Верстах в четырех от спуска в долину Акки-хи ущелье как-то неожиданно суживается, образуя проход всего десятка в три сажен шириною. У самого входа в него на высоком скалистом утесе в устье бокового оврага, разрывающего склоны главной долины, гордо высится старинная башня очень красивой архитектуры, известная под именем Мозыр-юрт. Вероятно, много видела она с тех пор, как стала служить оплотом от вражеских нашествий; немало непрошенных гостей получали отпор и угощение из-за ее твердых стен, унизанных несколькими рядами бойниц по фасаду, обращенному к проходу по ущелью речки. Зимняя стужа сменялась летним зноем, буйный ветер свистел и завывал в бойницах и много поколений горцев сменилось в долине, так много, что теперь уже не только никто не помнит о времени постройки башни, но не сохранилось и сколько-нибудь достоверных сведений о том, кто ее соорудил. Но крепкие стены башни выдержали борьбу с временем и непогодами, и до сих пор еще в полной неприкосновенности она стоит на своей оборонительной позиции, как немая свидетельница канувших в Лету событий.
На противоположной стороне оврага находится несколько развалин, по виду которых можно заключить, что это были тоже башни, но гораздо меньших размеров. Ближе к речке, которая под башней течет в узкой трещине, стоит четырехугольный продолговатый могильник также очень красивой работы; в глубоких наружных нишах его сохранилась побелка. Судя по некоторым характерным деталям в отделке башни и могильника, можно предложить, что они построены одним мастером. Изящная для того времени постройка невольно обратит внимание каждого посетителя этих мест, а мне рассказывали, что такого типа и красоты старинных сооружений в горах Чечни нигде больше нет. Для возможно полного описания Мозыр-юрта добавлю еще те сведения, какие мне удалось собрать: могильник, по преданию, построил некто Хан-Мед для своей дочери; в генеалогии его существует указание, что он был сыном Ахберда, племянника одного из шамхалов Тарковских, и только!
Полюбовавшись остатками седой старины, мы продолжали путь. Время уже близилось к полудню, и усердное солнце начинало изрядно припекать, хотя набегавший с верховьев ущелья прохладный ветерок и старался смягчать его пылкое рвение. По левую сторону долины по-прежнему вздымались в высь отвесные стены известковых пластов то совершенно белых, то красноватых, то серых и т. д. м в нижних слоях местами, особенно близ речки, проступали рухляки, в большей же части это были плотные мощные пласты, отшлифованные на своей поверхности. Там, вверху, где кончались последние уступы их, хребет превращается в широкую долину, дно которой выполняется пологими возвышенностями. На первой из них над левым берегом р. Акки-хи расположен отселок Итыр-кале в 16 дворов. Если бы не масса навоза, нагроможденного по крутому откосу с целым лесом высокой крапивы, то трудно было бы заподозрить существование здесь человеческой оседлости: так мало отделяются каменные постройки от окружающего ландшафта. Саженей на 150 отселка, в том месте, где оканчивается узкая часть главного ущелья, на скалах торчат остатки небольшой каменной крепости; изолированное положение последней делало доступ к ней невозможным, и сообщение поддерживалось исключительно только по деревянным мосткам, переброшенным со скалы на скалу, а в более значительных промежутках между ними поддерживаемым искусственными каменными устоями; часть мостков и устои существуют еще и поныне. Но еще интереснее остатки висячей галереи при башне внутри крепости; задней стеной ее служила скала, а три остальных, частью уже развалившихся, сложены из дикого плитняка. Из передней стены перед фасадом второго этажа торчит несколько балок, служивших основою галереи, обрывки досчатой настилки и деревянных же боковых стенок. Забраться на эти постройки не рискуя жизнью невозможно. Тем не менее, говорят, один смельчак-горец однажды спустился туда с соседней скалы на веревке, в надежде найти кое-какие сокровища, но кроме нескольких железных наконечников стрел ничего там не нашел. Ближе к речке на скале стоит грубой работы могильник. По местным преданиям, владельцем крепости считался Гаж (между прочим Гиса Циклаев, нынешний ялхоройский старшина, считает себя его прямым потомком в седьмом поколении), представитель сильного в то время в окрестных горах рода. Со всякого иноплеменника (собственно с грузин), проходившего через Аккинское ущелье, Гаж требовал ясак за безопасный проход через земли своего племени: по одному барану, заряд пороха и пулю. Но, как ни был храбр и отважен владелец грозной твердыни, погиб он позорным, по мнению чеченцев, образом. Дело в том, что у Гажа была возлюбленная в селении Велаг, к которой он и обратился с просьбою наделить его пшеницей, так как запасы ее у него пришли к концу. В темную ночь отправился Гаж за обещанным зерном, но, не удовлетворившись одним мешком, стал требовать еще другой и, заведя с возлюбленной ссору, поднял шум, которым и навлек на себя преследование ее родных. Спасаясь от погони, Гаж, как трус, бросился со скалы, и этот прыжок стоил ему жизни.
Миновав селение Итыр-кале, вы вступаете, как сказано выше, в широкую долину. Перед глазами путника целый лабиринт пологих бугров, задрапированных яркой зеленью нагорных лугов. По ложбинам и балкам серебряными лентами сверкают прозрачные ручейки бесчисленное притоки речки Акки-хи. Дно долины и наиболее пологие скаты почти сплошь засеяны пшеницей, ячменем и овсом. На возвышенных площадках разбросаны низенькие каменные сакли нескольких отселков старшинства; они группируются в большинстве случаев вокруг старинных башен. Которыми вообще богата эта местность, служившая в отдаленном прошлом ареной бесконечных распрей и междоусобиц разрозненных горских племен, набегов отдаленных шаек удальцов, а в ближайшую эпоху борьбы Шамиля с русскими войсками. Об этих последних событиях среди населения сохранились еще свежие воспоминания: рассказывают о том, как брались русскими крепкие башни, как гремели пушечные выстрелы и артиллерийские снаряды разбивали твердыни горцев. По многочисленным развалинам можно заключить, что население долины в прежние времена, быть может, далеко превосходило численностью состав современного нам Аккинского старшинства, в котором числится всего 86 дворов.
Обращает на себя внимание также памятник против отселка Тишли на берегу речки: это плита серого плотного песчаника до 6 аршин в высоту, 14 вершков шириною и 3 ½ вершков в толщину. На лицевой стороне плиты высечены всевозможные фигуры, между которыми обращают на себя внимание: внизу три кисти рук почти в натуральную величину, с расставленными пальцами, а на самом верху человек; между этими изображениями несколько концентрических кругов, четырехлучевых звезд и еще целый ряд прямых линий и черточек, образующих столбики и квадраты с диагоналями. Весь рисунок расположен симметрично. Верх плиты заканчивается зубчатым фронтоном с слегка выступающими за границы боковых линий плиты карнизами. Под зубцами фронтона и параллельно его краю высечены две прямые линии, сходящиеся вверху под острым углом; от рубцов фронтона к этим линиям проходят перпендикулярно коротенькие линии. О происхождении этого памятника местным жителям ничего не известно, никаких преданий о нем не существует, и сооружение его относится к очень отдаленной эпохе.
По дороге в селение Воуги (оно же Акки), куда нам пришлось завернуть для смены лошадей, стоит как-то совершенно особняком высокая башня. Судя по рядам бойниц, она имеет четыре этажа (без крыши). Стены ее имеют внизу до 6 аршин ширины, а кверху немного суживаются, так что башня имеет форму усеченной пирамиды. О постройке этой башни рассказывают следующее. Очень давно в горах жил молодой человек по имени Дисхи, который славился искусством строить высокие башни. В одном из аулов Аккинского ущелья Дисхи засватал девицу. Как-то весною, когда легче всего бывает добыть в горах овчинники с молодых овец, попросил Дисхи свою невесту собрать материал и сшить ему шубу. Невеста обещала исполнить просьбу жениха, но дело у нее очень вяло: уже лето близилось к концу, начинались холодные утренники, а шубы все не было. Поинтересовался жених узнать, исполнено ли его поручение, и, к великому огорчению, убедился в полном нерадении своей милой: оказалось, что еще и овчины не были окончательно выделаны. Желая выразить возможно сильнее негодование за такое невнимательное отношение к своей просьбе, Дисхи обещал невесте, что он сам приготовит материал и построит высокую башню и что это случится скорее, нежели будет готова шуба. От слова дошло и до дела: начал Дисхи готовить материал, а затем скоро приступил и к возведению стен. Дабы не ударить лицом в грязь перед девицей и доказать правдивость своих слов, Дисхи, естественно, очень торопился, и работа быстро шла вперед. Вот уже стены закончены, на высоких подмостках навалены каменные плиты; осталось из них свести крышу, как вдруг бревна подмостков обломились под непомерной тяжестью камня и Дисхи слетел с пяти саженной слишком высоты вместе с материалом, которым и был убит. Прибежала на тревогу невеста и, увидев обезображенный труп своего жениха, бросилась рядом с ним на кинжал и тоже пала мертвой. Погиб знаменитый мастер, и роковая башня поныне называется Дисхи-воу.
К одной из стен этой романической башни в настоящее время прилеплено узкое продолговатое здание общественной мечети, кажущееся пигмеем в сравнении с этим колоссом.