не школьниками, тем более, за порчу «звезды» наказание было бы суровее, чем выговор от директора школы. Это Маркус тоже понимал. Наверное.
Вся задняя стена исписана любовными посланиями мне и группе, сообщил Алекс, чтобы не молчать. Раньше я там писал тоже.
Он смотрел в спину впереди идущего Маркуса, хотя в резко наступившей темноте были видны лишь её очертания. С задней стороны автомастерской фонарей не было или Маркус их не включал, так что Алекс шёл за ним почти наощупь.
И я, запоздало отозвался Маркус, когда они всё-таки вышли на пятачок перед гаражом, освещенный тусклой лампочкой.
Прозвучало это так, словно Маркус признался, что не просто писал признания их писали, кажется, все, а писал их именно ему, Алексу. Мысль была совсем глупая, такие как Маркус признаний точно не пишут, но Алекс не мог отделаться от этой идеи.
Заходи, снова поторопил его Маркус, когда пауза затянулась. Можешь взять плед, я поставлю чайник.
Все это казалось совершенно нереальным, невозможным. Маркус Хейккиннен приглашает его к себе в мастерскую, предлагает плед и чай. Алекс хотел было думать, что всё это часть какого-то розыгрыша, и что в мастерской сейчас обнаружится компания из тех, кто терроризировал его в школе, но там, конечно, никого не было.
Что-то ещё, помимо его всеобщей популярности, изменилось со времен школы. Возможно даже, что с приходом известности, он умудрился всё-таки завоевать уважение у Хейккиннена, а может, тому было просто любопытно пообщаться со звездой.
Такого интереса в жизни Алекса хватало. Как только его музыкальная карьера пошла вверх, к нему потянулись желающие так или иначе сблизиться, стать частью его успешной новой жизни. Кого-то Алекс посылал сразу, с кем-то действительно сходился. Как бы он не поносил в голове и вслух Матти, тот оказался в его жизни очень вовремя. Именно Матти открывал ему глаза на истинную сущность многих «приятелей», которые пытались оторвать себе кусочек Алекса или погреться в его лучах. Матти всегда оказывался прав как ни банально, но всем этим ребятам был нужен не Алекс, а его известность.
Если Маркус теперь тоже такой, то Нет. Алекс мотнул головой, отгоняя эту мысль. Он слишком давно знал Хейккиннена, чтобы поверить в такую перемену. Всё в его мире могло поменяться, но только не это: Маркус никогда не признавал чужой авторитет. Ему популярность Алекса наверняка была до лампочки, возможно наоборот, отвратительна даже. А жаль.
Алекс огляделся: мастерская выглядела так, как он и представлял себе инструменты, колёса, запчасти; в углу стол, потёртый диван, тусклая лампа. В целом здесь было, пожалуй, уютно.
Неплохо, прокомментировал Алекс. Всегда представлял себе, что тут больший бардак, а это не так.
Подумав, он всё-таки сел на краешек дивана.
Отец любил порядок, приучил меня тоже, нехотя пояснил Маркус, наливая воду в чайник из большой пластиковой бутылки.
Он щёлкнул выключателем, бряцнул чашками, доставая их из шкафчика над раковиной, зашелестел чем-то ещё, скрытым от глаз. Его спокойные неторопливые движения на мгновение даже заворожили Алекса. Всё происходящее от этого казалось ещё более нереальным: Маркус Хейккиннен готовит ему чай, он сам предложил это. Алекс не удивился бы, если бы прямо сейчас сработал будильник, и всё закончилось пробуждением.
Почему «Страх»? вдруг спросил Маркус, резко поворачиваясь к нему.
В тусклом свете лампы было плохо видно его лицо, но Алекс тут же почувствовал его тяжёлый выжидательный взгляд.
Ну, дети, подвергающиеся буллингу, как я, испытывают бесконечный страх годами, принялся объяснять Алекс, как на интервью, этот страх постоянно живёт с ними, в них самих, он не проходит, даже когда они дома, даже во сне. Но я хочу сказать всем этим детям, что я испытал это и знаю: пройдёт время и все изменится. Однажды те, кого боитесь вы, будут бояться вас!
Он надменно улыбнулся, как делал это много раз, рассказывая свою историю прессе.
Получилось у меня, получится и у других слабых!
В глазах Маркуса тут же мелькнуло разочарование это отозвалось неприятным уколом в груди.
Хуита, отбрил он безо всяких эмоций и снова отвернулся к вскипевшему чайнику.
Спустя минуту он небрежно сунул Алексу в руку горячую кружку, но даже не посмотрел на него, будто ему было неприятно, что он вынужден принимать у себя такого гостя.
Ну так и чего тебе от меня было нужно? спросил он, опершись о капот своей потёртой машины.
Ничего, надулся Алекс.
Их разговор сейчас был такой же неуютный, как и раньше, только теперь к нему примешивалось ещё и безразличие. В школе по крайней мере Маркус его ненавидел это было лучше такой холодности, какую он наблюдал теперь.