А о злости на врага могу сказать лишь то, что проявлять её в бою надо. Что толку от злости здесь, сидя в тёплой комнате? Никакого! Потому как бить врага надо, как сказал, в бою и по правде, а поверженного противника Бог уже наказал, отправив его в плен. Так стоит ли нам, людям православным, людям правду славящим, обагрять свои руки кровью беззащитного человека, уже наказанного Господом за грехи его? Думаю, нет! А пленный, которого возжелает кто-либо убить?.. Виноват ли он, что кровь льётся на поле брани? Возможно, нет его вины в пролитой крови, может быть, он ни разу и не выстрелил, а если стрельнул, то с испугу и не убил никого. Да и виноват ли тот, кто убивал? Большой вопрос! На который есть один ответ, виновен в смерти других людей тот, кто развязал войну, и те, кто пособляет ему в этом. Но и их, попади они в плен, без суда и следствия нельзя жизни лишать. Господь решает всё! На всё воля Его! Каждому воздаёт Он по делам его, а кто тянет руки к чужому добру, того особливо наказывает! Ибо воровство есть великое зло, и сравнимо оно лишь с убийством!
Сравнил тоже воровство и убийство. Не согласен я в этом с тобой, Фёдор Ильич, проговорил молодой, лет двадцати мужчина, тот, кто крикнул: «Убью гадов!»
А ты подумай, мил человек, хорошенько подумай. Может быть такое, что вор украл у человека особо ценную для него вещь, без которой жизнь его теряет смысл?
Всяко бывает. Каждому жалко терять своё, могёт и руку на себя наложить! ответил мужчина.
Вот ты и ответил на свой вопрос. Может руку наложить на себя, значит, лишить себя жизни, а это и есть убийство, и подвёл его к этому вор. Вот тебе и равенство двух зол, воровства и убийства. Не было бы воровства, не было бы и смерти. Понятное дело, самоубийство нашей церковью не одобряется, но люди разные, один имеет сильную волю, другой подвержен сиюминутным, порой неоправданным и не оправдательным решениям. Винить здесь нельзя убившего себя, его можно лишь пожалеть.
Ох и славно же ты говоришь, Фёдор Ильич. Тебе бы проповедником быть, а не солдатом. Правду говоришь, что верно, то верно! почесав висок, проговорил молодой мужчина, поднявший вопрос двух зол.
Каждому своё на его роду написано. Ныне я солдат, а там, как Бог даст, может, и в священники пойду, божью правду народу с амвона нести. На всё воля божья, ответил Фёдор, перекрестившись.
И ещё скажу я вам, война это совсем не то, что вы себе представляете, продолжил разговор с селянами Ромашов. Снаряды летают, это верно, но не так уж густо, не роем, как пчёлы, когда улей делится, и часть его улетает с другой маткой. И не так-то уж много людей погибает, хотя без смертей войны не бывает. Война сейчас вовсе не ужас, да и вообще, есть ли на свете ужасы? В конце концов, можно себе и из пустяков составить ужасное! Летит, например, снаряд. Если думать, как он тебя убьет, как ты будешь стонать, ползать, как будешь медленно уходить из жизни, то и в самом деле станет страшно. Если же спокойно глядеть на вещи, рассуждать, может убить, а может и нет. Говорить себе, что страхом делу не поможешь, страх и волнения уйдут. А если кипеть в собственном страхе, мучиться от мысли быть убитым, то от страха, а не от пули и умрёшь. На войне как? Пока жив дыши, наслаждайся, чем и как можешь. К чему отравлять жизнь страхом без пользы и без нужды, жизнь и без того короткую и сложную?! Да потом, если постоянно думать, тут смерть, там тоже смерть, так от страха и в страхе помрёшь. Смерть она и в мирной жизни есть, нигде нет от неё защиты и спасения, невозможно спрятаться от неё, в конце концов, на войне ли, в постели мягкой все умрём. Потому не кланялся я пулям на фронте, говорил себе, что не умру, не умру, и всё тут! Я живу, чувствую себя! Чего же мне думать о смерти! И пули не трогали меня. Не я их, а они меня боялись. Так и вы думайте, люди дорогие, и смерть обойдёт стороной сынов и отцов ваших.
В конце беседы нашей, дорогие мои земляки, поведаю вам ещё одну притчу, рассказанную мне командиром моим полковником Парфёновым. Как вы уже знаете, вынес я его всего израненного с поля боя, захваченного врагом, до санитаров наших доставил, которые и меня вместе с ним на операционный стол уложили. Опосля мы с полковником лечились в госпитале, затем вместе домой для поправки сил наших ехали. И сказал мне тогда полковник, что если бы не я, гнили бы кости тела его на чужбине. Сказал, как только поближе узнал меня, как пригляделся, любовь во мне к человеку приметил, потому и в денщики взял. Не понял я его поначалу, спросил: «Любовь в каждом из нас есть, особенно к матери. Какое отношение она имеет к войне?».
В конце беседы нашей, дорогие мои земляки, поведаю вам ещё одну притчу, рассказанную мне командиром моим полковником Парфёновым. Как вы уже знаете, вынес я его всего израненного с поля боя, захваченного врагом, до санитаров наших доставил, которые и меня вместе с ним на операционный стол уложили. Опосля мы с полковником лечились в госпитале, затем вместе домой для поправки сил наших ехали. И сказал мне тогда полковник, что если бы не я, гнили бы кости тела его на чужбине. Сказал, как только поближе узнал меня, как пригляделся, любовь во мне к человеку приметил, потому и в денщики взял. Не понял я его поначалу, спросил: «Любовь в каждом из нас есть, особенно к матери. Какое отношение она имеет к войне?».
Важное и первейшее, ответил полковник и повёл притчу, осознав которую, понял я, что такое любовь. Понял глубокий смысл её. Уверен, и вы разберётесь.
Некий человек хотел узнать, что такое рай и ад. Обратился он с этим вопросом к ангелу. Ангел сказал ему:
«Я покажу тебе, что такое ад и рай.
Отвёл его в ад. Там шла пышная трапеза, красивые занавеси, яркий свет, на столе всё, что можно представить, полное изобилие. Но люди были несчастны, потому что в руках у них были длинные ложки, которые они не могли поднести ко рту.
Смотри, это ад, сказал ангел человеку.
Затем ангел отвёл человека в рай. Ту же обстановку и такую же трапезу увидел человек. Такие же люди сидели за столом, и в руках у них были длинные ложки, но лица их радостью светились и сыты они были. Почему? Они не могли сами есть, но кормили друг друга.
А это рай! сказал ангел».
Смысл притчи. Кто в мире и согласии с людьми, тот счастлив! Кто не себя видит среди людей, а людей вокруг себя, тот в любви! В ком есть любовь к ближнему, тот в раю!
Русский солдат силён в бою верой в товарища по оружию и любовью к родине, потому, если и сразит его пуля, в раю окажется. А враг за живот свой трясётся, ему не ведома любовь к тому, кто рядом с ним идёт в бой, потому Господь уготовил ему место в аду.
В разговорах с земляками Ромашов понял, что люди крепко стоят на земле и гордятся своими родными, идущими в бой за матерей, детей и Родину без содрогания сердца и страха души.
***
Ценность жизни ощутимо понимается в момент опасности, в миг прихода смерти. В этот миг перед человеком пролетают все годы его жизни на земле. В этот краткий, последний миг своего бытия, он полностью осознаёт бесценность каждой прожитой минуты, каждой секунды, и лицо его либо озаряется божьим сиянием, если видит в уходящей жизни любовь к Богу, либо покрывается чёрной маской, если видит в уходящей жизни пустоту, её никчемность и ненужность в мире. Но возвратиться в прошлое, изменить что-либо в нём не в силах, ибо время подвластно только Создателю. Для человека время идёт только вперёд, и тому, кто дорожит им в жизни, кто расходует его на добрые дела, оно дарит покой и умиротворение в миг смерти.
Ценность человека в его разуме.
Разумный человек не отталкивает от себя людей, какими бы они ни были. Если человек обращается к нему, отвечает тотчас, не воротит от него голову, не возвеличивается перед ним и не возносит себя выше его. Разумный человек осознаёт, не он велик, а тот, кто создал жизнь Создатель! Только Он может возвеличить и вознести! Разумный человек понимает, все люди уникальны, и если сегодня кто-то кажется ему лишним, то уже завтра может стать нужным. Разумный человек не отталкивает от себя людей, а приближает их к себе! Глуп тот, кто возносит себя выше другого! Нищ тот, кто кичится своим одеянием! Войдя в этот мир нагим, нагим и уйдёшь!
Письма с фронта
Письмо полковника Парфёнова жене Марии Ивановне.
Здравствуй, милая Машенька! В первых строках моего письма шлю огромный привет маменьке твоей Серафиме Евгеньевне, сыночку нашему Петеньке и соседу Петру Ильичу. Огромное ему спасибо за его заботу о вас.
Сегодня у меня праздник. Государь Император по удостоению Георгиевской кавалерской думы Высочайше соизволил утвердить пожалование мне, за отличие в делах против неприятеля, орден св. Великомученика и Победоносца Георгия 4-й степени с назначением меня на должность командира батальона и с присвоением мне звания полковник.
В утверждении к награде написано: будучи начальником головного отряда, капитан Парфёнов Леонид Самойлович захватил и удержал высоты, захваченные противником, чем способствовал успеху отряда и поражению противника.