А может повесить Цветкова вниз головой?
Разрешаю, сказала Землячка, скаля зубы. Только голову сначала отрубить, но от туловища не отделять, пусть болтается.
Майор Цветков был зверски изуродован, потом ему отрубили голову, а затем повесили на глазах у бывших товарищей. Так закалялись головорезы, которые в будущем никого не жалели, никому не сочувствовали, никого не щадили.
9
Сегодня охота на женщин желательно с маленькими детьми. Вам должно нравиться, когда дети плачут, ползая по трупам матерей. Эта мелодия лучше любой симфонии Бетховена. Вперед бойцы мировой революции!
Детей тоже будем уничтожать? спросил один боец.
Пуль жалко, дети сами подохнут. А завтра будем вешать, экономить патроны. Вешать на уличных фонарях, на памятниках, на придорожных деревьях, патетически наставляла Землячка. Революция не знает жалости.
И своих тоже, вынес себе приговор один солдат.
Что? что ты сказал? Кругом! Еще раз кругом!
Она уже держала маузер наготове и сделала два выстрела в живот жертве.
Мосиондз! повесить на фонарный столб, сейчас же. В форме, пусть знают все: пощады не может быть никому, даже работникам НКВД.
Но он еще жив, вон корчится весь.
Давайте, я ему отрежу то, что болтается у него между ног. Снимите с него брюки.
Свою работу Залкинд выполнила за пять минут. Когда ему запихивала половые органы в рот, он уже был мертв.
Повесить на столб, приказала Демон.
За две недели было зверски убито свыше ста тысяч крымчан. Горы трупов свозились на окраины, их плохо закапывали в землю. Почерневшие трупы как бы вырастали из земли, представляя собой дикую картину. Среди них были и живые. Они выползали, ползком добирались до домов, где еще горел свет, и просили помощи. Но те, кто пока оставался жив, прятались за закрытыми дверями при выключенном свете и не могли оказать помощь кому бы то ни было.
Патронов не хватает, пожаловался комиссар Мосиондз, что бум делать? Москва далеко; Ленин, он все еще не может оправиться после ранения, кто нам поможет?
Сами себе поможем, сказала Розалия, глядя на своего зама звериными глазами. Я прикажу тебя расстрелять, пригрозила Землячка.
За что? Я перед вами ни в чем не провинился. Надо перейти к другим методам умерщвления врагов революции. Ты согласен Бела Кун?
Модьоро кесенем сейп. (большое спасибо) Десять пулемет, десять патрон и десять серп, отрезать яйко, радостно улыбался венгерский головорез, бывший пролетарий, отсидевший уже восемь лет в венгерских тюрьмах. Простые расстрелы, вспарывание животов, расстрелы в голову младенцев на глазах у матерей, слишком быстрое сведение счетов с врагами революции: они тут же дохнут, а надо, чтоб корчились, просили смерти у своего бога. Наш гость Бронштейн великий революционер и второй человек в государстве, смотрел бы на этот спектакль и смеялся подобно Ильичу. Может, прижигать конечности ног?
Я уже придумала, воскликнула Землячка и наградила своего головореза поцелуем в щеку. Надо достать веревки, крепкие и прочные веревки. Как можно больше веревок. Знаете, в море должны водиться акулы, им нужен корм. Этими веревками мы будем связывать руки и ноги врагам революции и живыми кидать в море. Посадим на баржу, начнем связывать и сбрасывать. Попейте водички, буржуи проклятые. А еще надо груз привязывать к ногам, чтоб сразу шли ко дну, а поверхность моря останется гладкой.
А детям будем связывать руки-ноги?
Жалко веревки. А потом дети не умеют плавать. Можно привязать ребенка к матери той же веревкой и скинуть в море.
Второй ленинец Бронштейн (Троцкий), которого впоследствии на западе представляли, как борца с не менее жестоким головорезом Иосифом Джугашвили (Сталиным) в последние минуты отказался от поездки в Крым. У него были свои экзекуции. А Землячка пришла в ярость: она целую неделю сбрасывала людей в море со связанными руками-ногами, хорошо зная, что Ильич, когда об этом узнает, придет в неописуемый восторг.
Демон в юбке Розалия Залкинд по прозвищу Землячка внесла большой вклад в развитии большевистского Красного Террора в России 191823 годов в страшной, братоубийственной резне, затеянной инквизитором Лениным после Октябрьского переворота 17 года.
Среди Крымских головорезов в кожаных тужурках были и те, кто вздрагивал от бесчеловечных экспериментов Демона в юбке. Они ее боялись и посылали письма Ильичу. Ильич читал эти письма и хохотал.
Демон в юбке Розалия Залкинд по прозвищу Землячка внесла большой вклад в развитии большевистского Красного Террора в России 191823 годов в страшной, братоубийственной резне, затеянной инквизитором Лениным после Октябрьского переворота 17 года.
Среди Крымских головорезов в кожаных тужурках были и те, кто вздрагивал от бесчеловечных экспериментов Демона в юбке. Они ее боялись и посылали письма Ильичу. Ильич читал эти письма и хохотал.
Заготовьте указ о награждении великой, несгибаемой революционерки Землячки Орденом Красного знамени и вызовите ее в Москву. Я лично буду вручать ей эту награду. А ты, Коба, учись, как бороться с врагами революции. Фотиева, давай Указ, срочно, приказал Ильич своему секретарю Фотиевой.
У менэ ест азиатский метод борьбы с контрреволюционерами: сверлишь дырка в доска, в этот дырка враг сует палец, ти берешь строганный клинышек и забиваешь молоток. Ти слышал такой метод?
Ай, да Коба, ты мудрый человек.
Мой предлагает еще жечь волос на голова.
Ай, да Коба, великий революционер!
Я благодарит тебя, Ильич.
10
Звериная жестокость психически неуравновешенной революционерки, зверски уничтоживший свыше ста тысяч человек в Крыму, заслужила бессмертье у покоренной нации за свои злодеяния. Десятки тысяч улиц названы именем убийцы. Ее похоронили на еврейском кладбище в Москве на Красной площади, которую все еще оскверняет труп самого жестокого, самого безнравственного отца и учителя Ленина. Землячка уничтожила почти все население Крыма, а Ленин тринадцать миллионов в России. Рукоплещите ему, русские духовные рабы!
* * *Тысячи безвинных женщин и мужчин, стариков и детей были убиты карателем Дзержинским лично, или по его приказу. Это был лучший исполнитель воли Ленина. Он не нуждался в инструкциях, указаниях, его редко журил вождь. Он только указывал на его окровавленные пальцы, на следы крови убиенных, которая окрашивала рукава кожаной куртки, либо светилась на брюках галифе.
Ты, батенька испачкаешь мое кресло. А в это кресло садятся гости, ходоки, командиры дивизий и прочая сволочь, высказывал недовольно вождь. Ну, докладывай, что там. С царем покончено, с Елизаветой тоже? Ах, батенька, перепутал, с ними давно покончено еще прошлой осенью. Давно их отправили к ихнему богу, пусть почивают. А, нет же, кислотой их облили. Но это сделал Янкель, а не ты, Феликс. И не я, я здесь ни при чем. Янкель человек с большой буквы. Будет ему памятник на Урале.
Я не за памятником к вам пришел, с обидой сказал Феликс.
Так, пришел отдохнуть, малость.
И я стал уставать, устало произнес Дзержинский. Ночами не сплю, все думаю, как усовершенствовать казнь врагов. Уже есть успехи. Я довел их до того, что они садятся в специально оборудованное кресло ко мне спиной и смирно ждут выстрела в затылок, а некоторые даже произносят: наконец-то избавлюсь от мучений. Но, знаете, во время выстрела происходит откат и больно бьет в руку. Я уже ее не чувствую, пальцы не слушаются, каменеют, не разгибаются.
Гм, батенька, а ты что-то придумай, что-то новенькое, скажем, пулемет тррррр, и готово.
Пулемет в подвале? да вы что? Это же, это
У палача стали закрываться глаза, и он склонил голову набок. Ильич пришел в ярость.
Уберите эту тушу, приказал он охране. Отведите его в подвал, уложите на раскладушку, пусть поспит часика два, э, нет, два много, часик хватит. Враги революции будут изнывать в ожидании.
11
Палач Дзержинский ушел из жизни сравнительно рано, но он остался в памяти москвичей, как выдающийся соратник Ленина, друг детей. Даже литераторы, типа Макаренко, посвящали ему свои книги. Его именем, символизирующим кровавую вакханалию большевиков, были названы тысячи улиц, десятки городов и поселков, о нем писали книги и ставили памятники, и только с падением ленинского рая, площадь имени палача Дзержинского тут же была переименована в Лубянку, а памятник снесен, хотя рабы до сих пор кричат: верните памятник великому революционеру!
Да, есть что-то загадочное в душе русского человека. Эта загадочность непонятна любому иностранцу, живущему в цивилизованной стране. Сколько столетий нужно, чтоб мы, русские Иваны, стали как все, чтоб называли белое белым, а черное черным, а не наоборот. В том, что какой-то коротконогий человечек с бородкой, который нас так ненавидел и называл дураками, так легко завладел нашей психикой, нашем сознанием, без особого труда сделал нас духовными рабами, есть что-то загадочное, нечто необъяснимое, такое над чем не желают работать наши социологи, философы, историки. Должно быть, боятся не справиться, либо сами еще не освободились от бацилл красной чумы.