17 апреля. День этот был страстная суббота, и генерал желал, чтобы войска встретили предстоявший праздник радостно и безопасно. Приказал отряду возвратиться в вагенбург при Алхан-Юрте. До деревни Курчали не было видно ни одного неприятеля. Деревня эта занята без сопротивления и в ней оставлен в арьергарде 1 батальон ширванского полка; же войска не останавливаясь пошли к Алхан-Юрту и переправились через Сунжу, не будучи тревожны чеченцами. Но когда арьергарде наш то ж двинулся к переправе, чеченцы принялись за обыкновенную свою тактику, и собравшись довольно в значительные толпы зачали забегать по перелескам вперед и завели сильную перестрелку. Когда же арьергард наш дошел до просеки, примыкающей к Сунже, и остановился для прикрытия переправы остававшихся еще на правом берегу нескольких повозок, около 300 человек неприятельной пехоты бросилось стремительно вперед и залегши за поваленными в этом месте огромными деревьями, не далее пистолетного выстрела от цепи наших стрелков, прикрытых таким же валежником, открыли сильный огонь. Потом, через несколько минут, с громким криком бросились с киналами и шашками в рукопашный бой. Стрелки наши однако же не смешались: резерв встретил чеченцев батальным огнем, и с противоположного берега Сунжи загремели пушки; ядра ломая с треском деревья, прорезывали чеченцев с боку, солдаты наши закричав в один голос: ай да старик (так они называли Ермолова), не кинул нас без помощи, бросились в штыки и неприятель опрокинут мгновенно. После чего перестрелка час от часу ослабевала к вечеру совсем прекратилась и арьергард уже в сумерки переправился через Сунжу. В этот день ранено у нее смертельно 1 и легко 7 рядовых; контужено офицер 1, рядовых 2. У чеченцев, по дошедшим впоследствии времени сведением, убито 5 и ранено, по большей части тяжело, 15 человек. Переправляясь через Сунжу, войска наши заняли лагерь между Алхан-Юртом и находящимся выше этой деревни кладбищем.
Праздник Светлого Христово Воскресения проведен весело и без всякой тревоги. Чеченцы не показывались. Но на другой день, 19 апреля, часть отряда опять принялась за работу. Опыт показал, что чеченцы, при проходе войск чрез просеку за Сунжею, скрываясь за валежником все еще не могли все еще могли вредить просеку от болота влево на пушечный выстрел, порубленный кустарник стащить в кучи и сжечь, под старый валежник то подложить огня. К вечеру вся эта работа была уже кончена.
В этот же день явились в лагерь Кизлярский предводитель дворянства и депутаты тамошнего городского общества, с просьбою о позволении им угостить весь отряд, в знак благодарности за охранение Кизляра от нападений горцев и за безопасность, которою они теперь пользуются. Действительно жители Кизляра сохранением своим были обязаны только личному присутствию генерала Ермолова, с значительным числом войск. Известно было, что чеченцы давно уже замышляли напасть на этот богатый город, и если бы они не были принуждены защищать самих себя и свои семейства, весьма вероятно, что кизлярцы не избежали бы той участи, а может быть еще и худшей, какая постигла их через пять лет после.
Генерал Ермолов с благосклонностью принял просьбу кизлярцев, и 20 апреля дан был ими для всего отряда пир, столько роскошный, сколько местность и обстоятельства позволяли. Генерал, отдельные начальника и все офицеры без исключений в числе более 100 человек, были угощаемы под огромным насестом. Кизлярцы не жалели своего лучшего вина и прибавили к нему несколько дюжин шампанского. Солдаты, для которых кизлярцы навезли кучи булок, мяса и несколько бочек водки, расположились на свежей зелени. После обеда затеяны конские скачки, в которых наши линейные казаки и несколько мирных чеченцев показывали свою удаль. Солдаты завели игры: в горелки, шихарду и свайку; песенники и музыка сменяли друг друга; пир и веселье продолжались до темной ночи. Вдруг заблистали огни и загорелся фейерверк, приготовленный на скорую руку нашими артиллеристами, в заключение которого пущен огромный сноп ракет, к изумлению и ужасу немирных чеченцев, которые из своих лесных трущоб, видя кучу поднявшихся на неизмеримую высоту огненных змей, рассыпавшихся потом с треском звездами, все это приписывали чародействиям страшного для них Ермолова. Но через полчаса все замолкло, и только круговой оклик часовых нарушал спокойствие ночи.
21 апреля генерал поблагодарив и обласкав кизлярского предводителя и депутатов, отпустил их домой. В этот же день прибыли к отряду подполковники Петров и Ефимович, с 450 линейных казаков и 280 конных мирных чеченцев; так, что с прежде находившимися при отряде казаками, составилось у нас конницы 830 человек.
Проливной дождь, начавшегося около полудня и продолжавшийся целые сутки, увеличил в Сунже массу воды до того, что она поднялась на несколько аршин выше обыкновенного ее уровня, и сообщение с правым берегом, на который с утра переправлена была часть войск, прекращено по приказанию генерала Ермолова. Но 22 апреля один артиллерийский офицер, на том берегу находившийся, захотев повидаться со своими товарищами, несмотря на это запрещение, взял с собою десятка два солдат и покусился переправиться на левый берег, на небольшом устроенном на каюках пароме: на самой середине реки набежал сильный шквал, волна залила паром и ослушный офицер с 12 человеками солдат погибли.
Нельзя описать прискорбия и печали, в которую ввергнут был Ермолов этим происшествием. Жалея до крайней степени солдат, и потерю каждого из них, даже в бою с неприятелем, принимая так близко к сердцу, как бы потерю родного, он доходил до отчаяния от этого несчастного случая, при котором убыло у нас людей более нежели во всех делах с чеченцами. Для спасения утопающих были приняты все возможные меры, но река так была быстра, что не могли даже отыскать тел их * (до этого только дня доведены ежедневные записки. Найденные много между старыми бумагами. Журнал же об остальной части чеченского похода не знаю как и где мною затерян. Почему, следующий рассказ составлен много уже на память и по спискам с оставшихся у меня некоторых официальных бумаг).
Через сутки вода в Сунже упала, и все войска, бывшие на левом берегу этой реки, стали переправляться на правый. 25 апреля весь отряд к Урус-Мартану. Истребив эту деревню до основания, без потери с нашей стороны, Ермолов повел войска за Аргун, и перейди его в брод у большого Чеченя, в первых числая мая, дошел до Гребенчука, который, как выше сказано, покорился и дал аманатов еще зимою.
Остановясь на бивуаках вблизи этой деревни, генерал вызвал к себе ее старшин, чтобы увериться в истинной их покорности, сказать им несколько ласковых слов и убедить в том, что собственная их польза заставляет их быть преданными России. Старшины были собраны на небольшой поляне, окруженной высокими вековыми дубами, и Ермолов в кругу их едва успел сказать несколько слов, как вдруг из лесу раздались выстрелы и несколько пуль просвистали в самом близком расстоянии от Ермолова. Гребенчукские старшины помертвели от страха; но генерал, не показывая ни малейшего знака смущения, тотчас ободрил их, сказав, что он весьма понимает, что изменнические эти выстрелы сделаны с умыслом, чтобы раздражить его против покорных жителей Гребенчука, и потом спокойно окончил начатую им речь. Солдаты наши, услышав выстрелы, в ту же минуту бросились к тому месту, откуда они были сделаны, но не нашли никого. Пустота леса все поиски делала бесполезными.
Отпустив довольно благосклонно Гребенчукских старшин, Ермолов с отрядом оставался еще около чуток на прежних бивуаках. В продолжении этого времени осмотрен лес по дороге к селению Чертого, через который предположено было сделать просеку.
4 мая рано утром войска двинулись к деревне Шали, до которой предположено довести просеку, и не в дальнем расстоянии от Гребенчука встретили чеченцев, засевших в завалах из толстых бревен, в опушке небольшого перелеска. Авангард наш ударил в штыки и тотчас опрокинул чеченцев, которые перебежали в другой кустарник, саженях во ста далее по дороге к Шали находящийся. Между тем и сам генерал, со всею свитою, выехал из первого перелеска; но лишь только показался на чистое место, чеченцы вдруг сделали по нем залп, более нежели из 20 ружей. Пули засвистали около нас одна попала мне в седло * (пуля, попавшая в седло, после найдена и оказалась каменною. Так велик у чеченцев недостаток в свинце!), другая оцарапала легко плечо моему казаку, прочие пролетели мимо. И так Ермолов, в продолжении трех суток, два раза отделался счастливо от направленных против него выстрелов.
Не доходя до Шали, чеченцы высыпались опять, уже в большем числе, из находящегося впереди деревни кустарника. И завели перестрелку с нашими казаками. Один из них, отдалясь от прочих шагов на сто вперед, с бранью и угрозами стрелял по нашим. Молодой 17-летний урядник кизлярского войска, Алпатов захотел отличиться и бросился верхом во всю скачь на отважного неприятеля, но тот то же не струсил, и подпустив к себе урядника шагов на 15, сделал по нем выстрел. Лошадь урядника, сделав крутой поворот назад, упала мертвая, сам всадник был тяжело ранен и не мог приподняться с места. Чеченцы бросились к нему с шашками, казаки поспешили на помощь своему товарищу и на несколько минут завязалось жаркое дело. Казаки успели однако же спасти урядника, и из них легко ранены два человека. Чеченцев тоже ранено несколько человек.