Господину Генерал-майору Дельпоццо.
Рапорт Вашего Превосходительства об освобождении майора Швецова получил, вместе со всеми войсками приношу мою благодарность за неусыпное старание, которое ваше превосходительство прилагали дабы возвратить сего достойного офицера. Поставленное сделанное Вами с кумыкскими владельцами нахожу весьма полезным хотя не совсем верю, чтобы они его удержали, ибо давшие связи и взаимные выгоды трудно разорвать, когда отдаление препятствует иметь беспрерывный и неослабный надзор. Таковые были сделаны прежде и всегда были нарушаемы. С нашей стороны не взыскивалось за преступление оных и тем более ободрялась дерзость. Начертанный Вашим Превосходительством план о походе на Сунжу и предместником моим Генералом от инфантерии Аишевым оставленный до удобнейшего времени и я равно отлагаю до окончания дел моих в Персии и моего возвращения. С сим непосредственно имеют связь и другие обстоятельства, требующие моего в Грузии присутствия, а потому и поручаю Вашему Превосходительству ни чего против Чеченцов не предпринимать. Крепость же на Сунже, о которой сообщал я прежде и словесно объяснялся с Вашим Превосходительством, непременно заложилось, что полагаю вами учинено. Присем случае я ожидаю, что чеченцы будут стараться препятствовать и быть может, что дойдет до драки, но как сие крепостца не в самом близком от них расстоянии, то и не предполагаю ничего важного на сей раз. Весьма необычное для Андреевцов и Костюковцов дело, уплачивать большие суммы за преступления на их земле сделанных, что до селе делалось безнаказанно, то потому и надеюсь я, что заплатя за выкуп майора Швецова будут они благоразумнее. Андреевцы, как вы уведомляете, просили оставить у них часть казаков, я благодарю весьма что не оставили, ибо в таком сильном народе надобно иметь то, чтобы вселяло в них уважения и некоторой страх. Есть ли они еще вызовутся с тем же желанием, прошу не отказывать, но сказать что вы на это истребуете позволения начальства. Со временем нам нужно будет устроить там крепость. О сем нужно внушать им что с тем вместе связаны собственные их выгоды, безопасность и свобода торговли. Дошли до меня слухи, что в Кабарде зараза. Прошу Ваше Превосходительство, пользуясь сим случаем, подтвердить им имели вашего о сделанном им мною предложения чтобы они выселишь на равнину, где гораздо удобное им будет или предостеречься от язвы или по крайней мере истреблять оную. Я писал о том духовному управляющему кабардинцами и особенно имеющему, большое на них влияние подполковнику князю Кучуку Дженхотову, коего сын теперь со мною. Прошу Ваше Превосходительство внушить им от себя, что я к возвращению моему ожидаю начала исполнения доброго моего им совета, а то невнемлющих умею я заставлять разными способами. Сего непременно надобно хотя со временем достигнуть. Уведомит меня Ваше Превосходительство, будут ли с войсками нашими при заложении на Сунже. Крепостцы, Ингушевцы, Гачаурцы, и Карабулакцы, которые о том особенно просили, и довольными они сам учреждением. Надобно чтобы когда придем мы на Сунжу, хотя правой фланг наш составляли сии народы Чеченцам неприязненные. Для нас немалая помощь. Подлинное подписал Генерал-лейтенант Ермолов. 80 верст за Тавризом в Персии. 2055. От 15 июня 1817 год.
К столетию Грозного. Где был аул Атага
«Терское эхо» 67, 1910 г.
Прошлый раз я указал, что, несмотря на принятые Ермоловым меры, без крови не обошлось на берегах Сунжи. Нападения на притеречные селения и станицы, пленения русских поселенцев, чтобы торговать затем их головами, слишком были выгодны для чеченцев, слишком пленили их, чтобы от них можно было отказаться. Нужны были годы тяжелых испытаний, реки крови и море слез, чтобы вырвать у привыкшего к безотчетной свободе населения решения приняться за мирные труды и хозяйственные занятия. Сначала войну открыли деление чеченцы, из-за Хан-Кале, ближние сохраняли вид дружественности; затем и вторые присоединились к первым. «В производстве работ», говорит Ермолов: «сколько могли, чеченцы делали препятствия. Нередко случалось, что солдаты, оставляли шанцевый инструмент, тут же брали ружья и отражали нападение». Через Сунжу принуждены были устроить переправу, а на правой стороне воздвигнуть укрепление; тогда только чеченцы правого берега стали менее переправляться на левый и мешать работам. Постройка правобережного укрепления и устройство переправы подействовало на немирных чеченцев так, что все ближайшие к Хан-Кале селения, читаем мы у Ермолова, или те, к коим полагали они, что войска удобнее пройти могут, вывезли лучшее свое имущество, а их жены и дети оставались в таком положении, чтобы при первой тревоге удалиться в ближайшие леса, где приготовлены были шалаши. На хлеб, который, который, по боязни, не собирали, и уже в летнее время чувствуешь был в оном недостаток». Первое формальное столкновение произошло 4 августа 1818 г. К тому времени к немирным чеченцам пришли на помощь лезгины. Транспорт сопровождался одною ротою пехоты с пушкою и несколькими казаками. Ермолову было заранее дано знать о готовящемся нападении, и он на встречу транспорту послал часть войска, а затем, когда из крепости замечено было движение неприятеля в больших силах, то выступил с войском и начальник корпусного штаба полковник Вельяминов. Неприятельская конница успела уже переправиться через Сунжу и пуститься на транспорт, пехота поспешила за нею, когда были замечены войска идущие из Грозной. Увидев их, чеченская конница бросилась к своей пехоте, а последняя пошла на русских. «В сей день чеченцы», говорит Ермолов: «дрались необычайно смело; ибо, хотя не долго, могли, однако же, они стоят на открытом поле и под картечными выстрелами; но когда полковник Вельяминов приказал войскам идти поспешнее к деревне Атага (была у нынешней Тыртовой рощи), куда бросилась неприятельская конница, как приметно к переправе, ибо известен был в сем месте хороший брод, то чеченская пехота обратилась в бегство в величайшем беспорядке. На переправе происходило замешательство, и не мало людей утонуло». В этой же битве русские проявили и то обычное великодушие, которое впоследствии значительно содействовало смягчению закипевшей борьбы, давая возможность нежелающим избегать кровавых ужасов борьбы и ее последствий. «Полковник Вельяминов, продолжает Ермолов, мог их стеснять в селении Атага и артиллерии удобно было действовать с большим успехом; но жители селения сего, нам покорные и неучаствовавшие в предприятии чеченцев, выбежали к нему на встречу прося пощады. Он не мог не исполнить их просьбы». Не мог не исполнить, это, конечно, согласно мировоззрения Ермолова. Так, при начавшихся столкновениях русской власти с чеченцами, Сунжа в первый раз окрасилась кровью. 4 Августа 1918 г. этому будет сто лет. Подпись: Георгий Ткачев.
Из боевой жизни А. П. Ермолова на Кавказе в 1818, 1819 и 1820 годах
«Кавказский Сборник» Том XIX, Тифлис. 1898 г.
В мае месяце 1818 года на реке Сунже был сформирован отряд из 7000 пехоты, казаков и артиллерии, под личным наблюдением главнокомандующего кавказским корпусом, А. П. Ермолова. Подвинувшись верст на двадцать от р. Терека по берегу р. Сунжи и избрав место для постройки крепости, отряд остановился лагерем близ ханкальского ущелья, на равнине у подошвы гор, заселенных чеченцами, сильно нам враждебными. В этом-то месте А. П. заложил крепость и назвал ее Грозною. Постройка крепости, о шести бастионах, поручена была обер-квартирмейстеру кавказского корпуса подполковнику Евстафию Ивановичу Верховскому, а в помощь ему Ермолов назначил артиллерийского прапорщика Цылова, бывшего у него постоянным ординарцем.
Построение крепости началось немедленно, но успеху работ много мешал неприятель, подскакивая со стороны ханкальского ущелья к нашим аванпостам и беспокоя их ружейными выстрелами. Для прекращения этих нападений Алексей Петрович приказал вырубить лес в ущельи на две версты, и неприятель лишен был возможности подходить к нам невидимкой. Солдаты работали весело, молодцами, постоянно с песнями, и каждый день получали винные порции. Возвращаясь с работ, они всякий раз проходили с песнями мимо ставки Алексея Петровича, находившейся в ста саженях от закладываемой крепости. Случилось как-то, что маркитант опоздал привезти водку и солдатики два дня оставались без своего нектара. Не зная, чему приписать это и не желая оставаться без водки, они задумали затянуть перед ставкой главнокомандующего известную им песню:
«Говорят умней они,
Но что слышу от любова
Жомини да Жомини,
А об водке ни полслова!» и т. д.
Алексей Петрович расхохотался и сказал: «экие мошенники! Дать им по две порции разом», что и было исполнено в тот же вечер, с прибытием транспорта и маркитанта. Транспорт такой назывался «оказией»; с ним доставлялась провизия, высочайшие приказы, газеты, журналы и письма.
Во время постройки крепости Грозной обязанность рекогносцировки лежала на сотнике Ф. Он каждую ночь с отрядом казаков делал разъезд, а на другой день утром являлся к Алексею Петровичу с рапортом, что видел и что узнал. Однажды, в то самое время как отряд возвращался с разъезда, Алексей Петрович вышел из своей ставки и заметил, что при отряде сотника Ф. не было, а между тем в определенное время он с рапортом явился.
Знаешь, брат сказал ему Ермолов какой у тебя скверный денщик: ты только что отправишься в разъезд, а он тотчас ляжет спать на твою койку, да и хранит! Я когда-нибудь прикажу хорошенько вздуть его ногайками, чтоб он не смел ложиться на койку барина, когда барин бывает в разъезде.
Вслед за этим иносказательным замечанием Алексей Петрович уж напрямик отправил Ф. под арест и прибавил грозно: «если я еще раз узнаю, что ты так исполняешь свою обязанность, то велю тебя, вместо расстрелянии, закопать живого в землю!»
В крепости Грозной была выстроена и землянка для Алексея Петровича, в память которого она существует и доныне. В октябре месяце постройка крепости была окончена и были доставлены уже крепостные пушки для ее вооружения. Алексей Петрович приказал отряду удалых казаков, в числе 50-ти человек, одну из привезенных пушек, в сумерках, поставить в 200 саженях от крепости и, окружив ее, не двигаться с места до тех пор, пока из крепости не будет пущена ракета. Между тем 6 батарейных орудий бригады полковника Базилевича были поставлены на гласисе крепости, заряженные картечью и наведенные на то место, на котором приказано было отряду казаков остановиться со взятым ими орудием. Никто из нас не знал причины и цели распоряжения Алексея Петровича. На рассвете неприятель, завидя с гор малый отряд казаков, удаленных от крепости, с гиком бросился на него. В это мгновение взвилась ракета и казаки, обрубив постройки, поскакали с орудийными лошадьми к стоящему за крепостью батальону Кабардинского пехотного полка, а орудие оставили на месте. Чеченцы, в числе 500 человек, не видя никакого преследования, спешились и начали тащить пушку. В это время 6 батарейных орудий произвели залп картечью, от которой неприятель потерял убитыми 40 человек, оставил тяжелую пушку на месте и, не успев убрать убитых, еле-еле ускакал в горы, преследуемый батальоном пехоты и отрядом казаков. Пехота на себе привезла орудие в крепость и тем дело кончалось. Хитрость эту, увенчавшуюся блистательным успехом, Алексей Петрович употребил в дело для наказания чеченцев, которые беспрестанно беспокоили нас своими наездами и выстрелами при построении крепости. Проученные чеченцы, долго не покушались более нападать на крепость, сделавшуюся действительно для них грозною.